Джей Кристофф - Предатель рода [litres]

ЗНАЧИТ, КОЧЕВНИК.

Он снова взревел, спрашивая, кто бросил ему вызов.

Кочевник выкрикнул свое имя.

Арашитора подобрался ближе, и вспышка молнии над головой позволила Буруу хорошо разглядеть своего врага. Меньше. Моложе. Судя по внешнему виду, едва начал охотиться: полосы на бедрах нечеткие, когти всё еще дымчато-серые. Перья на шее – испачканы кровью, и он не подставлял правый бок. Буруу видел, что крылья кочевника целы, но от его плеча до мышц на спине тянулись длинные порезы. Он пока боялся летать со свежей раной, но рефлекс защиты своей территории и слабый запах самки заставили его бросить вызов, как только он почувствовал в себе силы и уверенность в победе.

Буруу помнил, каково это – быть рабом этого инстинкта, холить этого монстра внутри. Он думал, что уже пережил это, что его связь с Юкико упокоила этого демона и смыла его вкус с языка. Но как легко он вернулся назад. Как быстро влез в шкуру того, кем был раньше.

Он заслужил то, что с ним сделали. Что отняли.

Буруу взревел, предупреждая, что он не уступит. Но это была не ритуальная схватка из-за самки или за почетное положение в стае. Закон арашитор здесь не работал. Их битва закончится смертью.

«Твоей», – пришел ответ.

Твоей.

Теперь инициативу перехватила Юкико, воодушевленная близким присутствием Буруу. Боль в мышцах и пот, разъедающий свежие волдыри на руках – всё исчезло из-за возбуждающего выброса адреналина.

Она пролетела еще по трем кабелям, останавливаясь, чтобы перевести дыхание между ними. Ильич отставал, и она периодически тормозила, оглядываясь и умоляя его поторопиться, выкрикивала сквозь бурю слова, которые он едва ли мог понять.

Ничего не имело значения. Ни боль. Ни тоска. Ни мысли: об отце, о Хиро, о Кине, о Гильдии. Она превратилась в двигатель, в машину, которая отчаянно двигалась вперед по тросам, шаг за шагом. В лицо ей дул ветер, толкая ее назад, завывая. Она была слишком маленькой, слишком слабой. Тело ее дрожало от усталости, пальцы, кровоточили, угрожая сломаться каждый раз, когда преодолевался очередной фут.

Но что-то внутри не давало ей остановиться. В груди пылал огонь, который заставлял ее стискивать зубы, делать еще один отчаянный вдох, продвинуться еще на один фут, когда внутри нее всё молило об остановке и передышке. И тогда она поняла, что это за чувство. Увидела его таким, какое оно есть. Именно в нем скрывалась сила, гораздо более глубокая, чем размытые обещания, заключенные в ненависти, страхе или даже ярости, и свет, который не оставил место теням, заполонившим Юкико после смерти отца. И эта сила была за стеной, которую она построила внутри – как оплот, сдерживающий ярость Кеннинга. И поняла, что только это чувство и имело значение.

Любовь.

Дюйм за дюймом. Фут за футом. Размахивал цепкими руками ветер, вколачивал гвозди в кожу дождь. В башню на западе ударила молния и каскадом понеслась по тросам туда, откуда они приехали. Слишком далеко, чтобы вспоминать. Юкико потратила слишком много сил и не хотела думать, что будет дальше. Нельзя останавливаться, нельзя оглядываться – лучше двигаться вперед. Остановиться – значит проиграть.

А потом, сквозь брызги и шипящий ливень, она увидела это – огромный клык из обсидианового сланца, вздымающийся из океана, как вскинутый вверх кулак. Она потянулась к Кеннингу, отскакивая от змей внизу и чувствуя три ярких источника тепла на севере. Смутно вспомнила форму арашиторы, который напал на них, дрожа от предвкушения борьбы. Четкие гладкие очертания самки наверху, с любопытством наблюдающей за разгорающимся конфликтом. И своего друга. Своего брата. Своей единственной константы в мире, в котором она вращалась и который так быстро изменился за последние несколько месяцев. Она потеряла себя – в ярости, в чувстве вины, которое заливала вином. И она заблудилась.

Но сейчас поняла. Вперед.

Двигаться надо вперед.

Буруу, я здесь.

Атмосфера вокруг тигров вспыхнула, словно брошенный в огонь порох.

По щебню полетели грозовые заряды, на крыльях клубились молнии, под лапами хрустело черное стекло. Кочевник подскочил в воздух, растопырив когти, словно веер из острых клинков, и оглушающе зарычал, бросая вызов. Буруу, прищурив в гневе глаза и топорща обрубленные перья, бросился ему навстречу и столкнулся с силой, равной мощности урагана. Кочевник ухватился за сбрую и ударил задними лапами, а Буруу вцепился ему в горло. Оба противника обагрились кровью и рухнули на землю среди осколков обсидиана.

Райдзин стучал в барабаны и ждал, когда они откатятся друг от друга. Буруу нанес кочевнику удар когтистой лапой, и тот с рычанием отскочил назад. На горле кочевника появилось алое пятно, оно расползалось по старой ране, глаза вспыхнули от ярости. Шея и брюхо Буруу были разодраны, а с его шерсти капала алая кровь, разбавленная водой.

Он был больше. Сильнее. Но ослаб от голода. Устал от полета. А кочевник был быстрее. Моложе. Голоднее.

Буруу, я здесь.

Он оглянулся через плечо и увидел, как Юкико пробирается к нему по тросам, примерно в пятидесяти футах от них. Он заметил еще кого-то за ней и отскочил, когда кочевник бросился в атаку, нацелившись когтяму ему в морду. Буруу взмахнул крыльями, сломанный механизм вдоль позвоночника протестующе застонал, холщовые перья немного расправились и приподняли его вверх на несколько драгоценных футов. Он приземлился на изломанный выступ и снова отступил, когда кочевник предпринял еще одну атаку. Искры летели во все стороны. Буруу взмахнул и одновременно хлопнул крыльями, и в воздухе раздался громовой раскат Песни Райдзина. Ударной волной кочевника отбросило на камни. Буруу снова хлопнул крыльями, и капли дождя под напором полетели в морду противнику.

И тот, рыча, отступил.

Буруу тоже отступил, встав спиной к башне для ловли молний, между Юкико и двухтонным разъяренным грозовым тигром.

Она приближалась. Расстояние между ними сократилось до тридцати футов.

НЕ ПОДХОДИ.

Ты сошел с ума?

ОН УБЬЕТ ТЕБЯ.

Кочевник на окровавленных крыльях поднялся высоко в небо и нырнул в крутое пике. Буруу отступил в сторону, и земля вздрогнула от удара. Он бросился на крыло кочевника и вырвал у него перья. Они снова покатились клубком, сцепившись когтями. А затем поднялись на задние лапы, сверкая молниями на перьях, щелкая клювами и низко рокоча от ярости.

Он почувствовал Юкико у себя за спиной. Упрямую, как гора. Мыслями он ощутил боль ее ноющих мышц. Волдыри на руках. И отчаянное желание быть с ним.

Двадцать футов.

НЕ ПОДХОДИ.

Я могу тебе помочь!

Буруу, оглушительно рыча, оттолкнул своего соперника, заставив его перевернуться на спину. Воспользовавшись преимуществом, он рвал ему плоть на ребрах, пытаясь вцепиться в горло, но тот откатился. Бились крылья, летели рыки. Кочевник поднялся на лапы, и капли дождя, смывающие с белоснежного меха смертельный багрянец, стали розовыми от крови. Теперь Песнь Райдзина исполнял он. Гром его крыльев вздымал фонтаны воды в дрожащий воздух, отбрасывая Буруу назад. Потоки ливня изгибались тетивой и разлетались жирными, как лотосные мухи, каплями и ослепляющими тонкими струями.