Варвара Озерова - Sophia Isla. Доблесть маленькой души

И если наших героев ветхий запах обволакивал даже во сне, то очнувшиеся души пережитый страх смерти преследовал и в ярком смехе, и в громких рыданиях. Даже в своем отражении дети видели своих мучителей.

Юные души возмужали: они осознали, что любое отложенное дело или желание может стоить им жизни.

Мысль о том, что за ними могут вернуться, не давала сомкнуть уставших глаз.

Пятилетие Джим-Джима 3 июля 1861 года стало знамением для всех детей Черапунджи.

В первые секунды пробуждения их дыхание раздирало отчужденное, но безумное и ненасытное желание жить. Это был роковой подарок загробного мира, отныне и вовек таящий в себе пороки и желания, лютую ненависть к бездействию и охоту к острым ощущениям.

Единственный вопрос, который волнует нас сейчас больше всего остального: «Почему именно они – маленькие, ни в чем не повинные дети – были окутаны параличом смерти?»

Все мы без исключения ходим под белыми флагами, когда нам есть о чем молчать. И как бы то ни было, но маленьким, неопытным и наивным, как никому другому, было и будет о чем просить прощения. Жестокость у детей глупа и примитивна, но пылает во сто крат ярче, чем у любого взрослого.

Именно они, постыдные грешки, послужили верой и правдой своим хозяевам.

Запятнанные маленькие души не пришлись по вкусу никому из покойников. Легенда Непорочного [15] Легенда Непорочного трактуется как свод правил для мертвых, соблюдая которые неупокоенные души могут занять место ребенка, а его душа обретет вечный покой. Для ритуала нужна чистая душа мученика. Только познавший боль и простивший ее своему обидчику может впустить в свое сердце куда большее зло. ясно давала понять: нужна чистая и светлая душа, лишь тогда ритуал возвращения к жизни состоится.

Когда приходит дождь, свет падает совсем иначе: деревья приобретают глубокие оттенки зеленого, а небо, которое в солнечную погоду кажется таким удивительным и глубоким, окрашивается в скучный серый оттенок.

Полная однородность подобна вселенному безразличию к нам, маленьким, мелочным людям. Но стоит дождю пройти, небо вновь отвлекает внимание на свои бескрайние просторы. Деревья озаряются солнцем, и мы вновь о них забываем, сосредотачиваясь на том, что нам кажется более удивительным и желанным.

Расправить крылья по примеру Икара и полететь на свет, прямиком в ловушку, подобно мотыльку. Можем ли мы винить безобидное насекомое за то, что его, как и всех людей Земли, тянет туда, где светит ярче?

Мы не виним обреченного мотылька, а потому не виним и своих детей. Но взрослых это никогда не останавливает в желании винить себя, и в этом они будут правы.

Именно ледяной дождь в душе и серое однородное небо, нависшее над головами очнувшихся детей, подарили им шанс исправить свои ошибки: юные глаза, в которых еще вчера читалось презрение к Джиму и глупая ненависть, теперь излучали переживание и волнение за незнакомца, ставшего им родным человеком.

В ночь на третье июля каждый из них побывал в своей персональной газовой камере, и сейчас они лучше кого-либо понимали, с чем приходится изо дня в день бороться Джиму.

По очереди сменяя друг друга, ребята сидели возле кроватки мальчугана, принявшего облик тряпичной куклы, от которой его отличало лишь размеренное дыхание.

День и ночь они меняли травы и цветы, поправляли обереги – такова традиция, такова искренняя забота.

Время – точно загнанная лошадь на скачках. Для семьи Крафтов это была несчастливая кляча, на которую они поставили все, что у них оставалось.

Горькая вера, надежда и любовь, хранящие их тлеющий очаг. Каждый день стал борьбой с безвестным недугом, убивающим их сына в соседней комнате.

Разум, опечаленный болезнью сына, не выдержал очередного удара судьбы, а причиной стала простая, бездумная, вычурная статья.

Супруги Блейк покинули Черапунджи сразу после встречи с Мией Крафт, а уже через две недели кинули статью, будто кусок сочного мяса голодным до лжи диким животным каменных джунглей.

Журналисты, подобно падальщикам, подрав на клочья сочную сенсацию, обглодали косточки и возродили во всех возможных ипостасях задумку безжалостных публицистов.

Молодожены Блейк не просто высмеяли легенды Черапунджи, они обвинили местных жителей в нарочитом лицемерии.

Их статья протрубила на весь мир:

«Встреча атеиста с дьяволом состоялась!

Что скрывает за собой красота и утонченность индийской культуры? Мы наслышаны о жестокости Южной Азии, но видеть ее своими глазами совершенно другое дело.

Все семь смертных грехов представлены в лице Черапунджи.

Лень и обжорство, с которым Вы столкнетесь по прибытии в город, заставит почувствовать отвращение к самодурам, опьяненным гордыней от малой части того, что есть у каждого просвещенного человека Англии: наш достаток вызывает в них зависть, наши красивые девушки похоть. Приезжим женщинам появляться на улицах не безопасно без сопровождения, их неприступность вызывает у мужчин гнев.

Опасность подстерегает туристов на каждом углу: здесь нет места воспитанию и чести. С жадностью Вы будете вынуждены мериться повсеместно: на рынке продают фальшивые ценности, в отелях процветает воровство. Вместо экскурсии по историческим местам гиды халтурят и отводят доверчивых туристов в глухой лес.

Некая Мия Крафт предложила захватывающую экскурсию за десять тысяч рупий! Вместо истории города, она вывезла нас в лес и стращала сказками о мертвых душах и их злодеяниях.

Ложь и лицемерие – главные отличительные черты любого жителя Черапунджи. Мы, большой мир, – их вечные обидчики, а они – жалеющие себя овцы. История этого города ведома алчностью: их язычество и мифология признак скупого ума, всего лишь выдумка, созданная дабы оправдать жажду наживы.

Наша история подкреплена документами и является мировым достоянием, а история Черапунджи переписывается на коленке каждый день. Задумайтесь, Господа, стоит ли поощрять лицемерие и воровство?

Они кормятся с нашей руки, не проявляя ни должного гостеприимства, ни уважения.

Доведется ли им впредь пользоваться нашим доверием?»

Авантюра состоялась. Стало понятно одно – победителем выйдет лишь самый подлый и острый язык желтой прессы.

Когда колокол из бумажных статей, в отдалении напоминающий папье-маше, раздался над Черапунджи, Мия лишилась работы. Туристов больше не было, город беднел на глазах.

Соседи, как могли, поддерживали Крафтов: приносили в их дом хлеб, молоко, свежие фрукты и мясо. Для людей обессиленная от горя мать стала символом любви, веры и неиссякаемого мужества.

Вины Мии в случившемся не было, но она корила себя за наивность и доверчивость. Против своей воли в лице злодея и обманщика выступила именно она, опытный и почитаемый гид Черапунджи.