Джей Кристофф - Предатель рода [litres]

Они никогда не позволят мне просто жить.

И без звука он спустился с метателя и поплелся обратно в темноту.

Он точно помнил, что закрыл дверь, когда уходил. А теперь она была приоткрыта.

В горле застыл холодный ком страха, мешавший дышать, пока он ковылял к площадке у комнаты Юкико. Подойдя ближе, он услышал тихие рыдания. Толкнув дверь, Кин увидел ее, свернувшуюся калачиком в дальнем углу. Одежда на ней была разорвана. Услышав его шаги, Аянэ дернулась, как избитая собака, и, стуча ногами по полу, попыталась отодвинуться подальше. Кровь на ее коже, на лице, между ног казалась очень темной – почти черной.

– Первый Бутон… – прошептал Кин. – Что они с тобой сделали?

Она взвыла от страха, когда он подошел ближе. На лице наливались синяки, а губы распухли еще больше, на запястьях и бедрах багровели кровоподтеки. И кровь – повсюду.

Так мало – но так много крови.

– Аянэ. – Он потянулся к ней рукой. – Это я, Аянэ.

Он опустился рядом с ней на колени, не обращая внимания на боль в животе и ребрах. И при звуке его голоса она вцепилась в него, как ребенок, как сломанная фарфоровая кукла, и рыдания, сотрясавшие ее тело, опускались через пол в землю у корней вековых деревьев, заставляя дрожать почти всё сооружение.

Из окровавленных губ вырвался еще один вопль ужаса, пальцы впились в его руку, и комната вздрогнула, а по полу, звеня, покатились пустые бутылки. Кин понял, что это происходит наяву: комната вибрировала, остров встряхнуло еще одно землетрясение. С потолка сыпалась пыль, на улице хороводом летели вниз мертвые листья, словно поток сухого снега.

Кин крепко держал ее, прижав ладони к голой окровавленной плоти. Ее тело сотрясали рыдания – резкий, утробный вой. И он молился, чтобы больше никогда не услышать такого. Мир успокоился так же внезапно, как и затрясся. Стало тихо-тихо – будто время застыло.

– Кто это был? – твердо спросил Кин. – Кто это с тобой сделал, Аянэ?

Прошло много времени, прежде чем она отдышалась, прижимаясь лицом к его груди. А ее паучьи конечности, кончики которых были покрыты кровью, сомкнулись вокруг него, как лепестки мухоловки.

– Исао… будь он проклят, – тихо прошептала она. – Исао и… другие.

Он злобно, с чувством ненависти выдохнул. Всё ее тело сотрясалось от беззвучных рыданий.

Задохнувшись, Кин стиснул зубы, опустил голову, закрыл глаза.

Как до этого дошло?

– Давай уйдем, Кин, – надломленно прозвучал ее голос, полный слез.

Слова из-за опухших губ звучали невнятно.

– Давай просто уйдем, пожалуйста. Мы здесь чужие. Нам вообще не следовало сюда приходить, Кин, пожалуйста, прошу тебя…

– Куда же мы пойдем? – спросил он, уже зная, что она ответит.

– Домой. – Она сжала его так сильно, что стало трудно дышать, и прижалась лицом к его шее гладкой теплой от слез кожей. – Мы должны пойти домой , Кин.

Он крепко держал ее и слушал, как она плачет, глядя в черноту за окном. Это место… Ему казалось, что он сможет прижиться. Он искал здесь покоя, но спокоен не был ни мгновенья. Его голос раздавался в темноте еще более темным эхом.

– Мы пойдем домой.

Он крепко сжал ее, и она всхлипнула от облегчения.

– Но сначала мы простимся.

Железо тянуло его вниз, ко дну, как пьяницу, присосавшегося к горлышку бутылки. Воздуха в легких осталось на полвдоха. Ильич цеплялся за ремни, пытался на ощупь скинуть перчатки, теряя драгоценные секунды. Он барахтался в ледяной воде, пиная ее свинцовыми ботинками, под рев волн, перекрывающих слишком далекий грохот. Наконец его пальцы нащупали механизм, и он отцепил железные пряжки. Извиваясь под водой, Ильич стянул с плеч страховочную привязь. Он наблюдал, как ее уносит в темноту под ногами.

А потом он увидел их. В глубине под ним вились длинные серебристые ленты. Пасть, полная острых как иглы клыков. Глаза, которые пялились на него в детстве из темного шкафа глубокой ночью. Он испытал такой ужас, что даже закричал, растрачивая на это последние силы. Страх залил его клокочущим потоком. Сотни совершенных форм, гладких, как стекло, неслись вверх, вверх, вверх. Собрав оставшиеся силы, он тоже рванул туда.

И серебристые фигуры последовали за ним.

Юкико увидела, как Ильич вынырнул на поверхность, отчаянно втянул в легкие воздух и тут же растратил его, издав ужасающий вопль. Он был в пяти футах от уступа, изо всех сил старался удержать голову над водой и вдохнуть, чтобы снова закричать.

Глаза Буруу были прикованы к рычащему кочевнику – тот кружился над ним, готовясь снова атаковать. Но он рискнул бросить быстрый, отчаянный взгляд на Юкико, которая скинула свои огромные ботинки и выскользнула из дождевика. Вокруг талии у нее была обернута веревка, ее конец она продела через медные витки и завязала тугим узлом.

ТЫ НЕ СДЕЛАЕШЬ ЭТОГО.

Он сделал это ради меня!

Я НЕ ПОЗВОЛЮ…

Он спас мне жизнь, Буруу! Когда ты даже не слышал, как я зову на помощь. Если бы не он, я бы утонула.

Не оглядываясь, Юкико стрелой нырнула в бурлящую тьму. Она чувствовала, как в воде вокруг нее поднимаются по спирали широкими ленивыми кругами морские чудища, и их жертвам некуда бежать. Сверкающие и гладкие, золотисто-желтые глаза с вертикальными зрачками, плавники лентой на боках и шипы, которые будто извиваются по воле бушующих волн.

Раздвоенные языки и бритвенно-острые зубы.

Она боролась с волнами, едва удерживаясь на воде. Но ей удалось удачно нырнуть, и поток, грохоча, поднес ее довольно близко к Ильичу. Она успела ухватить его за шею, прежде чем он снова ушел под воду. Буруу оглянулся через плечо и предостерегающе взревел, когда на поверхности появилась длинная змеиная голова и стала медленно подниматься всего в пяти футах от него. Дракон двигался как кобра, отводя голову назад и расправляя плавники у горла широким дрожащим веером. Из пасти с иглами капала соленая вода с ядом и вырывалось долгое трескучее шипение.

СЗАДИ!

Из глубины выскочил второй дракон и, повторив скрежет собрата, отрезал путь к отступлению. Спинной плавник третьего образовал широкую дугу вокруг них, утыканную шипами, покрытую чешуей – длинную, плавную. Буруу собрался с силами на оскаленном клыками берегу, готовый нырнуть в волны и окрасить океан в еще более глубокий красный. Но кочевник налетел на него сзади, и пара сцепилась, превратившись в пронзительно рычащий клубок – так дети неуклюже дерутся за новую игрушку. Буруу взревел от ярости и набросился на противника. Он рвал кочевника когтями и кусался в отчаянной попытке вырваться из его хватки. Он был слишком далеко, чтобы помочь.

Он уже не успел.

НЕТ! ЮКИКО!