Н. Джемисин - Каменные небеса [litres]

– Э, привет, – неловко говоришь ты. Затем ты замолкаешь, не зная, что сказать дальше.

– Привет. – Он видит Хоа и вздрагивает, затем смотрит в откровенном шоке человека, который слышал о камнеедах только из сказок лористов и не больно-то им верит. И лишь потом он вспоминает о твоем присутствии, чуть хмурится, заметив пепел в твоих волосах и на одежде, но понятно, что ты не очень его впечатляешь. – Скажи мне, что это статуя, – говорит он тебе. Затем нервно смеется. – Только ее не было, когда я поднялся на холм. Что же, видимо, привет?

Хоа не удосуживается ответить, хотя его глаза устремлены на мужчину, а не на тебя. Ты берешь себя в руки и шагаешь вперед.

– Прости, что потревожила, – говоришь ты. – Ты из этой общины?

Мужчина в конце концов переводит взгляд на тебя.

– А, да. А ты нет. – Вместо того чтобы проявить беспокойство, он моргает. – Ты очередной Страж?

Волоски на всем твоем теле встают дыбом. На миг тебе хочется выкрикнуть нет , затем разум берет свое. Ты улыбаешься. Они всегда улыбаются.

– Очередной?

Молодой человек меряет тебя взглядом с головы до ног, видимо, что-то заподозрив. Тебе все равно, пока он отвечает на твои вопросы и не нападает на тебя.

– Да, – говорит он спустя мгновение. – Мы нашли двух мертвых после того, как дети ушли на тренировочную прогулку. – Губа его чуть заметно кривится. Ты не уверена, сомневается ли он в том, что дети пошли практиковаться, действительно ли его волнуют «двое мертвых» или у него просто губа кривится как обычно, когда люди говорят о роггах, поскольку очевидно, что эти самые дети должны быть роггами. Раз уж тут Стражи. – Главная сказала, что однажды тут могут появиться другие Стражи. Те трое, что были у нас, появились из ниоткуда, в конце концов, в разное время года. Ты, видать, припозднилась.

– А. – На удивление легко прикидываться Стражем. Просто улыбайся и не давай информации. – И когда эти остальные ушли на… тренировочную прогулку?

– Да с месяц уже. – Молодой человек переминается, успокаиваясь, и смотрит на сапфировый обелиск вдалеке. – Шаффа сказал, что они уйдут довольно далеко, чтобы нам не почувствовать афтершоков после того, что детишки будут делать. Думаю, это достаточно далеко.

Шаффа. Улыбка примерзает к твоему лицу. Ты невольно шипишь.

– Шаффа.

Молодой человек хмурится. Теперь он точно что-то подозревает.

– Да. Шаффа.

Невозможно. Он мертв.

– Высокий, черноволосый, льдистые глаза, странный акцент?

Молодой человек чуть расслабляется.

– О, так ты его знаешь?

– Да, и очень хорошо. – Так просто улыбаться. Труднее бороться с желанием заорать, вцепиться в Хоа, потребовать немедленно нырнуть в землю, сейчас, сейчас, сейчас, чтобы догнать их и спасти дочь. Труднее всего не повалиться на землю и не свернуться в комок, пытаясь вцепиться в несуществующую руку, – она болит ; Злой Земля, она болит, словно ее сломали снова, фантомная боль настолько реальна, что твои глаза жжет от слез. Имперские орогены не теряют контроля. Ты уже двадцать лет как не черномундирница и, ржавь, постоянно теряешь контроль – но тем не менее старая выучка помогает тебе собраться. Нэссун, твоя девочка, в лапах чудовища. Тебе надо понять, как это вышло.

– Очень хорошо, – повторяешь ты. Никто не сочтет странным, что Страж повторяет слова. – Ты не мог бы рассказать мне об одной из его подопечных? Девочка-срединница, смуглая и тоненькая, кудрявая, сероглазая…

– Да, Нэссун. Дочка Джиджи. – Теперь молодой человек полностью успокоился, не замечая, что ты еще больше напряжена. – Злой Земля, надеюсь, Шаффа убьет ее на этой прогулке.

Тебе угрозы нет, но твое сознание снова уходит глубоко прежде, чем ты вытаскиваешь его. Юкка права: тебе действительно надо прекратить инстинктивно пытаться убить всех . Ну, хотя бы твоя улыбка удержалась.

– О?

– Да. Я думаю, она сделала это… Ржавь, но мог и любой из них. Просто от этой девочки у меня сильнее всего холодок по спине шел.

Он сжимает челюсти и, наконец, замечает твою режущую улыбку. Но тот, кто знаком со Стражами, не станет задаваться вопросами по этому поводу. Он просто отводит взгляд.

– Сделала это? – спрашиваешь ты.

– О, я думал, ты знаешь. Пойдем, покажу.

Он поворачивается и хромает к северному концу поселка. Ты идешь следом, обменявшись взглядом с Хоа. Здесь еще один небольшой подъем, заканчивающийся плоской площадкой, которая прежде использовалась для созерцания звезд или наблюдения за горизонтом; отсюда тебе видны окрестности, все еще поражающие обилием зелени под довольно недавним и тонким слоем белеющего пепла. Однако здесь ты видишь нечто странное – груду осколков. Поначалу ты думаешь, что это свалка для переработки стекла; Джиджа держал такую возле дома в Тиримо, и соседи приносили туда битое стекло и всякое такое, чтобы он делал из них рукоятки стеклянных ножей. Некоторые кажутся чем-то более высокого качества, чем стекло; может, кто-то бросил туда какие-то необработанные полудрагоценные камни. Все они разноцветные, песочного цвета, серые, немного голубого, но больше всего красного. Но их рисунок заставляет тебя остановиться, наклонить голову и попытаться охватить все это взглядом как целое. И тогда ты замечаешь, что цвета и расположение камней у ближайшего края кучи смутно напоминают мозаику. Ботинки, как если бы кто-то попытался сложить ботинки из гальки, а затем пнул их. Это было бы штанами, разве что среди них беловатые кости и…

Нет.

Огонь… под… земный.

Нет. Твоя Нэссун этого не делала, она не могла, она…

Она сделала.

Молодой человек вздыхает, читая у тебя по лицу. Ты забыла об улыбке, но даже Страж был бы ошарашен таким.

– Мы тоже не сразу поняли, – говорит он. – Может, ты понимаешь?

Он с надеждой смотрит на тебя.

Ты просто качаешь головой, и он вздыхает.

– Ладно. Это было прямо перед тем, как они ушли. Раз утром мы услышали что-то вроде грома. Выходим, а обелиск – большой синий, что болтался здесь несколько недель, ты их знаешь, – исчез. Затем позже в тот же день опять такой же чпок, – он хлопает в ладоши, показывая звук. Тебе удается не подпрыгнуть. – И он вернулся. А потом Шаффа вдруг говорит нашей главной, что уводит детей. И никаких объяснений по поводу обелиска. Ни слова, что Нида и Умбра – это другие Стражи, которые тут заправляли вместе с Шаффой – мертвы. Голова Умбры проломлена. Нида… – Он мотает головой. На его лице чистое отвращение. – Ее затылок … Но Шаффа ничего не сказал. Просто увел детей. Многие из нас надеются, что он никогда не приведет их обратно.

Шаффа. Следует сосредоточиться на этом имени. Это важно, а не то, что произошло… но ты не можешь оторвать взгляда от Джиджи. Ржавь едкая, Джиджа. Джиджа.