Ирина Сыромятникова - Проводы империи [litres]

Для начала следовало разузнать больше про тот самый Алякан-хуссо, в который они направлялись. Так уж ли верен образ речного порта, который Саиль нарисовала себе в уме? Или будет как всегда?

Общение – сильная сторона любого белого, но разницу в происхождении не так-то просто преодолеть, благосклонность мастеровых, привыкших держаться замкнутым кланом, следовало чем-то заслужить. Для этого у Саиль имелось секретное средство – младенец: в любом месте, где люди живут семьями, найдется парочка матрон, желающих поучить молодку уму-разуму. Саиль поцеловала Пепе в лобик, мысленно попросив малыша не шалить, и отправилась во двор жилого барака, привлекать внимание.

Смеркалось. Жены мастеровых, освободившиеся от дневных трудов, сидели на ступеньках барака и болтали о своем. С моря набегал туман, и над Миронге поднималось светлое марево – светились окна особняков и доходных домов, на бульварах потихоньку зажигались зачарованные фонари, а вот бараки портовых рабочих оставались погруженными во мрак. Спросите – почему? Потому что в Уложении написано: спальные места иждивенцев освещать масляными лампами о двух рожках, не более двух на комнату, ни слово об электричестве или осветительном газе. Для мастерских хозяева протащили в закон нужные изменения (из соображения скорее безопасности, чем удобства), а вот о семьях печатных похлопотать оказалось некому. Да, печатных! В порту те или иные клятвы на амулете Уложения приносили все. Раньше это мало кого волновало (ну не любят власти добрых возчиков – прибылью делиться не хотят), а теперь стало вопросом выживания – сменить род занятий обремененные магией люди не могли. Весь порт сидел без работы, проедая пайки, выделенные градоправителем не по Уложению, а по совести, единицы – участвовали в работах по расчистке фарватера. Что обиднее всего – и так скудный заработок отбирали приезжие. Беженцы, сплошь – свободные граждане, не отягощенные печатями, готовы были выполнить любую работу за гроши.

– А вот мне бабка рассказывала, что ее брат в рыбаки ушел. Не было, стало быть, на нем печати! – решила блеснуть осведомленностью Айша – молодая девка с красными от постоянной стирки руками.

Женщины постарше цокали языкам, но ругать имперские порядки вслух были не готовы и скользкую тему потихоньку замяли.

Детвора (слишком мелкая, чтобы помогать в мастерских) осаждала Мымру, предлагая ослице арбузные корки и «хвостики» от овощей. Животное, хамски терроризировавшее Саиль всю дорогу, хитроумно скрывало подлый характер и даже позволяло гладить себя по ушам. Сытый Пепе безмятежно спал.

Соседка по бараку, Таша, объясняла Саиль, как уберечь малыша от насекомых. В поездке это важно! Особенно когда отвращающих амулетов под рукой нет.

– …и свежие веточки акастуса в пеленки.

– А если сушеные?

– Не подойдет! Крошиться будут – чесаться начнет.

Собравшиеся на посиделки у бараков присматривались к Саиль, и природное обаяние белых давало о себе знать – разговор переходил на личное. Женщины интересовались, зачем столь юная девочка покинула дом в такие тяжелые времена.

– Я еду в Кунг-Харн, к родственникам, – объясняла Саиль. – А Лючиано любезно согласился меня проводить.

– А как же родители? – удивлялась Айша. – Неужто отпустили?

Белым трудно врать, но признаться сейчас в наличии отца-пастыря было бы катастрофой.

– Маму я совсем не помню, а папа… Он уехал, – мягко улыбалась девочка, – далеко-далеко.

Собеседницы по-своему истолковывали ее слова и смотрели с сочувствием.

– Кунг-Харн, – покачала головой ма Юраш, самая старая из присутствующих. – Недоброе место. Сплошь каторжане! Да и что вообще может быть доброго в горах?

– А что еще про те места слышно? – ухватилась за ее слова Саиль.

И женщины принялись вспоминать все, что знали про Кунг-Харн и долину Тималао, вышло не так уж мало. Судя по слухам, шанса добраться до цели пешком белые не имели: путешественников поджидали сонмы ополоумевших черноголовых, банды людоедов, дружины мелких чиновников, вообразивших себя вторыми после Императора, ну и нежити. Много нежитей.

– Ночных гостей гнать некому, дома брошенные стоят, – делилась подслушанным в прачечной Айша. – Старики говорят – быть беде. А что сделаешь? Ни денег, ни изгоняющих, ни телег. Да и куда ехать-то? Везде так.

Товарки горестно повздыхали. Саиль положила Пепе в корзину (маленький, а увесистый) и в свою очередь поделилась:

– А на побережье высаживаются изгоняющие из Ингерники. Местные градоправители нанимают их вместо имперских.

На лицах собравшихся появилось сложное выражение: са-ориотцы пытались понять, что злее – нежити или чужие колдуны. Ответ получался неоднозначным.

– Мы их видели, – заочно вступилась Саиль за ингернийцев, благо могла их наблюдать непрерывно целую неделю. – Они довольно… воспитанные. Ругаются, конечно. – Препирательства между путешествовавшими на корабле черными не прекращались ни на секунду, но вдруг у них просто такой стиль общения? – Но не дерутся. – По крайней мере, за неделю ни одного матроса не побили.

Женщины не нашлись с ответом. Разговор перешел на цены, жадность торговцев и мудрость градоправителя, прижавшего спекулянтов к ногтю.

Вечером Саиль подробнейшим образом изложила все новости Лючиано.

Провидец кивнул и сделал из услышанного странный вывод:

– Я тоже рассказал Ри’Кинчиру про армейских экспертов. Думаю, он передаст этот слух кому надо.

– Как?

– Сама подумай, Саиль: за все время его корабль ни разу не пытались отнять. Да и средства на ремонт как-то очень быстро отыскались. Капитан наверняка заключил с городскими властями какое-то соглашение.

Что тут скажешь? Нужно больше стараться. Она еще сумеет его удивить!

Меж тем корабль Ри’Кинчира преображался: на борта нанесли новую краску (какую нашли), и судно, названное «Лососем», стало больше похоже на макрель. Пожилой механикус с помощником священнодействовали над паровым котлом и проводкой. Плотники меняли покоробившиеся дверки и шкафчики. И вот – финал, торжественный спуск на воду. Судно оттащили метров на двести от берега, и механикус лично развел пары в восстановленном котле. Когда «Лосось», весело гугукнув, сделал по акватории победный круг, собравшаяся на пирсе толпа разразилась восторженными криками. Портовые рабочие ликовали: корабль, восставший с морского дна, стал для них талисманом, способным, да просто обязанным вернуть в Миронге удачу!

Подготовленный накануне груз заносили на палубу быстро, сосредоточенно, поминутно ожидая налета бандитов или чиновников. Но первые не решились связываться с толпой мастеровых, а вторые отнеслись к отплытию «Лосося» с удивительным равнодушием. Нанятая Ри’Кинчиром команда – дюжина крепких парней – устраивалась в кубрике (многовато для такого судна, но в нынешние неспокойные времена жизнь дороже).