Павлина Морозова - Лес видений

Недолго пришлось им стараться, скоро чёрный замочек с затейливой резьбой красовался на вовремя подставленной ладони, а света, льющегося из широкой пасти сундука, хватало, чтобы осветить половину избы.

«Как?! Как они умудряются везде пролезть? Откуда они узнали то, что Яга хранила в строжайшем секрете?! И главное – догадывается ли Яга, что её обвели вокруг пальца?..»

«Ничего она не догадывается», – усмехнулась про себя Немила. Более того – Яга преспокойненько себе спит, отвернувшись к стеночке, и ухом не ведёт, какое безобразие у неё под боком творится.

Не знает, что премилейшие создания, к которым она так нежна, облюбовали себе в качестве игрушек совсем неподходящие, даже вредные, опасные предметы.

При мысли об опасности Немила спохватилась, вспомнила, что, как мать, должна ограждать своих непутёвых кровинушек от всего, что им может быть опасно. Но до чего же хотелось ей примерить шапку чудесную, дарующую невидимость! Когда ещё такая возможность от души повеселиться выпадет!

А детки уже успели устроить самый настоящий бардак. И чего только не валялось на полу – старая посуда, разнообразные одёжки, драгоценные перстни и цепи, кинжальчики в ножнах, и много, много всего. Но главной игрушкой стала та самая шапка-невидимка, которую Радость и Грусть с горем пополам научились делить между собой. Они пользовались шапкой по очереди, но чуть ли не вырывали её из рук друг друга при наступлении своей очереди и дрожали от возбуждения, когда натягивали меховую оторочку по самые глазёнки.

Еле дыша от мысли, что любой шум может разбудить строгую старуху, Немила прижала к груди зеркальце и без единого звука сползла с лавки. Как она и ожидала, дочери снова оказались проворнее.

Стоило ей выглянуть из-за стола, а сундучок снова был наглухо закрыт, замок висел на прежнем месте, а угол избы сиял первозданной чистотой, словно и не было мгновение назад жутчайшего беспорядка.

Босыми ногами по полу, Немила прокралась к люльке, наклонилась и зашептала над лапушками спящими.

– Пожалуйста, достаньте мне шапку-невидимку! Вам же несложно матушке любимой одолжение сделать? Матушке, которая и кормит, и тёплыми полотенчиками обтирает, и одевает, ночами не спит, всю себя отдаёт… Я немного поиграю – и вам отдам.

Заговорилась так, что самой себя стало жалко. А дети и ухом не повели, ни единым члеником тела не выдали, что проняла их эта речь. Глазёнки закрыты, дышат тихо-тихо, кулачки сжали, и не шевелятся.

Немила взволновалась: а ну, как решат, что им шапка для игр нужнее? И не поделятся с мамашей родной?

Да что за дело вообще – перед дитями малыми расстеливаться да уговаривать? Надо учиться поступать по-взрослому, без лебезений: сказала так – значит так, и никак иначе.

Сложно дитятей воспитывать, а таких, как эти – вдвойне сложно, потому как хитрость в них не по годам развивается, а уважение к старшим совершенно не привито. Тем паче надо срочно этим заняться, ковать пока горячо, как говорится. Уж днём дитяти показали себя с хорошей и сообразительной стороны, так теперь требуется направить их в нужное русло.

– А ежели вы мне не дадите… – протянула она многозначительно, но на середине мысли намеренно осеклась. – Нет, погодите-ка. Я Яге ничего не скажу, чем вы тут играете – честное материнское слово даю, – а вы в благодарность шапочкой поделитесь. М?

Не дожидаясь ответа – да она бы не дождалась – Немила преспокойненько прошагала до лавки, легла на бочок, спиной к люльке, подложила под щёку ладошки, закрыла глаза и принялась ждать.

Обычно, когда она ожидала чего-то, что должно произойти совсем-совсем скоро, то всегда представляла перед собой широкий ароматный луг, что зацветал каждое лето на опушке дремучего леса и связывал два берега реки получше деревянного моста. В самый разгар цветения даже самые пугливые переставали бояться близости леса, и бегали за мост, и рвали пёстрые цветы, чтобы сложить букет, или сплести венок, или просто посидеть среди недолговечной красоты.

«Цветочек красный, цветочек жёлтый, цветочек синий, цветочек лиловый…»

Замечталась Немила, да так, что почти уснула, а как вспомнила, что должно произойти, то разом взбодрилась, чуть шуму не наделала.

Перевернулась на другой бок, вытянула шею, и узрела чудо, от которого мышкиным хвостиком защекотало в груди: на столе прямо напротив свечи шапка лежала, серой кожи, мехом отороченная и голубовато-жёлтыми лунными камнями фигура полумесяца выложена по центру.

Немилина рука не дрогнула. От радости она взгромоздила на себя шапку, при том, не помедлив ни разу и не усомнившись в правильности собственного решения. Шапка в руках казалась совсем лёгонькой, но оказавшись на голове, стала немного давить – не сильно, терпимо.

Немила хвать зеркальце – а оно так забавно в пустоте зависло, что раззадорилась она не на шутку. Каёмочка с завитушками, посередине, где должно отражаться лицо, – пустая бревенчатая стена. Немила и так корчила рожи, и этак, но зеркальная поверхность оставалась недвижимой.

Немила покрутилась на месте, в деревенском танце подмела юбками пол, побродила по избе, подёргала за дверь кладовой – просто так, безо всякого намерения, – обошла по кругу сундучок, но подходить не стала, поскольку тот угрожающе затрепетал при её приближении.

Дети больше не притворялись спящими. Обе стреляли глазками из-под нахмуренных бровок и сосали пальчики. Немила из благодарности потрепала их за щёчки и тут же потеряла интерес.

Чем ещё себя занять? Вот если бы во двор выбраться… Жалко, что Яга избушку науськала, теперича и мечтать не стоит о том, чтобы выйти.

От безысходности Немила докоснулась до массивной дверной ручки, но опустила руку. Вернулась к люльке, снова запросила детишек о помощи – получается, что в третий раз.

Зашептала:

– Детки мои родные, помогите матушке во двор выйти, бел свет увидеть да батьку вашего проведать.

Зажмурилась она для верности, глаза ладонями прикрыла, и сей же миг зашевелился, завихрился с обеих сторон воздух, поднял тельце в воздух, будто бы не весило оно ничего, а потом снова приземлил на пол.

Она открыла глаза, приготовилась испытать полнейший восторг, но… обнаружила себя упирающейся лбом в закрытую дверь. Она по-прежнему находилась внутри избушки, а не снаружи.

Немила собралась было развернуться и высказать детишкам пару недобрых слов. То есть, как это они с сундучком справились играючи, а перед избушкой спасовали? Или не захотели помогать на этот раз? Да, наверное, так и есть!

От расстройства Немила припала к двери, чтобы щедро оросить ту слезами, однако, не встретив на своём пути ни единого препятствия, полетела вперёд и вниз.

Ойкнув, упала и запуталась в собственной юбке, но почти и не заметила этого, как громом поражённая внезапным открытием: она находилась на пороге избы, с обратной стороны двери! И лишь чудом не свалилась с крыльца!