Алексей Полевой - Драконодав [litres самиздат]

– Увы, Аделард, – снова вздохнул герцог, – я поменялся бы местами с последним солдатом в первом ряду, до последнего держал бы пику, будучи проткнутым вражеской, не бросая строй из-за товарищей, если бы это спасло моих солдат. По мне власть это бремя: всё время назначать идущих на смерть, выбирать, кому жить, а кому умереть, разменивать жизни на победы в бою. Для меня война тяжёлая мужская служба, я понимаю, что без войны королевству не выжить, враги его сметут, но каждый раз, услышав про новую войну, я вижу лица солдат, ушедших по моему приказу на верную смерть. Я помню многих по именам, но многих не помню и мне стыдно от их лиц в моей памяти. Каждая моя победа – сотни и тысячи смертей, мой меч обагрён кровью по самое навершие.

– Мне теперь тоже стыдно, что я посылал солдат на смерть с улыбкой и находил удовольствие во власти, – хмуро сказал Аделард, – стыдно, что вообще не помню их лиц.

– Что говорить мне, – поднял кубок Гонсало, – оставьте мрачные мысли, выпьем этого доброго вина, вы будущий король, не престало грустить, а ну, что замолчали музыканты!

– И право, ваше величество, – улыбнулся я, – у вас целая жизнь впереди, чтобы творить справедливые дела и сделать жизнь подданных лучше, это ли не великий дар Господа, искупающий ваши прошлые настоящие или мнимые прегрешения?

– И верно, – улыбнулся Аделард, – что скулить, как побитый пёс, когда впереди добрый вепрь и мы полны сил затравить его? Звучи рог, лейся вино!

Уже поздней ночью, собирались расходиться, благо на рассвете должна была начинаться церемония коронации, внезапно наехал император со своей небольшой как водится свитой. Максимилиан быстро поужинал, благо валился с ног от усталости и отправился спать. Остальные тоже разбрелись, поприветствовав императора, благо церковники роились с мрачными лицами, ожидая завтрашних торжеств и поминутно отлучаясь приклонить колена в очередной молитве. Надо сказать, молитв у них было запасено преизрядно, все уже прочитали с дюжину, только король бегал в часовню раза три, как приехал, его хотели вовсе оставить молиться всю ночь, однако Аделард решил нормально поужинать и выспаться. Со всех окрестностей стекалось знатное духовенство нужное и не нужное на коронации.

Поспать нормально не дали церковники – они вломились в спальню короля под утро, вместе с вельможами, имеющими право участвовать в коронации. Если бы остальные имели возможность вламываться в спальню к будущему королю, здесь собрался бы весь город – на площади перед собором уже роились горожане. Аделарда, ещё сонного, взяли за ноги и подмышки, подняли вверх и поставили на ноги таким нелепым способом. Этим церковники хотели сказать, что король, дескать, не помер, а его надгробие поднимается и перерождается в нового короля. Вот никогда не видал воскресших мертвяков. Нас с Сен-Полем, хмурых и не выспавшихся разбудил и привёл на это занимательное зрелище оруженосец императора, тот конечно присутствовал на почётном месте при церемонии. Затем короля долго одевали, вот никогда не понимал страсти присутствовать при облачении короля, особенно учитывая, что короли тоже человеки и по утрам им требуется опорожнить кишечник и отлить. Аделард не был исключением, потому все почтительно ждали, слушая весьма занимательные трели выпускаемых газов и льющихся струй. Один из рыцарей выполнял почётную миссию стулоносца: приносить и выносить горшок со священными королевскими отходами. Затем будущему королю надлежало выбрать заложников Святой Скляницы.

Сказать, что история Святой Скляницы сомнительна – ничего не сказать. В руки этой зимой мне попалось описание коронации Хлодвига, так никакой скляницы там не упоминалось. Зато легенда, рассказываемая святым Ремигием внушала большое доверие: ангел небесный в образе голубя, принёс скляницу Ремигию из самого Реймса, чтобы помазать лоб Хлодвига при его коронации. Архиепископ Гинкмар за историю ухватился, а может сам её выдумал, дескать, он хотел короля помазать обычным миро, а тут священный елей прямиком с небес. Конечно, это укрепляло власть церковников из Реймса, а прежде всего аббатства. Вот мы с Сен-Полем внезапно и попали в «Заложники Святой Скляницы» – нам предстояло въехать в кафедральный собор на рыцарских конях и сопровождать внешней охраной архиепископа, несущего Скляницу и «баронов ордена Святой Скляницы», несущих серебряный балдахин над архиепископом. С другой стороны обязанность почётная и весьма необременительная, Аделард улыбнулся, отдавая распоряжение, чем избавил нас от долгих молитв и стояния в свите. Пока короля окончательно готовили и вели в собор, мы отправились облачиться в доспехи, оруженосцы поспешили их украсить всяческими лентами и изображениями.

Король тем временем направился в кафедральный собор, уже рассвело, там распевали Псалмы первого молитвенного часа. К псалмам Третьего молитвенного часа подходила процессия из аббатства святого Ремигия. Архиепископ торжественно вышагивал с ковчежцем, прикованным к его шее цепью – довольно большой овальной шкатулкой, где была закреплена Скляница, тоже весьма больших для переноски голубем в клюве размеров. С другой стороны, церковники скажут, что ангел был в образе голубя, а грузоподъёмность ангела поди больше дракона, а тот вола утаскивает запросто. Опять же, размер голубя не оговаривался, возможно, это был героических размеров голубь, навроде летающего страуса, его светлости один южанин рассказывал о сарацинских нелетучих птицах, запросто убивающих клювом крупную собаку. Балдахин несли весьма уважаемые вельможи, не слишком довольные привилегией тащить тяжеленное сооружение, весьма надо сказать облезлое от времени. Но все сохраняли самый важный вид, гордо вышагивая и обливаясь потом, архиепископ семенил, тяжело дышал и всё норовил опустить тяжёлый ковчежец, служки поддерживали его за локти. Они медленно подошли к кафедральному собору, мы осторожно, удерживая непривычных к зрелищу жеребцов, встали по сторонам, медленно вышагивая. К слову, в обычные дни, заезжать в собор на лошади довольно большое преступление, но сегодня это была моя почётная обязанность. Ближайший ко мне барон, с чёрной лентой с изображением золотого креста и лилий, с подвешенным голубем со Скляницей в клюве, этой лентой зацепился за мою шпору. Не заметив, он запутался лентой и оступился, чуть не выронив балдахин, пришлось подхватить и удерживать тяжеленную штуковину из седла, пока достойный, но пожилой рыцарь выпутался. Аделард, видимо очень скучавший на церемонии, улыбнулся и кивнул мне. Все громко клялись доставить Скляницу после церемонии назад в аббатство святого Ремигия. Мы спешились, жеребцов увели, а нам предоставили почётные места, где можно было с комфортом наблюдать зрелище. Большинство стояло, а многие на коленях уже долгое время.