Терри Пратчетт - Платье цвета полуночи [litres]

Про себя Тиффани думала, что это всё надоест дня через два на третий, но Фигли, конечно, будут в восторге. Однако, чего доброго, даже легендарные герои вышвырнут их за дверь спустя полвечности, причём сперва потрясут хорошенько, чтоб вернуть столовое серебро. Нак-мак-Фигли и впрямь были бойцы свирепые и грозные, если бы не один маленький (с их собственной точки зрения) недостаток – стоило им ввязаться в драку, и уже через несколько секунд они так увлекались, что в упоении принимались дубасить друг друга, окрестные деревья и, если другой мишени не подворачивалось, то самих себя.

Стражники, приведя в чувство сержанта и отыскав его шлем, уселись ждать, пока не утихнет шум. Казалось, прошло не более двух минут, когда крохотный стражник снова вынырнул из пострадавшего здания, волоча за ногу Громазда Йана, великана среди Фиглей: сейчас тот, похоже, крепко спал. Бросив его на мостовой, полицейский снова вернулся в паб и вышел, таща на одном плече бесчувственного Явора Заядло, а на другом – Тупа Вулли.

Тиффани глядела на происходящее открыв рот. Такого просто быть не может! Фигли всегда побеждают! Фиглям всё нипочём! Остановить их невозможно! Но вот вам пожалуйста, они остановлены, причём остановлены существом таким крохотным, что он на солонку без парной перечницы смахивает.

Когда Фигли закончились, коротышка опять вбежал в паб и так же быстро появился снова, таща какую-то женщину с морщинистой, как у индюшки, шеей. Женщина всё норовила стукнуть его зонтиком – напрасный труд, поскольку он со всей осторожностью удерживал свою ношу над головой. Следом, вцепившись в объёмистый саквояж, вышла трепещущая юная служанка. Коротышка аккуратно поставил женщину рядом с грудой Фиглей и, пока та пронзительно требовала от стражников арестовать негодяя, снова вернулся внутрь и вышел, балансируя тремя тяжёлыми чемоданами и двумя шляпными коробками.

Тиффани узнала женщину, и узнавание её не обрадовало. Это была герцогиня, мать Летиции, по правде сказать, жуткая особа. Роланд вообще понимает, во что ввязывается? Сама Летиция ещё ничего, это уж кому что нравится, но в венах её маменьки, по видимости, течёт столько голубой крови, что ей давно полагалось бы лопнуть, и прямо сейчас, кажется, этот миг почти настал. По иронии судьбы, Фиглей угораздило разгромить именно тот паб, где обосновалась мерзкая старая кошёлка. Вот уж повезло так повезло! А между прочим, Роланд и его акварельная наречённая остались в здании наедине – и что теперь подумает герцогиня?

На этот вопрос ответ нашёлся очень быстро: коротышка уже вытаскивал обоих из паба, ухватившись за края очень дорогой одежды. Роланд щеголял в смокинге, ему самую малость великоватом; а Летиция просто утопала в облаке воздушных рюшечек-оборочек: на взгляд Тиффани, такой наряд для никчёмной бездельницы в самый раз. Ха!

Прибывали всё новые стражники: по-видимому, им уже доводилось иметь дело с Фиглями, и у них хватало здравого смысла к месту преступления не бежать, а идти. Лишь один из них – высоченный, больше шести футов ростом, рыжеволосый, в ослепительно надраенных доспехах, – невозмутимо снимал свидетельские показания с владельца паба, звучавшие как затяжной вопль на тему «стражники, сделайте что-нибудь, я хочу развидеть этот кошмар!».

Тиффани обернулась и оказалась лицом к лицу с Роландом.

– Ты? Здесь? – с трудом выговорил он. На заднем плане Летиция ударилась в слёзы. Ха, чего ещё от неё ждать!

– Слушай, мне нужно сообщить тебе нечто очень…

– Пол обвалился, – проговорил Роланд точно во сне, не успела она докончить фразы. – Вот прямо взял и прямо обвалился!

– Послушай, я должна… – начала Тиффани снова, но на сей раз перед нею внезапно воздвиглась мать Летиции.

– Я тебя знаю! Ты – его ведьминская подружка, так? Не вздумай отрицать! Как ты смеешь нас преследовать?!

– А как они пол обрушили? – не отступал Роланд. В лице его не осталось ни кровинки. – Как ты обрушила пол? Ну, отвечай!

И тут вдруг накатила вонь: точно сверху упал тяжёлый молот. Невзирая на потрясение и ужас, Тиффани почувствовала что-то ещё: смрад, тяжёлый дух, порчу в мыслях, омерзительную и беспощадную, навоз из чудовищных представлений и прогнивших дум, так что ей вдруг захотелось вытащить мозг и отмыть его хорошенько.

«Это он: безглазый незнакомец в чёрном! А уж запах! В сортире для страдающих поносом хорьков и то пахло бы лучше! В прошлый раз смрад показался мне чудовищным, но, оказывается, это были ещё цветочки!» Тиффани в отчаянии заозиралась по сторонам, надеясь вопреки всему, что не увидит того, что высматривает.

Летиция зарыдала громче; её всхлипывания пренеприятным образом смешивались со стонами и проклятиями: это Фигли понемногу приходили в себя.

Будущая тёща ухватила Роланда за лацкан.

– Отойди от неё сию секунду, она – всего лишь…

– Роланд, твой отец умер!

Все разом умолкли – и Тиффани оказалась в гуще пристальных взглядов.

Ох, право слово, всё должно было произойти совсем не так, подумала она.

– Мне страшно жаль, – с трудом выговорила девушка в угрожающей тишине. – Я ничего не могла сделать. – В лице Роланда понемногу проступали краски.

– Но ты же за ним ухаживала, – промолвил Роланд, словно пытаясь решить какую-то непростую задачу. – Почему ты перестала поддерживать в нём жизнь?

– Всё, что я могла, – это лишь забирать его боль. Мне так ужасно жаль, но это всё, что я могу. Прости!

– Но ты ведь ведьма! Я думал, ты всё можешь, ты же ведьма! Почему он умер?

– Что эта мерзавка с ним сделала? Не доверяй ей! Она ведьма! Ворожеи не оставляй в живых! [30]

Тиффани не слышала этих слов, но чувствовала: они ползли по её разуму, точно мерзкий слизень, за которым тянется липкий след. Позже девушка задумалась: а в скольких ещё головах наследил этот слизень? – но прямо сейчас госпожа Пруст крепко ухватила её за руку. Лицо Роланда перекосилось от ярости; Тиффани тут же вспомнила визжащую фигуру на дороге, не отбрасывающую тени в ярком свете дня, изрыгающую брань, точно рвоту. Фигуру, оставившую по себе тошнотворное ощущение того, что ей, Тиффани, никогда уже не отмыться дочиста.

У людей вокруг вид был встревоженно-загнанный, как у кроликов, почуявших лису.

И тут Тиффани увидела того, кого искала. Едва различимо, на самом краю толпы. Там-то он и был, или, точнее, не был. Две дыры на миг уставились на неё из воздуха – и тут же исчезли. Не знать, куда он делся, было ещё страшнее.

– Что это такое? – обернулась она к госпоже Пруст.

Ведьма открыла было рот, собираясь ответить, но тут вперёд вышел высокий стражник.

– Прошу прощения, дамы и господа, точнее, господин. Я – капитан Моркоу, и поскольку сегодня вечером я исполняю обязанности дежурного офицера, сомнительное удовольствие разбираться с этим досадным происшествием выпало мне, так что… – Он открыл блокнот, вытащил карандаш и подкупающе улыбнулся. – Кто первый поможет мне разгадать эту маленькую головоломку? Для начала мне бы очень хотелось узнать, что делает в моём городе орава Нак-мак-Фиглей, помимо того, что постепенно приходит в себя?