Юлия Щербинина - Империя Инферно. Ад предателей

Глаза защипало.

– Он мог себя спасти. Ты мой свидетель и мой судья. Ты видишь, ты знаешь, что я не хотела так! Я не хотела… Я бы всё сделала, чтобы спасти его порочную душу. Теперь он должен умереть. Только что… час назад… я была там и принесла ему… принесла то, что должно ускорить его смерть.

Она вскинула на Всевышнего влажные глаза и одержимо зашептала:

– Об одном только тебя молю! Пускай… пускай смерть его будет быстрой. Пусть он просто… заснёт и уйдёт на покой без мучений… Он болен. Очень болен! Его сердце ослаблено, ему бы и так оставалось недолго. Ты мой свидетель, ты точно знаешь! Я не хотела убивать… Я хотела как лучше, хотела избавить его от страданий, так помоги мне! Помоги ему! Пусть он умрёт быстро… Пожалуйста…

И схватилась за корни волос, борясь со скорбью и отчаянием, что терзали так же жестоко и беспощадно, как терзали Руслана Волхонского, которого она обрекла на бесчестную смерть.

– Руслан… прости… Пожалуйста, прости меня!.. Руслан…

С большого чёрного холста в раме из белого золота Несущий Свет взирал на неё с безжалостным укором, осознанием и готовностью к грядущим переменам…

С кровавым рассветом на дворцовой площади собрался третий легион императорской гвардии. Десять босых солдат в портках и рубахах выстроены в шеренгу в центре площади, остальные в колонну, ближе к дворцу. Всего три дня назад они собирались здесь на параде перед императором и его подданными. А сегодня пришли сюда, чтобы умереть.

Все как один не могли отвести взгляда со свежих кровавых разводов. Вера ждала. И вот, страшный звук боеготовности оружий заставил солдат принять свою участь.

Пятеро офицеров в чёрных мундирах и треуголках подняли винтовки и пустили по шеренге синхронную очередь. Мощёная булыжником площадь снова омылась кровью.

В чёрном военном платье Вера сидела на коне и лично принимала посвящение в вечность гвардейцев. Сама бледнее покойника, она будто бы не видела перед собой мёртвых тел.

«Как я расскажу ему?..»

Тела увезли на повозке, а на их место, ступая босыми ногами по кровавым лужам, зашли следующие смертники.

Очередные выстрелы, смерть, повозка.

«Как? Как мне рассказать всему двору о том, что опять всех подвела? На этот раз я погубила всё и всех. Это конец всему. Лучше бы он убил меня сразу, не слушая моих жалких оправданий. А я буду оправдываться. Я не выдержу его молчания…»

– Нет, стойте! Я не хочу!!!

Два поручика тащили в шеренгу молодого парня чуть ли не волоком. Он кричал и сдирал ноги в кровь в попытке сопротивляться. Рубашка рвалась на нём под руками невозмутимых палачей.

– Отпустите! Я передумал! Император же… сам сказал! Нас никто не заставляет!.. Да убери ты свои руки!

Он попытался ударить лбом одного из своих палачей, но лишь неуклюже дёрнул головой.

– Вы не имеете права!!! Мне дали выбор!!!

Вера направила коня в гущу событий.

– Ваше высочество! – Солдат вырвался из лап офицеров и, не ожидая столь быстрого освобождения, упал под ноги жеребца. – Не губите, Вера Владимировна! Я не хочу нести службу целую вечность! Поймите, прошу! Я ошибся! Я не тот выбор сделал, просто запутался, растерялся, а остальные уже!.. Я сам не понял, как согласился, но я не хочу! Вечная жизнь на службе не для меня! – Он бросился к Вере и схватился за полы её платья. – Я по-человечески жить хочу, поймите!

– По-человечески?..

– Да как ты разговариваешь с великой княжной, недоносок?!

Один из поручиков ударил солдата по спине прикладом винтовки. Парень болезненно вскрикнул и упал на колени.

– Гады! – прорычал он сквозь зубы, поднял голову и уставился на Веру умоляющими глазами. Его лицо было перекошено болью, но надежда и мольба оказались настырнее.

Палачи снова замахнулись.

– Отставить!

Они замерли так резко, словно бы подверглись моментальной заморозке. Вера спустилась с коня и приблизилась к тяжело дышащему парню. Нужно хоть в чём-то проявить себя достойно, хоть что-то сделать правильно. Не просто же так ей позволено ходить по земле великого города Дит и дышать его воздухом. Для этой привилегии одного лишь родства с императором недостаточно.

– Пожалуйста, отпустите! – взмолился солдат.

– Почему? Почему ты отказываешься от вечной жизни? Разве это не дар, о котором другие могут только мечтать?

– Мечтать быть марионеткой? До бесконечности слушать внушения о том, что ты не человек, а кусок мяса, не имеющий права на свободу и даже личное мнение?! – воскликнул солдат. – Что ты живёшь только для чьей-то выгоды, кому-то что-то должен и обязан быть благодарным. Я устал, Вера Владимировна! Я не хочу, чтобы это продолжалось до скончания веков – я жить хочу, просто жить! Как человек. Пусть и не вечность.

– Такова наша доля, – грустно произнесла Вера. – Твоя, моя, каждого твоего сослуживца и каждого существующего нефилима. Мы рождены в угоду вечным и обязаны…

Остервеневший солдат вскочил на ноги.

– Мы никому ничего не обязаны! Никому не нужно моё самопожертвование, и ваше, Вера Владимировна, тоже! Пока я жив, я остаюсь человеком, и к демонам не имею никакого отношения! А вы, княжна? Вы и дальше будете безропотно преклоняться этой своей доле? Неужели вы никогда не задумывались о том, что жить в угоду другим… не есть правильно?! Что есть иной путь! Да, все мы рождены с потенциалом бессмертия, но кто сказал, что мы не можем от него отказаться и не быть в долгу перед кем-то? Да я лучше помру в старости, но проживу свою, ни от кого не зависимую жизнь! Я ошибся, да, признаю, но всей душой желаю это исправить! Я прошу дать мне шанс. Вы никогда не делали того, о чём будете жалеть всю вашу вечность?

Вера свела дрожащие брови и не смогла ничего ответить. Делала ли она? Да. Этой ночью…

– Я тоже хочу жить !

Высокий парень лет чуть меньше тридцати стоял в центре шеренги и буравил Веру и поручиков бесстрашным взглядом сапфировых глаз.

– Сколько лет живу марионеткой! Я заслужил лучшей жизни, и могу прожить её так, чтобы не пожалеть об упущенном шансе на бессмертие!

Со стороны офицеров послышался возмущённый ропот.

– Вас никто не принуждал к посвящению в вечность, – сквозь всеобщий галдёж проговорила Вера.

– Это ты всю гвардию щас марионетками назвал?! – вскрикнул кто-то из приговорённых.

– Мы служим великому императору, ублюдок! Это дело чести!

– Как у тебя вообще пасть на такие слова открывается?! Расстреляйте этого урода к чертовой матери и выбросьте на свалку! Я с ним и рядом стоять не хочу!

Место казни заполнилось скандальной бранью, но двое гвардейцев, пожелавших свободы, молчали. Один сконфуженно поглядывал то на солдат, то на великую княжну, другой с непреклонным видом терпел провокацию.