Патрик Уикс - Тевинтерские ночи [сборник litres]

– Салентин, ты что, отдохнуть решил? – спросил легат Пентери, с упреком глядя на подчиненного.

Солнце вот-вот сядет, утром возвратится их отряд, а нужно разбить еще уйму палаток.

– Сэр, позвольте развести костер, – жалобно обратился солдат к старшему по званию, растирая руки. – Я буду трудиться дальше, сэр, обещаю, но пальцы совсем онемели, я почти не чувствую рук, и еще веревки так замерзли, что с ними невозможно работать…

В голосе новобранца вечно звучали нотки мольбы. Пентери это бесило. Салентин был самым ленивым солдатом, с которым ему когда-либо приходилось иметь дело. Он не упускал ни единой возможности пожаловаться на жизнь – и холодный вечер был отличным поводом.

– Пять минут, – проворчал Пентери. – Но имей в виду, будешь работать всю ночь. И мне без разницы, что там с твоими руками – пускай хоть онемеют, хоть совсем отвалятся. Нам дан приказ, и мы его выполним. Все ясно, рядовой?

– Так точно, сэр. – Лицо Салентина просветлело, и он принялся собирать ветки для костра. Пентери отметил, что новобранец зашевелился немного быстрее, стоило ему самому этого захотеть.

Легат посмотрел на результат их трудов. Он не стал говорить Салентину, но идея насчет костра показалась ему неплохой. Ночью важен каждый источник света. Они разбивали палатки все дальше от центра лагеря, там, где еще не горели факелы: оставлять огонь без присмотра было слишком опасно, ведь ткань и деревянные столбы могли вспыхнуть.

Глядя в спину новобранца, Пентери представил, как здорово было бы вновь оказаться среди сверстников. Салентина и мужчиной-то назвать сложно – так, желторотый юнец с пушком на подбородке. Коротко стриженные светлые волосы, круглое лицо, вечное нытье и хныканье – сущий ребенок. Пентери почувствовал себя обманутым. Он не мог дождаться зари, когда в палатки вернутся центурионы, а лагерь наполнится гулом голосов и хриплым смехом – вот оно, лучшее лекарство от одиночества. Его самые счастливые воспоминания касались ночных посиделок у костра с товарищами: они рассказывали истории, пили и вместе поедали дневной паек. Изредка на огонек приходили «старички» и вспоминали былое: как они загоняли под землю порождения тьмы, выкуривали остроухих из имперских деревень и поселков, а порой даже расправлялись с шайками отступников.

Стало совсем темно, и лужайку теперь освещал лишь костер, который развел Салентин. Стоило солнцу скрыться за горизонтом, как небо заволокло облаками. Над морем Ноцен стоял густой туман, из-за которого водная гладь казалась совсем темной. Языки пламени танцевали перед новобранцем, отбрасывая на лужайку дрожащие тени: казалось, будто в каждой палатке кто-то дергается в сумасшедшем танце при свете костра.

– Простите, сэр, – жалобно протянул Салентин. – Простите, кажется, я ранен.

Он повернулся к Пентери и показал ему щепку, застрявшую в подушечке пальца. Что-то во взгляде новобранца окончательно вывело легата из себя.

– Заноза… За-но-за! – взревел он. – Проклятье! Что же ты будешь делать, когда нападут кунари? Начнешь ныть в надежде, что они перестанут кромсать тебя на кусочки? Или прикроешь товарища хныканьем и соплями вместо того, чтобы поднять щит? – Он вынул из ножен меч и угрожающе поднес его к носу Салентина, отчего тот упал на локти и стал еще больше похож на беззащитного ребенка. – Поверь, эта штука куда опаснее, чем деревянная щепка в твоем пальчике!

Он с трудом отвернулся от новобранца и вернул клинок в ножны. Плечи его дрожали. Еще один взгляд на мальчугана, и он совершит то, о чем потом горько пожалеет. Пентери сделал глубокий вдох, затем с шумом выдохнул, стараясь успокоиться. Он слышал лишь свое тяжелое дыхание и потрескивание дров в костре.

– Простите, сэр. Я пойду работать. Вы правы, это пустяк, маленькая заноза. Сэр, я…

– Хватит, – перебил его Пентери, не поворачиваясь, и расслабил руку, лежавшую на рукоятке меча. – Новобранец Салентин, я буду говорить медленно и четко, чтобы ты ни в коем случае не истолковал мои слова неверно. С тех пор как на меня взвалили твое обучение, я все время решаю одну и ту же проблему.

Он снова сделал глубокий вдох. За спиной послышалось шуршание. «Верно, опять этот ленивый мальчуган решил присесть», – подумал Пентери.

– Никакой ты не солдат, – продолжил он. – Да, ты носишь форму и умеешь ходить строевым шагом, но ты не солдат. И мне противно от одной мысли, что таких, как ты, будут ставить в пример детям. Ты позорное пятно на нашем отряде. Сегодняшнее ночное дежурство станет твоим последним. Завтра утром я обращусь к магистру Биклиусу, и тебя лишат звания. Я не откажу себе в удовольствии самолично забрать все, что ты получил от Империи, и вышвырнуть тебя с фронта. Если тебе повезет, какой-нибудь фермер пожалеет твой раненый пальчик. И знаешь, моя совесть будет чиста, как стеклышко. Из-за таких сопляков, как ты, умирают солдаты. Одно радует – тебя не будет в моем отряде, когда придет время сражаться.

Пентери повернулся к Салентину. Новобранец сидел лицом к костру, низко опустив голову, вытянув ноги и положив ладони на колени.

– Ты понял?

Легат выжидающе замолчал, но ответа не последовало.

– Салентин! – прорычал он и тяжелыми шагами направился к новобранцу. – До рассвета я все еще старше тебя по званию, и я требую ответа. Ты понял? Я жду.

Выпалив последнюю фразу, он потянулся к Салентину и дернул его за плечо, повернув лицом к себе. Тело новобранца резко наклонилось от рывка, руки с неприятным хрустом упали на землю. По шее юноши тянулась ярко-красная полоса, кровь из раны стекала на грудь. Голова свесилась в сторону, затем запрокинулась.

Языки пламени продолжали танцевать, отражаясь в пустых глазах Салентина – яркий контраст с их живым – еще миг назад – блеском.

– Лессеф из Антиванских Воронов выполнила заказ.

Прорезавший тишину женский голос привел Пентери в чувство. Он выхватил оружие, озираясь:

– Ворон? Здесь?

Он развернулся кругом, ощущая боль в каждой мышце. Пентери целый день таскал деревянные колышки и ткань, потом разбивал палатки. От холодного ночного воздуха стало только хуже. Адреналин, хлынувший в кровь при виде мертвого солдата, уже иссяк, ему на смену пришло оцепенение.

– Клан Оранавра, – снова донесся голос.

Пентери повернулся, но опять не смог обнаружить говорящего.

– Понял, о ком я?

Он ничего не ответил, лихорадочно смахнув со лба холодный пот. Быть может, если он продолжит молчать, то наконец поймет, откуда доносится голос, и увидит убийцу до того, как та нанесет удар. Но легата со всех сторон окружали тени от костра, а в складках брезента и пустотах между палатками было достаточно укромных мест.

– Вспоминай, легат Пентери. Долийская пара. Клан Оранавра. Вспомнил? Ты пришел к ним в дом вместе с этим юнцом и вырвал эльфа из ее объятий, смертельно напугав обоих. А когда он стал сопротивляться, ты зарубил его мечом, наотмашь, от плеча до самой груди. Теперь вспомнил?