Алексей Полевой - Драконодав [litres самиздат]

У потрескивающего огня тихо шепчутся, О круглом столе героев. Там пируют рыцари, смелые и свободные. И клянутся в вечной верности своему королю.

За круглым столом, песня Шандмауль и дАртаньян

– Составите мне компанию? – спросил я печального герцога, явившись к нему в охотничьем наряде.

– Да, будет чудесно, – оживился герцог, – как видите войной развлечься не удалось.

– Для развлечений война годится меньше всего, – вздохнул я, – а вот охота на хорошего оленя, думаю, будет в самый раз.

– Может на кабанчика? – спросил герцог, – тут водятся кабаны?

– Думаю кабана тоже можно взять после оленя, – кивнул я, – леса здесь изобильны, любую животину лесники могут найти.

– Отменно, – совсем повеселел герцог, – позволите взять моего сокола?

– Как жеребца, оружие и всё необходимое, укажите вашим слугам принести, – улыбнулся я, – жду во дворе, мы скоро выдвигаемся, рога трубят!

Герцог оказался весьма молод, остроумен, ужинать с ним и охотиться доставляло большое удовольствие. Я не предлагал герцогу выкуп, дав понять, что Аделард, как его звали, может считать себя свободным в любую минуту. Герцог, увидав бомбарды, аркебузы и ежедневные упражнения с оружием ребят Гонсало, только посетовал на собственную беспечность и самоуверенность. Рыцарство постепенно сходило на нет, благодаря пикинёрам, алебардам и новому оружию – бомбардам и аркебузам. Не было такого рыцарского замка, который устоял перед огромными ядрами, не было таких рыцарей, что устоят перед тысячей аркебузиров. Конечно, можно было купить противопульные доспехи, но позволить себе такое мог только богач вроде герцога, а много таких в войске? В королевском от силы пара дюжина наберётся. На юге шли войны, где появлялась совершенно новая тактика, герцог хотел ехать туда, учиться новому стилю войны, а получил урок в глухой провинции. Аделард долгими вечерами расспрашивал Гонсало о новинках стратегии, жадно читал книги, расспрашивал про сражения. Гонсало и Лорентин были кладезями знаний о воинских искусствах, прошли множество войн и постоянно изучали новое. Лорентин заказывал книги во Флоренции и Милане не жалея денег, аббатство-то если купит дюжину книг в год считается просвещённым, а один Гонсало имел библиотеку в три сундука, Лорентин того более. Я, глядя на них, тоже покупал, а главное читал книги по фортификации, расчётам стрельб и прочим воинским наукам, надо сказать весьма трудное чтение, но полезное. Ничего выдумывать не надо – всё уже когда-то придумали, бери чертежи – строй.

Герцог без охраны бродил по окрестностям замка, бывал в городке, много пил в кабаках с наёмниками, слушал истории. Через пару недель он уже воспринимался всеми как старинный приятель или родственник. По словам бывшего сокольничего – перемены в Аделарде после такого поражения произошли коренные – раньше за любую провинность он дубасил оруженосцев, что говорить о слугах, громко ругался, был спесив и невыносим. Теперь грубиян и показной богач исчез, оставив довольно приятного молодого человека, уважительно выслушивающего старших, одинаково приветливо встречающего разодетого торговца и простого наёмника. Вроде герцог был искренен, не играл роль, благо мог уйти в любой момент. Сокольничий рассказывал, что герцог рос с матерью, почти не видел отца, пребывающего в бесконечных войнах, капризничал и отрывался на слугах. Только король для него был образцом для подражания, хотя того самого можно назвать справедливым правителем с большой натяжкой. Видимо попав в компанию тёртых жизнью ветеранов и искусных мастеров, герцог увидел что-то в этих простых и надёжных людях, спокойно ждавших его с аркебузами и тлеющими фитилями. Его выдрессированная лично армия разлетелась стеклянным бокалом, а противник не потерял ни одного человека, несколько легко раненых и отдавленная в спешке колесом нога.

Герцог так бы и бродил по окрестностям, в некоторой прострации, иногда невпопад отвечая на вопросы за ужином, листал бы труды по фортификации, сидя на стене, но видимо занятие ему наскучило. В полях начинался сев, много суеты, пахали волами землю, летали склёвывая червяков птицы, крестьяне спешили на поля. В замке тоже была суета – кому нужна была ссуда на зерно, кто предлагал распахать луга, им возражали пастухи коней, в общем, мне приходилось решать всяческие споры. Земля всегда требует внимания, хорошо вспаханная и засеянная земля и хлеб родит добрый, а виноград всегда требует ухода и солнца. Герцога эти сельскохозяйственные дела явно тяготили, да ещё пришло известие о собирающемся королевском турнире. Звезде всех ристалищ, пропавшей было в глухомани, требовалось возвращаться: Аделард с виноватым лицом распрощался, вскочил на своего коня и отправился восвояси, даже без оруженосца и слуг. Его свита традиционно решила держаться подальше от хозяина, их перемены в герцоге не вдохновляли и даже пугали, при этом они потирали шрамы и сломанные носы. Убытие герцога снимало все проблемы, война закончилась победой, победа неким подобием дружбы, возможно больше встречаться не придётся.

– Уехал и хорошо, – проворчал Гонсало, – все эти герцоги и графы, поначалу воюют спесиво, потом в друзья набиваются.

– А чем ещё заниматься? – хмыкнул я, – герцогов немного, все знакомы, друг у дружки сидят в темницах, выкупа дожидаются, поневоле станешь покладистым и любезным, я вообще мог половину, а то целый годовой доход его поместий требовать.

– Надо было и потребовать, – пожал Гонсало плечами, – такие выходки нужно наказывать, чтобы впредь неповадно было.

– Так де Шерентье его наказал достаточно, – сказал я, – молодой ещё, головы на плечах нет, потеряет доход, влияние, обозлится ещё, зачем мне враг при короле?

– Ох уж эти интриги, – проворчал Гонсало, – хотя трофеев взяли немало.

– Да, неожиданно Аделард навалился со своей войной, – кивнул я, – зато стало понятно, что стоит надеяться только на себя: король с герцогом не помогут.

Город всё прирастал, хотя некогда в нём жило вдвое больше народу, чем сейчас. Когда-то Сарж был огромным по здешним меркам городом, земли его светлости тогда считались окраиной. Но чума, многие годы запустения сделали его небольшим и даже заброшенным. Теперь поля были обширными, виноградники практически восстановились, а мастерские! Приводимые водой в движение механические молоты ковали сталь денно и нощно, руду подвозили непрерывно, уголь чёрной рекой попадал в кузни. Возы кож просто исчезали, превращаясь в ремни, подсумки и сёдла. Мастерские были завалены заготовками луков, арбалетов и прикладами для аркебуз, древесина сушилась, лакировалась и украшалась резьбой. Лорентин завёл собственную лабораторию, где проводил всяческие опыты с едкими веществами и порошками в стеклянных банках, периодически там что-то взрывалось и горело, но пока только сгорали брови мастера и его помощников, бывало и бороды страдали.