Ксения Литвинова - Синий маяк

Я ловлю языком ледяные капли и ухмыляюсь сам не знаю, чему, когда Эй поднимается на площадку.

– Я вернулась, а тебя нет, – сообщает она, отжимая мокрые волосы. – Я уже думала, тебя оборотни загрызли! Они там опять жрут кого-то… Что, и тебя поели?

– Нет, я бабочек гонял, – объясняю. – Не приближайся, если ты голодная.

– Я не голодная, – заверяет она. – А ты скоро станешь несъедобный. Потому что умрёшь. Пошли, а то столько крови без толку пропадает, смотреть тошно!

В комнате, при нормальном освещении, она кажется такой бледной, что, наверное, не врёт про тошноту. На самом деле крови совсем чуть-чуть, но Эй трясётся над каждой каплей, и в этом вопросе с ней бесполезно спорить. Кровь – это жизнь и так далее. Но перевязывать она не умеет и четыре пустяковые ранки обрабатывает целый час, периодически отбегая к окну подышать воздухом.

– Зачем ты себя изводишь? – спрашиваю я, устав от её беготни. – Это просто бабочки, они меня сто раз кусали. Как-то справлялся.

– Я тоже хочу справляться, – уверяет она. – Кажется, я уже меньше боюсь.

– Чего? Укусов? – уточняю я, натягивая сухую рубашку.

– Тебя, – вздыхает Эйка. То есть вот так вот – она не дышит, а вздыхать умудряется.

Я смотрю на неё в понятном недоумении.

– Ты меня боишься?

Это так… неожиданно.

– Ничего не могу с собой поделать, – признаётся она, глядя на дождь в окне. – Я всего лишь творение магии, а ты творишь саму магию. Ты одним росчерком пера способен всё изменить.

– Что изменить? – поражаюсь я.

– Что захочешь.

Я пытаюсь это понять. Кажется, она уже убедилась, что чародей я никудышный. Но, видимо, и это слишком.

– Это просто вещь, – объясняю я, доставая из-под подушки Перо. – Им можно записать заклинание, но… Это просто вещь. Потрогай, если хочешь!

Она колеблется, потом неуверенно протягивает руку, но сразу отдёргивает её и дует на пальцы.

– Извини, я не знал, – говорю я, поспешно убирая Перо. – Знай я больше, я бы тебе помог.

И себе заодно.

Она поднимает брови:

– Вот как? Мне нужна помощь, по-твоему?

Дождь не прекращается всю неделю. Мне слегка нездоровится после встречи с дурацкими бабочками, как-никак, они ядовитые. Поэтому большую часть времени мы без дела валяемся на чёрной шкуре, расстеленной на полу. Я учу Эйку читать, записывая в воздухе слова волшебным Пером. А потом откапываю на пыльной полке забытую игру: по расчерченному на полосы голубому простору скользят белые и алые корабли. Половины, правда, не хватает, но так даже веселее. Можно на ходу выдумывать правила. В перерывах между морскими боями мы болтаем или просто слушаем дождь, и я даже соглашаюсь съесть на спор одну волосатую ягоду. Они не вредные, нет. Но такие кислые, что я до вечера не могу отплеваться. И голова с них кружится.

На третий день дождь ненадолго иссякает – как обычно, под вечер. И мы с Эй решаем пройтись по берегу. Если туда и обратно, как раз успеем до темноты. Снаружи сыро и холодно, но солнце посверкивает сквозь тучи, и дышится легко. Эйка не дышит и не мёрзнет и спокойно идёт босиком по ледяному песку. Меня от этого по-прежнему передёргивает, но ей виднее. Или нет. На полдороге она всё-таки спотыкается и цепляется за мою руку острыми коготками. До скал мы так и идём, держась за руки. А потом устраиваемся на прибрежном валуне. Камень мокрый и скользкий, но Эй опирается на меня, а я греюсь о неё, и закат кажется прекрасным.

Она спрашивает насчёт того корабля, что сел на рифы неподалёку отсюда. Солнечный свет вспыхивает золотыми искрами, проходя сквозь него, и мираж пылает живым огнём, привлекая взор. Я начинаю объяснять, что судно давно разбито и сколько ни пытайся к нему приблизиться, всё разворачивает назад. Наверное, какие-нибудь защитные чары. Но это ничего, может, мы ещё увидим другие корабли – живые, а не призрачные. Эй щурится на солнце, пробившее толщу грозовой тучи. А потом спрашивает, что я имел в виду, когда сказал, что хочу помочь? Я неточно помню этот момент. Я говорю:

– Ну, мало ли. Вдруг колдовство подскажет, где твой дом?

– Думаешь, я жажду туда вернуться? – осведомляется она с досадой. – Зачем? Тут полно еды! И разве ты отправишься со мной в такую даль?

– Ты бы не звала меня, не будь между нами Связи, – пожимаю я плечами. – Но, возможно, есть средство и от этого. Даже сильная магия – это всего лишь магия.

– То есть, я тоже – всего лишь магия? – уточняет Эй.

– Не ты. А чары, которые тебя держат, – предполагаю я. – Ты говорила, что не можешь не пить кровь. Разве тебе не хотелось бы освободиться от этого?

– Нет, – произносит она, не отрывая взгляд от мёртвого корабля. – Мне не хотелось бы. Я всем довольна.

– Потому что твои мысли тоже скованы, – пытаюсь я объяснить.

– Да неужели? – осведомляется она, обратив ко мне тёмные, как пропасть, глаза. – По-твоему, ваши страшные чары не дают мне шевельнуться? Ну, тогда сам убирайся!

Она толкает всего разок, и я скатываюсь с камня. Хорошо, что внизу песок! Но всё равно я несколько секунд не могу вздохнуть. От удара из лёгких вышибает весь воздух. Я вижу над собой лицо Эйки – одновременно сердитое и испуганное – и понимаю, что сейчас с ней лучше не спорить. Я, собственно, даже не понимаю, о чём спор? Я сажусь, пытаясь отдышаться, и с ужасом вспоминаю, что у меня в кармане Перо. Если оно треснуло, это плохо. Очень.

Нет, вроде бы, целое. Я ощупываю его прежде, чем ощупать кости, и осторожно выдыхаю, держась за грудь.

Эй уже спрыгнула с камня и метнулась ко мне, но теперь настороженно застыла.

– К чему такие порывы? – сдавленно говорю я, пряча Перо в карман. – Если тебе надоело моё общество, так я прекрасно понимаю слова. Со сломанной спиной я уж точно никуда не уйду.

– Ты и так не уйдёшь! – бросает Эйка. – Ты прикован к своему маяку.

– Это называется долгом… – я поднимаюсь на ноги, всё ещё держась за грудь. – Тебе не понять… Но, к счастью, это не твоё дело.

– Теперь моё! – огрызается она. – Раз я вынуждена к тебе возвращаться.

– Это горе, да. Но почему бы не нести его стойко? – спрашиваю я, невольно оглядываясь на лес.

Солнце уже чиркнуло по горизонту, и тени деревьев протянулись через весь берег. Пора уходить отсюда, но я не двигаюсь с места. Злюсь на себя, злюсь на неё и пытаюсь отряхнуться от мокрого песка, что по определению невозможно.

– Что тебя так бесит? – не возьму я в толк. – Никто не говорит, что надо жить счастливо, но почему бы не жить мирно?

– Почему?! – ветер швыряет волосы ей в лицо, Эйка сердито откидывает их за спину, и чёрные пряди разлетаются по ветру грозовой тучей.

И в общем уже понятно, что всё это ей ненужно. Я имею в виду маяк и корабли. И платье в голубой цветочек смотрится на ней нелепо, также как бусы из ракушек. Всё вздор. Я это осознаю одним мигом, и тоска ударяет вместе с первым порывом зимнего ветра. Но я жду, что она скажет.