Терри Пратчетт - Платье цвета полуночи [litres]

– Мы создадим тебе все удобства и, разумеется, выгоним коз, если хочешь, – продолжал Роланд, пытаясь изобразить улыбку.

– Если вам всё равно, я бы предпочла, чтобы козы остались, – ответила Тиффани. – Мне начинает нравиться их общество. Вопрос можно?

– Да, конечно.

– Прялки, надеюсь, здесь ни при чём? – полюбопытствовала Тиффани. В конце концов, куда ещё может завести этот глупый разговор?

– Что? – оторопел Роланд.

Герцогиня торжествующе расхохоталась.

– Да-да, разумеется, эту самоуверенную, дерзкую барышню хлебом не корми, дай похвастаться своими коварными планами! Роланд, сколько у нас в замке прялок?

Юноша вздрогнул – как всегда, когда к нему обращалась будущая тёща.

– Эгм, не знаю. Кажется, одна есть у экономки, потом в башне всё ещё стоит мамина прялка… наверное, найдётся ещё несколько. Отец любит… любил, чтобы все были при деле. И… ну, право, не знаю.

– Я прикажу слугам обыскать замок и уничтожить прялки все до единой! – заявила герцогиня. – Я выведу негодяйку на чистую воду! Можно подумать, кто-то не знает сказку про злую ведьму и прялку! Стоит уколоть палец – и мы все заснём на сто лет!

Летиция, до сих пор шмыгавшая носом, пробормотала:

– Мама, ну ты же никогда не позволяла мне даже притронуться к прялке!

– И ты к прялке не притронешься – никогда в жизни, слышишь, Летиция? Это занятие для низших сословий. Прядут – служанки. А ты – леди.

Роланд покраснел до ушей.

– Моя мама любила прясть, – медленно произнёс он. – Я, помню, засиживался в башне допоздна, всё смотрел, как мама прядёт. Прялка была такая красивая, инкрустированная перламутром… Её никто не тронет и пальцем.

Тиффани наблюдала за Роландом сквозь решётку, думая про себя, что возразить на это хоть что-нибудь дерзнёт только бессердечный, недобрый и крайне неблагоразумный человек. Но благоразумием герцогиня не отличалась, ну, хотя бы потому, что о чьём-либо благе не помышляла.

– Я настаиваю… – начала было она.

– Нет, – сказал Роланд. Сказал очень тихо, но это негромкое слово прогремело звучнее крика; оно заключало в себе подтексты и скрытые смыслы, что остановили бы на бегу стадо слонов. Или даже одну герцогиню. Однако та одарила будущего зятя взглядом, недвусмысленно обещающим, что она ему всё припомнит, как только у неё дойдут руки.

– Послушай, насчёт прялок это я просто иронизировала, – сочувственно проговорила Тиффани. – Такое сейчас уже не происходит. Да и в прежние времена происходило вряд ли. Люди засыпают на сотню лет, а все деревья и кусты разрастаются и заполоняют собою дворец? Ну как, по-твоему, это работает? А почему тогда растения не погружаются в сон заодно с людьми? Опять же, разрастаясь, ежевика забилась бы спящим в ноздри, а от такого кто угодно проснётся. А если зимой снег пойдёт, тогда что? – Рассуждая вслух, Тиффани внимательно следила за Летицией: та едва не выкрикивала чрезвычайно любопытную проговорку. Тиффани взяла эти слова на заметку, чтобы обдумать на досуге.

– Ну что ж, я вижу, ведьма и впрямь сеет раздор везде, где окажется, – подвела итог герцогиня. – Так что ты останешься здесь, пока мы не решим тебя выпустить, и обходиться с тобой будут куда мягче, чем ты того заслуживаешь.

– Роланд, а что ты скажешь моему отцу? – ласково спросила Тиффани.

Роланд задохнулся, точно от удара кулаком: надо думать, именно это его и ждёт, если господин Болен узнает о случившемся. Молодому барону понадобится целый отряд телохранителей, если только господину Болену станет известно, что его младшую дочку заперли в темнице вместе с козами.

– А знаешь что, – предложила Тиффани. – Давай мы скажем, что меня задержали в замке важные дела? Можно поручить это дело сержанту: он ведь передаст отцу всё, что нужно, и не станет волновать его попусту? – Тиффани произнесла эту фразу с вопросительной интонацией, Роланд кивнул, но герцогиня, как всегда, не сдержалась:

– Твой отец – арендатор барона и будет делать то, что ему говорят!

Роланд смущённо поёжился. Когда господин Болен работал на старого барона, эти двое, умудрённые многолетним опытом, пришли к разумной договоренности, а именно: господин Болен будет делать то, что прикажет ему барон. При условии, что барон прикажет господину Болену ровно то, что господин Болен сам захочет или сочтёт нужным сделать.

Это и есть верноподданство , как-то раз объяснил ей отец. То есть все честные люди работают на совесть, когда знают свои права и обязанности и уважают достоинство других. А люди тем более дорожат своим достоинством, если это, в сущности, всё, чем они богаты, – ну, плюс-минус постельное бельё, горшки-сковородки, ложки-вилки да рабочий инструмент. Такую договорённость не надо даже обсуждать вслух, потому что все здравомыслящие люди понимают, как она действует: пока ты хороший хозяин, я буду хорошим работником; я предан тебе, пока ты предан мне, и покуда этот замкнутый круг не разорван, так всё и будет идти своим чередом.

А Роланд того гляди разорвёт этот круг или, по крайней мере, позволит герцогине сделать это за него. Его семья правила в Меловых холмах вот уже несколько сотен лет, и это подкреплялось соответствующими документами. Но не существовало никаких документов, повествующих, как в Меловые холмы пришёл первый Болен: в ту пору бумагу ещё не изобрели.

Прямо сейчас люди ведьм не жалуют, люди растеряны и сбиты с толку, но Роланду, в придачу ко всему прочему, не хватало только, чтобы его призвал к ответу господин Болен. Пусть в волосах господина Болена и серебрится седина, вопросы он умеет задавать очень неприятные. «А мне просто необходимо остаться в замке, – думала про себя Тиффани. – Я наконец отыскала ниточку, а за ниточки нужно тянуть». Вслух она заверила:

– Я не против здесь посидеть, правда. Зачем нам лишние проблемы?

Роланд облегчённо выдохнул, но герцогиня повернулась к сержанту.

– Ты уверен, что ведьма надёжно заперта?

Брайан выпрямился; он и без того стоял, вытянувшись в струнку, так что, наверное, теперь он приподнялся на цыпочки.

– Да, ма… ваша светлость, я ж сказал, от каждой двери есть только по одному ключу, и оба здесь, у меня в кармане. – Он похлопал правой рукой по карману; внутри звякнуло. По-видимому, звяканье герцогиню удовлетворило.

– Ну тогда, полагаю, нынче ночью мы уснём спокойно, – промолвила она. – Пойдём, Роланд, и позаботься, пожалуйста, о Летиции. Боюсь, ей нужно опять принять лекарство: кто знает, что эта негодница ей наговорила!

Тиффани проводила их взглядом, остался только сержант, и, надо отдать ему должное, вид у него был пристыжённый.

– Сержант, подойди сюда, будь так добр.

Брайан вздохнул и шагнул чуть ближе к решётке.

– Тифф, ты ведь не станешь доставлять мне лишних неприятностей, правда?