Кова Крэйсид - Гнездо страха

Из-за чего попал сюда – Илья рассказывать не захотел и к тому, что натворили другие, он совершенно безразличен. Не знаю, как выглядят убийцы и насильники, но на одного из них он, на мой взгляд, похож не был. На вид я не дал бы ему больше сорока и в действительности так и оказалось, телосложение подтянутое, лицо немного морщинистое, строгое. Единственное, что было в нем ненормально – это привычка время от времени громко скрипеть зубами, хотя он говорит, что это не из-за болезни, а просто потому, что ему нравится так делать. Речь мягкая, размеренная, всегда смотрит в глаза. В целом, за исключением того, что он годился мне в отцы, он вполне подходил мне как собеседник.

Сперва Илья объяснил мне значения простейших понятий. Я узнал, кто такие подобные, блатные, гашеные, а также что подразумевается под выражениями: тереть шкуру, заточить копыта, полоскаться и склеить ласты.

Затем он помог мне ознакомиться с самыми популярными медицинскими препаратами, используемыми в психиатрии. Аминазин, циклодол, зипрекса, сонопакс… приводя пример, он описывал цвет, форму и классификацию той или иной таблетки, а я запоминал. Я даже не знал, чем меня укололи в пятнадцатой больнице, когда у меня вываливался язык из рта и руки сковались возле груди. Это был галоперидол, его также как клопиксол, модитен – депо и акуфаз часто колют за непослушание. Вскоре я многого набрался у Ильи и стал чувствовать себя более уверенно, будучи своим среди чужих. Взамен за получаемые мною знания, я рассказывал, что знал об Америке. Естественно, со временем мы исчерпали старые темы для разговоров, и становилось все труднее находить какие-то новые, поэтому спустя месяц, ко дню, когда меня перевели из коридора во вторую из трех палат, время, которое мы выделяли на общение друг с другом, сократилось до половины часа.

Накануне этого дня я невольно стал свидетелем разговора, который запомнился мне своим окончанием.

– Ничего, через полгодика выйду, – говорил странноватый паренек из надзорки.

– Да не, на полгодика и не надейся – не согласилась санитарка , – минимум три.

– Да бросьте, я не настолько болен.

– А у нас тут вообще почти никто не болен! Но ты поспрашивай ребят, сколько они тут лежат, вон, Денис!

–Да? – подключился проходивший мимо больной.

–Сколько ты тут уже лежишь? – спросила женщина.

–Четыре с половиной года.

–Вот видишь, – обратилась она вновь к парню из надзорки, – а я дала тебе всего три, так что отдыхай.

Парень ничего не ответил, а я подумал: «Но мне то врач обещал всего полтора, так что можно порадоваться хотя бы этому, хотя, чему тут радоваться?» – думал я уже на следующий день, лежа на новой койке. Дни проходят скучно и однообразно, делать практически ничего, чтобы поиграть в настольный теннис нужно простоять в очереди минут по двадцать, в волейбол я играть не умею, шахматы поднадоели, а нарды сильно зависят от удачи, поэтому мне не интересны. Телевизор смотреть невозможно: с утра все смотрят новости и передачу «Чрезвычайное происшествие» про пойманных и наказанных преступников, будто здесь их не хватает. Днем он выключен, вечером начинаются бандитские сериалы «Мент в законе», «Псевдоним «Албанец», «Братаны», «Лесник», «Зверобой». Одни названия вызывают сомнения, не говоря уже о том, какое впечатление складывается после просмотра их дешевых реклам. Илья предлагал мне почитать Каббалу и тогда я отказался, но позже я стал подумывать о том, чтобы принять предложение. Читать я никогда не любил, но все же я смог найти необходимую мотивацию. Я представил самого себя в будущем как человека, добившегося успеха в жизни и подумал: чтобы этот крутой я, сказал мне нынешнему, ленивому, валяющиеся по полдня в кровати бездельнику, если б он вошел сейчас в эту палату. "Соберись, тряпка, – сказал бы он, – посмотри на кого ты похож?! Думаешь мне приятно признавать, что я, – по сути слабак, несмотря на все мои достижения? Нет, конечным мерилом человека является не то, что он представляет собой в моменты комфорта и спокойствия, а то, кем он является в моменты трудности и неопределенности. Лучший способ увидеть будущее – это создать его, поэтому ты должен использовать время с максимальной пользой, чтобы добиться наилучшего результата."

В добавок к этому внутреннему диалогу в моей голове проскользнуло то самое смутное воспоминание, которое оставил после себя Ваня, прощаясь, он сказал: "Постарайся извлечь пользу из нахождения в больнице". Связав эти слова с предложением Ильи, я решил, что пора взяться за книжки. Учение каббалы не стало для меня каким-то грандиозным открытием, поскольку состояло из очевидных утверждений, вроде: "Все поддается математическому расчету" или "Человек может считать себя личностью лишь тогда, когда он чувствует себя заодно со всеми". Книга показалась мне не интересной, но я не отчаивался приобщаться к чтению и заказал матери купить несколько произведений каких-нибудь признанных современных писателей. Мама осиливала одно посещение в месяц, поскольку больница находится в шестидесяти километрах от Москвы, и поездка отнимает много сил и времени. Так что временно пришлось перебиваться книгами из резервов отделения. Параллельно моему литературному развитию строились мои отношения с новым соседом по койке. По воле случая он изучал английский язык и нуждался в подсказках так же, как и я нуждался в объяснении значений некоторых слов. Вот мы и стали обмениваться знаниями, постепенно усиливая зависимость друг от друга. Его звали Слава, по фамилии – Карпов. Он был не в меру толстым, потливым коротышкой, который при своих тридцати семи годах выглядел не более чем на двадцать пять. В первые дни знакомства он казался мне любознательным, обладавший большим жизненным опытом пареньком, приветливым и не кривившим душой, но вскоре мое мнение о нем изменилось. На новом месте было всегда шумно, кто-то кому-то постоянно что-то рассказывал, доказывал, перекрикивая через всю палату, и Слава часто оказывался в центре внимания. Во время чтения я старался не обращать внимания на перипетии больных, но все же волей-неволей замечал, что мой новый приятель всегда ставит последний акцент. Я начал вслушиваться в суть разговоров, в которых он участвовал и потихоньку стал понимать, что этот человек совсем не такой, каким он старается представить себя передо мной. За короткие три недели я стал свидетелем нескольких неординарных случаев, которые характеризовали моего соседа совершенно с другой стороны.

Первый случай произошел однажды перед обедом, когда всех разгоняют по палатам, чтобы спокойно накрыть на стол. Слава влез в разговор сидящих неподалеку парней и начал что-то объяснять про православие.