Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

– Каттея! – Сознавая, что кричать здесь нельзя, я решился позвать сестру мысленно: – Каттея! Где ты? – Я стоял, теребя легкую полоску шелковой ткани.

Тишина… та мертвая зловещая тишина, что воцарилась после того, как захлопнулась дверь. Я продолжал звать, но не почувствовал и намека на ответ.

Свернув шарф, я сунул его за пазуху, почему-то будучи уверен, что это шарф сестры. С его помощью я надеялся установить с ней связь – он мог стать точкой притяжения для своей владелицы.

Но куда же она отправилась отсюда? Конечно, не обратно в Долину… Дорога, приведшая меня в это подозрительное место, здесь заканчивалась. Значит, Каттея пошла дальше между этими каменными столбами, и я отправлюсь следом.

Я двинулся вперед, но, идя без дороги, вскоре обнаружил, что попал в лабиринт. Я перестал ориентироваться и, в какую бы сторону ни пошел, покружив среди каменных стволов, снова выходил туда, где нашел шарф.

Я сел и задумался. Что это место заколдованное, я уже не сомневался – все здесь было странно и обманчиво. Я закрыл глаза, чтобы не видеть эту сбивавшую с толку путаницу каменных стволов, и сосредоточился на мысли о днях, проведенных в Лормте. Считалось, что ни один мужчина не способен воспользоваться колдовской Силой, и потому древние рукописи не охранялись. Действительно, они настолько изобиловали иносказаниями и ссылками на неизвестные предметы, что были недоступны пониманию непосвященных. Я копался в них с единственной целью: узнать, где можно найти прибежище, и почти не обращал внимания на тайные сведения.

Однако кое-что из случайно попавшегося мне на глаза засело в памяти. Я запомнил слова, которые вызвали ответ , но снова использовать их не собирался. Что же еще могли подсказать мне лормтские манускрипты?

Я вызвал из глубины памяти картину: пергаментная страница, испещренная неразборчивыми архаическими письменами. Несколько строк мне удалось тогда прочитать. Может быть, попробовать? Сколько во мне Силы? Не унаследовал ли я от отца его способности? Что, если в отличие от других мужчин Древней расы я тоже наделен особым Даром?

Я вынул из-за пазухи шарф, осторожно скатал тонкую податливую ткань в жгут, затем связал вместе два конца и получившееся кольцо положил перед собой – оно резко выделялось на сером камне.

Устремив взгляд на это яркое кольцо, я призвал на помощь всю свою волю. В моем распоряжении была только память о нескольких строчках на пергаменте и неодолимое стремление к цели.

Каттея… Я мысленно представил себе сестру – может быть, не такой, как в жизни, но такой, какой она виделась мне. Я полностью сосредоточился на этом, стараясь увидеть Каттею стоящей в зеленом кольце. Через миг мне предстояло узнать, кто я и что могу.

Медленно проведя руками над кольцом и произнося вслух три слова, я, затаив дыхание, ждал. Голубовато-зеленое кольцо дрогнуло… один его край приподнялся, и теперь передо мной балансировал небольшой обруч. Он медленно покатился прочь, вглубь каменного леса, и я пошел следом: у меня появился проводник.

Зеленый обруч сновал между каменными стволами, и мне то и дело казалось, что он водит меня по кругу. И все-таки это была моя единственная надежда попытаться пройти через заколдованное место. Иногда я шел навстречу слепящему солнцу, и мне припомнилось старинное поверье: когда тень за спиной, сзади могут подкрасться злые силы. Однако этот невиданный лес казался не обиталищем зла, а препятствием, воздвигнутым, чтобы отпугнуть или запутать чужаков. Наконец лес кончился, и вслед за обручем я вышел на открытое пространство. Обруч, продолжая катиться, стал немного покачиваться, словно энергия его иссякала. Под ногами у меня была неровная каменная поверхность, обточенная временем и непогодой.

Впереди зияла пропасть. Докатившись до края и покружившись на месте, обруч остановился и упал, снова став обычным шелковым жгутом. Раз силы, которые я вызвал, сработали, значит Каттея здесь проходила. Но зачем? И как она переправилась через пропасть?

Я поднял шарф, сложив, снова спрятал его за пазуху и прошел вдоль края пропасти, глядя вниз. Нет, спуститься здесь было невозможно.

Убедившись в этом, я вернулся назад и стал осматривать то место, где упал обруч. При свете заходящего солнца на каменной поверхности виднелись какие-то выбоины, как будто раньше здесь стояло что-то тяжелое. Я взглянул на противоположный край – там виднелась ровная площадка. Очевидно, над пропастью был мост. Но он исчез. Я потер бедро – от раны осталось одно воспоминание – и попытался прикинуть расстояние, разделявшее края пропасти.

Только самый отчаянный человек мог отважиться на такой прыжок. Но сейчас, угнетенный тревогой за сестру, я и был отчаянным человеком. Я снял с пояса меч, привязал к мешку с припасами и, с силой раскрутив мешок за лямку, запустил его на ту сторону, Послышался лязг меча о камень; котомка, перелетев через пропасть, упала примерно в футе от противоположного края.

Я снял сапоги, стянул их ремнем и бросил вслед за мешком. Босыми ногами я ощущал тепло нагретого солнцем камня. Я отошел назад, к окраине каменного леса, потом, собрав воедино всю силу и решимость, разбежался и, оттолкнувшись от края скалы, прыгнул, не веря, что долечу…

Перелетев на ту сторону, я упал ничком и так сильно ударился, что едва не переломал себе кости. Задохнувшись от боли, я долго лежал без движения, пока не осознал с ликованием, что я действительно на противоположной стороне. Я сел, превозмогая боль во всем теле, огляделся, затем кое-как встал, дохромал до сапог, обулся и закинул мешок за спину.

Отметины, которые я обнаружил на другом краю, здесь были отчетливее и тянулись к высокому каменному выступу, словно туда что-то тащили по скале. Я пошел по этим следам и обнаружил за выступом мост – три бревна, связанные вместе ремнями. Судя по тому, что мост был спрятан, кто-то собирался снова им воспользоваться. Я задумался: может быть, лучше в интересах тех, кто остался в Долине, сразу уничтожить его? Но как? Оттащить мост назад и спихнуть в пропасть у меня не хватило бы сил. Поджечь? Но тогда дым выдаст мое присутствие. Вдобавок те, кто нам угрожал, вряд ли смогли бы пройти через каменный лес.

Спрятавшие мост оставили и другие следы, которые я сразу приметил наметанным глазом разведчика. На земле – а здесь был не только голый камень – виднелись отпечатки копыт рентана. На колючем кусте висел длинный клок шерсти. Тут была кое-какая растительность, хотя и карликовая из-за ветров и слишком тонкого слоя почвы.

Я отправился по следу и, спускаясь по крутому склону, вошел в лес, состоящий из причудливо искривленных деревьев. Поначалу они были высотой с меня, но по мере спуска становились все выше, и вскоре я оказался в сумрачной чащобе. С искривленных ветвей свисал густой мох, и, хотя листва на деревьях была совсем редкой, солнечный свет в этот лес не проникал. Местами мох ниспадал длинными покачивающимися полосами, словно меж деревьев висели дряхлыми лохмотьями пологи. Те, вслед за кем я шел, на ходу срывали цепляющийся упругий мох с ветвей, и он ворохами лежал под ногами, издавая пряный аромат.