Игорь Чулков - Случайные герои. Без права на выбор

Вечером были собраны все, в том числе и Лиландра, остающаяся в городе для командования основными частями армии, единственная, кроме Гуамина, знающая весь план целиком. Агилар вкратце описал предстоящий маршрут, вскользь упомянул о месте, где находится Нереус, рассказал о различных вариантах действий в случае непредвиденных обстоятельств, гибели кого-либо, в том числе – его самого, акцентировал внимание на постоянной бдительности и необходимости периодической «неформальной» проверки друг друга, ибо за пределами АминтыДомиан мог превратиться в двойника любого из присутствующих, любое животное.

– Об этом нужно помнить в первую очередь, – закончил свою долгую речь командир повстанцев.

После совещания он переговорил отдельно с каждым из отряда. Отдельно каждому была сообщена своя фраза-пароль, служившая своеобразным доказательством при идентификации личности в случае возникновения каких-то сомнений в подлинности и действительности того или иного члена группы. Агилар вновь перестраховывался. Но он не имел права на ошибку. Предстояло одно из самых важных, а для кого-то, возможно, и последнее в его жизни задание. Слишком многое было поставлено на карту. Слишком многое.

* * *

Тёмной пасмурной ночью, ровно в двенадцать часов через потайную дверь в стене города из Аминты вышла группа людей. Почти все факелы, предназначенные для освещения прилегающей территории, были потушены. Одетые в тёмно-зелёные комбинезоны, сливаясь с темнотой, нарушители ночного покоя друг за другом спустились к реке, погрузились в два довольно вместительных ялика, перебрались на другой берег и также, практически без единого лишнего звука, втащили обе лодки на сушу. Это была группа полковника Кианга – простого старого солдата, как он всегда любил говорить сам о себе. Будучи марданом – что-то вроде военнослужащего в Аурании, он всю свою жизнь посвятил охране общественного порядка и государственного строя, так и не создав семьи, но имея на плечах полковничьи погоны.

За день до убытия из города Кианг сказал Агилару, что для него будет честью погибнуть в бою и гордостью отдать жизнь за мир, свободу и независимость. Оба понимали, что в этот раз не стоит давать обещание вернуться живыми.

Агилар хотел ответить, что не надо отчаиваться, что лучше Кианга никто не сможет справиться с предстоящей задачей, что, если бы не другая, ещё более важная миссия, он – командир всех повстанческих войск – сам бы пошёл вместо старшего товарища. Но, почему-то так и не найдя нужных слов, осознавая всю огромнейшую степень риска, неожиданно дав волю эмоциям, Агилар молча крепко-крепко прижал к груди своего друга и учителя.

– Думаю, потомки когда-нибудь вспомнят наши скромные имена, – с грустной, но, как всегда, доброй улыбкой произнёс седой полковник.

– Доделай это дело до конца, Агилар, – уже совсем другим, жёстким и не допускающим никаких возражений голосом сказал Кианг, – не дай Шиану погубить всё светлое и чистое, что есть в этом мире. Ауранцы идут за тобой, они верят в тебя. Сильнее любой надежды только вера в мечту, которую подпитывает эта надежда. Ты дал людям надежду, подарил мечту, поэтому не обмани их веру в осуществимость этой мечты. Я знаю, ты сможешь. Сделай это, командир.

– Если хочешь, чтобы люди шли за тобой, иди за ними, – вспомнив мудрые слова какого-то ареонского философа, улыбнулся командир.

– Верно. Ну, а там, дай Бог, ещё свидимся, – вновь повеселел Кианг.

– Дай Бог, – повторил Агилар.

В тот момент они оба ещё не знали, как сильно ошибаются. Заданием группы было: добраться незаметными, в том числе для своих подразделений и постов, до линии фронта, перейти её и также скрытно двигаться в глубь территории противника на максимально возможное расстояние и максимально возможное количество времени, отвлекая на себя всё внимание шианцев. В случае удачного семидневного перехода отряд должен эвакуироваться через морской порт, отчасти подконтрольный повстанческому подполью. Агилар предполагал, что неприятелю может быть известен факт выдвижения группы, якобы следующей вместе с хранителем, но он даже не думал о том, что Домиан знает всё, и время, и место, и маршрут…

Через несколько часов после выхода из города отряд благополучно преодолел вражеские прифронтовые позиции. Уже тогда Киангу показалось, что всё идёт слишком гладко. Остановившись в лесу перед небольшой прогалиной, он послал вперёд дозор, состоящий из двух молодых, но уже закалённых в боях солдат – Ксана и Перикла. Чтобы при свете луны не быть замеченными на открытом участке местности, оба бойца отошли в сторону, переползли поляну под невысокими росшими в единственном месте кустарниками, вернулись на маршрут группы и внимательно прислушались. Вокруг стояла тишина. Только в ушах посвистывал на удивление поднявшийся ночью ветер и где-то рядом иногда вскрикивала савёлка – маленькая ночная птичка, недовольная появлением незванных гостей. Перикл направился в левую сторону от основной тропинки, по которой в дальнейшем должна пройти группа, Ксан пошёл направо. Он двигался не спеша, пригнувшись, до предела напрягая слух. По данным разведки повстанцев в этом месте, сразу же за прифронтовыми позициями, уже не было никаких постов шианцев. Едва просматривающаяся, почти заросшая лесная тропа казалась давно забытой всеми ауранцами. Однако уже привыкшими к темноте глазами Ксан практически сразу начал замечать следы совсем недавнего присутствия человека. Здесь, скорее всего, даже накануне вечером, нога в ногу, прошла группа людей в солдатских сапогах. Далее они разделились. Вот кто-то зацепился за куст с колючками, кто-то выходил из строя. Неизвестные весьма торопились, если даже не позаботились об уничтожении следов. Здесь концом сабли опробовали, насколько рыхлая земля, совсем недалеко ещё раз. Наверное, чтобы рыть оборонительные окопы или… Устроить засаду. Чем дальше в глубь леса продвигался Ксан, тем больше чутьё подсказывало, что за ним кто-то наблюдает. Впереди тревожно закричала савёлка.

«Перикл левее, ветер навстречу – меня эта птица вряд ли бы услышала с такого расстояния, значит впереди, однозначно, есть кто-то ещё, – быстро подумал Ксан, – нет, нельзя идти «в лоб», обойду и проверю». Едва он собрался повернуть в сторону, как слева, именно там, где ориентировочно находился его товарищ, раздался крик, и кроны деревьев осветили несколько ярких вспышек красного цвета. Это был Перикл и двое шианцев, сидящих в укрытии, на которых он просто напросто наткнулся в темноте. Едва воздух прорезал громкий звук и ослепительный свет, Ксан невольно вздрогнул. Последнее, что он видел в своей жизни, это резко поднявшиеся из-под земли со всех сторон силуэты людей и яркий красный луч, направленный в глаза… Последнее, что он успел сделать в свои двадцать три года, это, уже падая, выпустить в воздух зелёного феникса, сигнализирующего о тревоге и являющегося символом повстанческого сопротивления…