Ксения Литвинова - Синий маяк

– Что тебя больше бесит? – передразнивает Эйка. – То, что я кровожадная тварь? Или то, что я приковала тебя к себе? Что бы ты хотел подправить в первую очередь?

– А какую роль играют мои желания? – не понимаю я. – Ты довольна, и это главное. Я только не пойму, раз всё так идеально, что ты на меня кидаешься?

– Потому что я тварь, – объявляет она. – Такова моя сущность.

– Хорошо, – киваю я, чуть подумав.

Тропинка между скал совсем узкая, но Эйка даже не думает подвинуться. Я вынужден прислониться к камню, потому что на левую ногу тяжело опираться. Я смотрю на Эйку, она смотрит на меня и, по-моему, это длится довольно долго.

– Что именно тебе хорошо? – спрашивает она, наконец.

– Хорошо, будем жить в кошмаре, – соглашаюсь я, стараясь не думать о наступающей ночи и грядущей зиме. – Можно теперь пройти? Ты ведь не собираешься уступить меня оборотням?

Последний луч тонет в ненастных небесах. Лицо Эйки на секунду искажает судорога. Как будто она хочет превратиться, но сдерживается.

– С тобой невозможно общаться, – бросает она.

– Да, это не моё, – соглашаюсь я с улыбкой. – У меня одно дело – зажигать маяк. Общение тут не нужно. Скорее наоборот.

– И для Связи наоборот, – усмехается Эйка. – Её не для того придумали.

Я вообще не понимаю, для чего её придумали. Я…

– Я вообще не понимаю, для чего её придумали, – с небес опять начинает капать, но надо договаривать, раз начал. – Когда я сказал, что лучше избавиться от колдовства, я не имел в виду, что не хочу тебя видеть. Но я бы предпочёл принимать решение по собственной воле.

Я больше не смотрю на неё, я смотрю на тонущий в дожде океан, но от этой картины ещё тоскливее.

– И какое это было бы решение? – осведомляется насмешливый голос Эйки. – Если хочешь, я растолкую, для чего Связь. Такие твари, как я, гибнут нечасто. Но всё же гибнут. Особенно, если идёт война. А сами мы размножаться не способны. Можно обращать живых, но с этим ещё больше проблем.

– Войны давно нет, – напоминаю я с досадой.

– Какая разница? – скалится Эйка. – Я просто рассказываю, для чего нужен один живой в паре. А кто захочет по доброй воле сойтись с чудовищем? Вот за этим и нужна Связь! Она решает разом все вопросы.

– Видимо, не все, – подмечаю я с сожалением. – Раз ни тебе, ни мне нет покоя.

– Действительно, загадка, – Эй делает ко мне шаг и задумчиво наклоняет голову. – Наверное, я была ослаблена долгим перелётом и плохо тебя укусила.

Мне не нравится её тон, и я пытаюсь отодвинуться, то есть вжаться в камень, но она продолжает тем же вкрадчивым голосом:

– Или вы, волшебники, хуже подчиняетесь чарам? Кто знает! Если наши и кусали волшебников, то в живых не оставляли. Слишком опасно.

Я молча смотрю в её глаза. Я не ощущаю, что утопаю в бездне, как это было в первый день. Мне просто интересно. Но и страшно, конечно. Я начинаю думать, что это очень близкие чувства.

Эй всё-таки останавливается. Вплотную ко мне. Так близко, что я ощутил бы её дыхание на своём лице, если бы она дышала. А так я ощущаю лишь идущий от неё жар. Дождь льёт всё сильнее, но Эйка совершенно сухая, только пар от неё поднимается. Если она волнуется, или злится, или сытно поела, то способна обжечь.

– Или, – договаривает она совсем тихо. – Дело в том, что я не пытаюсь?

И давай смеяться. Очень непростые они создания, кто они там…

– Ну нет, так нет, – утешаю я её. – Мне тоже не до любви. Давай уже домой пойдём. Сейчас тут грязи будет по колено.

А эта чокнутая всё стоит под дождём и хохочет. Прислонилась к камню возле меня и заливается.

– Ильм, – еле выговаривает она, – ох, Ильм, да ведь в том-то и дело! Вы нас любить не можете. И мы не можем любить.

– Почему? – изумляюсь я.

В смысле, их же из людей сделали.

– Потому что мы иначе устроены, – объясняет Эйка таким тоном, словно тут нечего объяснять. – Потому что мы мертвы, и у нас не бывает живых чувств. Зато нам дана Связь.

Не могу больше слышать это слово.

– По-моему, у тебя всё в порядке с чувствами, – отвечаю я. – У тебя с головой не в порядке. Но тебе, наверное, в жизни досталось.

– Вот только переживать за меня не надо, – угрожающе предупреждает Эйка.

Ливень уже хлещет во всю, ветер треплет лёгкое платье, так что видны все изгибы её фигурки, и я снова отвожу взгляд. Будь она живой, она бы мёрзла, и было бы нормально её обнять, а так какой толк? Толка не было бы в любом случае. Но таращиться вдаль и вовсе бессмысленно. Неприподъёмные сизые вновь и вновь кидаются на берег в надежде раскрошить камень. Когда-нибудь раскрошат – и что? Я всё-таки оборачиваюсь к Эйке и стараюсь смотреть, не мигая, как она. Не беда, что меня трясёт от осеннего ветра или от чего там меня трясёт?

– Это так обязательно – считать любое слово нападением? – спрашиваю я тихо. – Я ничего против тебя не имею, и как человек ты мне нравишься. Просто я тебя понять не могу.

– Нравлюсь, как человек? – восхищается Эйка. – А так?

За долю секунды она вновь оказывается рядом, а когти на крыльях выбивают из скалы щебень слева и справа от моей головы. Полное превращение действительно смотрится жутко, все эти клыки, и узкие зрачки, и хвост. Я не замечал, что у неё и хвост есть! Неясно только, к чему это сейчас? Я, наверное, просто не склонен к обморокам. А что ещё делать? Заорать от ужаса или сказать, что так она мне больше нравится? И то, и другое прозвучит неубедительно, поэтому я тупо смотрю на неё и думаю, что не стоит гулять перед закатом.

– Истеричка, – заключаю я, отодвинув левое крыло – то, что загораживает дорогу. – Поохоться, потом договорим.

Если меня не сдует в океан. Эйка шарахается от скалы и бесшумно взмывает сквозь потоки дождя. К маяку я хромаю в одиночестве, надеясь, что она промышляет в лесу и будет время спокойно обсохнуть.

Не тут-то было! Она уже переменила платье, переплела косу и развела огонь. И ужин взялась готовить – ты подумай! Не хочу я думать. И в комнату не захожу. Сразу поднимаюсь по ступеням наверх – зажигать лампу. Я и так уже опоздал, а погода ненастная. Судну ничего не стоит наскочить в потёмках на скалы. Сегодня я не проверяю, насколько пуст горизонт. Переодеваться тоже нет настроения. Я схожу вниз, мрачно размышляя о том, что ночь не кончится никогда. И дождь не кончится никогда. И да, вовсе не обязательно выпускать когти! Подумаешь, какие мы грозные… Я тоже кое-что могу, между прочим!

– Я тебе рыбу пожарила, – говорит Эйка как ни в чём не бывало. – Оденься в сухое, а то холодно.

Я отступаю на лестницу, но наверху больше делать нечего, приходится тащиться вниз. Нет, я возвращаюсь, забираю сковородку и только после этого выхожу на воздух. Захлопываю за собой дверь и устраиваюсь на ступеньках. Козырёк совсем хлипкий, и ветер пробирает до костей. Отлично, так мне и надо! Я дрожу от холода и обжигаюсь о рыбу, в которую Эйка переложила соль. Которую следует беречь.