Виктор Попов - Мельница времени

Но когда, как казалось, падение стало неминуемым, на смену предыдущему слою пришел последующий, оранжевый. Он так же налился гребнем и повлек спутниц дальше вверх. Ягиня, алчно урча, теперь припала к нему. На первый удар клыков он ответил сопротивляющимся звучанием ноты «си», но потом тоже стал увядать. Так повторялось несколько раз. За иссякшим оранжевым последовал желтый, потом – зеленый, затем – голубой, за ним – синий. По мере чередования слоев Катя и Ужица продолжали двигаться вперед. Когда они еще только перебрались на слой цвета молодой листвы, начался плавный спуск. Высота была неимоверная. Бушующая река давно осталась позади, а кровожадную воительницу вообще не было видно. Лишь только последовательное звучание нот, которыми отзывалась радуга на губительные укусы да смена слоев неумолимо напоминали о ее существовании.

Когда басовитым гулом набатного колокола зазвучало нижнее «до» последнего фиолетового слоя, земля была уже довольно близко. Тем не менее, беглянки понимали, что падение с высоты в десяток саженей могло обернуться серьезными травмами.

«Ну, хоть немножечко еще продержись, хоть чуть-чуть!» – мысленно заклинала его Катя.

Тот, совсем уже обесцветившийся и вялый, как оторванный рукав, вдруг напрягся и резко колыхнулся. От неожиданности спутницы не удержались и полетели куда-то в сторону. Перед тем как зажмуриться от страха Катя краем глаза заметила, что он, желая оберечь, из последних сил направил их точно в центр небольшого, находящегося неподалеку озерца. Во время недолгого падения было слышно, как в вышине снова зазвучала радостная песнь жаворонка.

Обе слету ухнули в бодрящую прохладой воду, взметнув столб переливающихся на солнце брызг. Пока Катя барахталась на глубине, пытаясь всплыть, то почувствовала, как Ужица надежно сжала ее руку и повлекла к поверхности. Вдохнув полной грудью свежий воздух, обе поплыли к берегу.

В то время как девочка, лежа у кромки воды, пыталась перевести дыхание, Ягиня внимательно оглядывалась по сторонам. Там, где они находились, пологий берег был сплошь усеян песком без малейших признаков растительности.

– Давай-ка туда переберемся, – сказала Ужица и кивнула на другую сторону, где закатное солнце теплой ладонью ласково оглаживало густой кустарник и молодые стройные деревца. – Схоронимся, отоспимся, в себя придем.

– А вдруг погоня?! – зябко передернула плечами Катя.

– Не думаю, – ответила собеседница. – Бурный поток еще день не успокоится, перебраться невозможно. Да и радуга, спасибо ей, нас так далеко перекинула, что без следов, которых мы не оставили, вряд ли найдут.

Они поднялись и по влажному песку принялись огибать озерцо.

Место для отдыха выбрали в самой глубине кустов, которые, как представлялось, могли надежно скрыть их от посторонних глаз. Укромно устроившись на мягкой траве, они блаженно смежили веки и начали, было, проваливаться в сон, как вдруг с противоположного берега донесся стук копыт. От неожиданности Катя вздрогнула и испуганно взглянула на Ужицу. Та напряженно вслушалась, а потом отрицательно покачала головой и едва слышно шепнула:

– Это – не наши. Поступь коней очень тяжелая, у наших – легче. Но и не Песьеголовцы.

Беглянки затаили дыхание и в ожидании замерли. К звукам поступи коней прибавились негромкие голоса. Каждое слово, стелящееся по водной глади, долетало до кустов четко и ясно.

– Видишь? – спросил голос, который, очевидно, принадлежал юноше.

– Да, – ответил другой, преисполненный достоинства, что выдавало в нем сформировавшегося воина.

– Усоньша?

– Нет. Думаю, Ягиня. Зигзаг очень характерный. К тому же окончательно не вступившая в пору зрелости. След неширокий.

– А следы рядом?

– Подросток. Девочка или невысокий мальчик. Ступня небольшая, и след вмят неглубоко. Значит, весит немного.

– Ягиня его пленила?

Юноша явно волновался.

– Трудно сказать. По крайней мере, ребенок идет сам, не упирается. Его не волокут. Только устал очень, шаги короткие.

– Может, та его слегка укусила, вот он и бредет в полузабытьи?

– Что ж, давай проверим.

– Постой, Китоврас, – снова зазвучал молодой голос. – Разреши, я – сам. Уж одну-то Ягиню да одолею. Тем более, не матерую.

– Ну-ну, попробуй, – в голосе старшего послышалась отеческая усмешка. – Только не зарывайся, Гнедко. Глаза береги. Попадет ядовитой струей, лечить долго придется. И смотри, чтобы ребенку не навредить. Если что, я рядом буду.

Возникла частая дробь копыт, один из всадников пошел наметом. Второй же продолжал двигаться размеренным шагом. Первый скоро приблизился к кустам и остановился в нескольких шагах. Но на слух точно определить место было трудно. Его конь замер, как вкопанный, даже не переступал ногами. И уж тем более не всхрапывал.

Над кустами нависла тревожная тишина.

Вдруг плотная листва бесшумно разошлась, и из нее выскользнул остро отточенный наконечник сулицы, короткого копья. И на миг застыл, выцеливая противника. Ягиня мгновенно подобралась. Ее глаза недобро сузились, а из горла раздалось низкое урчание, как у приходящей в ярость кошки. В последний момент она с досадой скользнула взглядом по веревке. Эх, не позволит ей та свободно двигаться и биться! Раньше надо было перекусывать, сейчас уж недосуг!

– Постойте, постойте! Не надо! – громко закричала Катя. – Мы – не враги! Мы из плена спасаемся!

Сулица, будто раздумывая, немного поколыхалась, а потом неспешно убралась назад. Вместо нее над кустами возник молодой воин. Он, несмотря на то, что держался настороженно, очевидно, опасаясь подвоха, был спокоен. В его ясных голубых глазах не было враждебности или ненависти. Они смотрели на спутниц изучающе и с вниманием. Открытое лицо с правильными чертами обрамляла небольшая светлая борода. С головы на широкие плечи ниспадали длинные русые волосы, прихваченные на лбу причудливо скрученной бичевой. Крепкий юношеский торс был надежно прикрыт панцирем из толстой кожи. Мускулистые же руки оставались обнаженными. Выглядел он настоящим гигантом, ростом куда как выше обычного человека.

Катя, прикинув на взгляд пропорции его тела, которые изучала в художественной школе, мысленно удивилась.

«Ух, ты! – подумала она. – Это ж, какие у него ножищи-то длинные должны быть!».

Но пока рассмотреть их девочке не представлялось возможным, поскольку нижнюю часть его тела скрывала листва высокого кустарника.

В это время послышалась неспешная поступь копыт, вслед за которой раздался голос:

– Эй, Гнедко! И что там у тебя за тишина такая? Ни звона оружия, ни яростных криков не слыхать. Невидаль какую обнаружил?