Н. Джемисин - Каменные небеса [litres]

Сила этого подъема бросает тебя на землю. Когда у тебя перестают сыпаться искры из глаз и пыль оседает, ты потрясенно смотришь на стену. Это сделала твоя дочь. С тобой.

Кто-то хватает тебя, и ты вздрагиваешь. Тонки.

– Не знаю, приходило ли тебе это в голову, – говорит она, поднимая тебя на ноги, – но твоя дочь, похоже, унаследовала твой характер . Так что, может, ну, понимаешь, не слишком давить на нее?

– Я даже и не понимаю, что она сделала, – бормочешь ты, ошеломленная, хотя и благодарно киваешь Тонки за то, что она помогла тебе встать. – Это не было… я не…

В том, что сделала Нэссун, не было эпицентровской точности, хотя ты и учила ее эпицентровским основам. Ты в смятении кладешь руку на стену и ощущаешь остаточные вспышки магии в ее веществе, прыгающие от частицы к частице, угасая. – Она смешивает магию и орогению. Никогда такого не видела.

Я видел. Мы называем это настройкой.

Тем временем, поскольку ты уже не препятствуешь Нэссун, она взбирается по ступенькам на пилон. Теперь она уже наверху, окруженная вращающимися ярко-красными предупреждающими знаками, танцующими в воздухе. Тяжелый, слегка попахивающий серой ветер поднимается из громадной дыры Сердечника, поднимая прядки, выбившиеся из ее кос. Ей любопытно, рад ли Отец-Земля тому, что сумел заставить ее сохранить ему жизнь.

Шаффа будет жить, если все в мире станут камнеедами. Только это имеет значение.

– Сначала сеть, – говорит она, поднимая взгляд к небу. Двадцать семь обелисков одновременно переходят из материального состояния в магическое, когда она вновь зажигает их.

Она вытягивает руки вперед.

На земле у нее за спиной ты вздрагиваешь, когда сэссишь – чувствуешь – молниеносную активацию двадцати семи обелисков. Они действуют как один мгновенно, звеня так мощно, что у тебя зудят зубы. Ты удивляешься, почему Тонки не перекашивает, как тебя, но Тонки всего лишь глухачка. Но Тонки не дура, и это работа всей ее жизни. Пока ты в священном ужасе смотришь на дочь, она, прищурившись, глядит на обелиски.

– Три кубических, – бормочет она. Ты, онемев, качаешь головой. Она сердито смотрит на тебя, раздраженная твоей медлительностью. – Ну если бы я хотела имитировать большой кристалл, я начала бы складывать кристаллы поменьше в конфигурацию кубической кристаллической решетки.

И тут ты понимаешь. Тот большой кристалл, который хочет имитировать Нэссун, – оникс. Тебе нужен ключ, чтобы запустить Врата; это Алебастр тебе сказал. Чего не сказал тебе Алебастр, козел бесполезный, что есть множество вероятных типов ключей. Когда он распорол Спокойствие Разломом, он использовал сеть, составленную из всех узловиков вблизи него, вероятно, потому, что сам оникс мгновенно превратил бы его в камень. Узловики были меньшей заменой оникса – резервным ключом.

В первый раз, когда ты соединила орогенов нижней Кастримы, ты не понимала, что делаешь, но он понимал, что оникс слишком велик для тебя, чтобы тогда схватить его напрямую. У тебя не было ни гибкости, ни изобретательности Алебастра. Он учил тебя более безопасно.

Однако Нэссун – та ученица, какой всегда желал Алебастр. Она даже достать до Врат Обелисков прежде не могла – до сих пор они были твоими, – но пока ты потрясенно, в ужасе наблюдаешь, как она тянется за пределы сети резервного ключа, находя другие обелиски и связывая их один за другим. Это медленнее, чем было бы с ониксом, но ты видишь, что это не менее эффективно. Это работает. Апатит, связан и присоединен. Сардоникс, посылающий короткие импульсы оттуда, где парит где-то за пределами видимости, где-то над южным морем. Нефрит…

Нэссун откроет Врата.

Ты отстраняешь Тонки.

– Отойдите как можно дальше от меня. Все.

Тонки не тратит времени на споры – глаза ее распахиваются, она оборачивается и бежит прочь. Ты слышишь, что она кричит остальным. Слышишь, как спорит Данель. Потом ты уже не можешь уделять им внимания.

Нэссун откроет Врата, превратится в камень и умрет .

Только одно может остановить сеть обелисков Нэссун – оникс. Но тебе нужно прежде всего дотянуться до него, а он на той стороне планеты, на полпути между Кастримой и Реннанисом, где ты его оставила. Когда-то давным-давно в Верхней Кастриме он призвал тебя к себе. Но осмелишься ли ты ждать этого сейчас, когда Нэссун берет контроль над всеми фрагментами Врат? Ты должна первой дотянуться до оникса. Для этого тебе нужна магия – куда больше, чем ты сможешь собрать сама, без единственного обелиска на своей стороне.

Берилл, гематит, иолит…

Она погибнет прямо у тебя на глазах, если ты не сделаешь чего-нибудь. Ты лихорадочно шаришь сознанием в земле. Сердечник стоит на вулкане, может, тебе удастся…

Подожди-ка. Что-то привлекает твое внимание наверх, к жерлу вулкана. Под землей, но ближе. Где-то под городом ты чувствуешь сеть. Линии магии, спряденные вместе, поддерживающие друг друга, уходящие корнями вглубь, чтобы вытянуть еще больше… Она слабая. Мучительная. И когда ты прикасаешься к ней, на задворках твоего разума слышится знакомое мерзкое жужжание. Одно, другое, третье…

Ах да. Сеть, которую ты нашла, – Стражи , их почти тысяча. Ржавь. Конечно же. Ты никогда прежде сознательно не искала их магии, но впервые ты понимаешь, что такое это жужжание – какая-то часть тебя, еще до обучения у Алебастра, ощущала чуждость магии в них. Это знание посылает резкий, почти парализующий импульс страха, пронзающий тебя. Их сеть близка, ее легко схватить, но если ты это сделаешь, то что не даст этим Стражам хлынуть из Уоррента, как разозленные осы из потревоженного гнезда? Тебе проблем мало?

Нэссун стонет наверху своего пилона. К своему потрясению, ты… Злой Земля, ты видишь магию вокруг нее, в ней, она начинает вспыхивать, как искры, сыплющиеся на пропитанную маслом растопку. Она горит у тебя в сознании, ее вес становится чуть больше.

Кианит, ортоклаз, скаполит…

И внезапно твой страх исчезает, поскольку ты нужна твоей девочке. Ты расставляешь ноги. Ты тянешься к найденной тобой сети, Стражи там или что. Ты рычишь сквозь зубы и хватаешь все. Стражи. Нити, уходящие от их сэссапин в глубину, и тянешь столько проходящей по ним магии, сколько можешь.

Сами железные осколки, крохотные вместилища воли Злого Земли. Ты присваиваешь их все, крепко запрягаешь и берешь .

И где-то в глубине Уоррента Стражи кричат, просыпаясь и корчась в своих ячейках, хватаются за головы, когда ты делаешь с каждым из них то, что некогда Алебастр сделал со своим Стражем. Это то, что Нэссун жаждала для Шаффы… только в том, как ты это делаешь, нет доброты. В тебе нет ненависти к ним, тебе просто все равно. Ты вырываешь железо из их мозгов и каждую каплю серебра из пространства между их клетками – и чувствуя, как они кристаллизуются и умирают, ты, в конце концов, получаешь достаточно магии из своей самодельной сети, чтобы дотянуться до оникса.