Владимир Корн - Путь на острова

Я выставил караулы, приказал всем вооружиться, и никому не ходить поодиночке. Не помогло. Следующими пропали два человека из команды «Дигранесса», а затем сразу четыре окудника. Окудников нашли, мертвыми, с распоротыми животами и выпущенными кишками у подножия Богини-Матери. Наверное, так сделали потому, что только они копались в руинах Древних. И тогда я распорядился свернуть все работы, несмотря на то, что старший среди людей из Коллегии был против. Мы улетели в тот же день. Позже, уже в Дигране, мое решение посчитали правильным, — закончил Миккейн свой рассказ.

«Так что, милая леди Роккуэль, мы ни за что не станем перелетать это озеро. Иначе придется подвергнуть не нужному риску не только вас, но и всех остальных людей».

— Леди Роккуэль, поверьте на слово, в этих руинах очень опасно, — мягко начал я, не желая вдаваться в подробности.

Но если разговор того потребует, я это сделаю.

Не потребовал. Девушка метнула на меня взгляд, сумевший вобрать в себя множество всевозможных эмоций. В нем присутствовали и разочарование, и обида, и затаенный гнев, и еще какое-то сожаление. Роккуэль резко повернулась и пошла вниз по трапу, всей своей спиной выражая презрение всему происходящему.

«Ну и пусть, — подумал я, глядя ей вслед. — Зато точно живой останется, или не станет восемнадцатой женой какого-нибудь царька чируков».

Закат такого впечатления уже не произвел. По мере прячущегося за западной стеной долины солнца, озеро вновь становилось таким, каким мы его и увидели рано утром: спокойной серой гладью, на которой и глазу-то не на чем зацепиться.

Когда мы поднялись в воздух, то прошли довольно близко от Богини-Матери. Посмотрев на нее, я невольно вздрогнул — столько мольбы было в чертах ее лица, обращенному к небесам.

— …Я тоже считаю, господин Брендос: вряд ли ветер изменится в ближайшее время.

— И неплохо бы, что так оставалось до самого Опситалета, — высказал навигатор вслух то, что нам обоим пришло в голову.

— Очень бы неплохо, — согласился я с ним, кивнув.

Свежий ветерок дул в почти попутном направлении, и «Небесный странник» шел под полными парусами, развивая чуть ли не всю скорость, на которую только способен. Следовало поторапливаться, не приведи Создатель «Орегано» прибудет в Опситалет, опередив нас. Сколько будет беспокойств на нем. Нет, не за нас самих, за нашу пассажирку — Роккуэль. Капитан Миккейн доверился мне, и не хотелось его подводить. Ну а переменись ветер, и задержка в пути неизбежна. Тут даже чудесное устройство Аднера нам не поможет.

Как выяснилось, управлять кораблем, движущимся при помощи л» хассов все-таки можно, но значительно труднее, чем под парусами.

Вся сложность в том, что когда корабль идет под парусами, ветер дует в корму. А когда задействован привод Аднера, встречный ветер становится настолько силен, что парус только мешает. Но проблема с управлением кораблем заключается не в этом. Рули скрыты за высокой кормовой надстройкой, и им ветра почти не достается. Попытались мы управлять кораблем и при помощи самого паруса, ставя его под очень острым углом по направлению к ветру, но тоже не вышло ничего хорошего: слишком трудоемко. К тому же, взять нужный курс точно, не выходило и кроме того, корабль постоянно с него сваливался.

Единственное решение, что пришло мне в голову — поднять рули высоко над кормой, ведь в таком случае на рули будет напирать набегающий спереди воздушный поток. И все же проблема останется, поскольку на малом ходу управлять кораблем по-прежнему будет невозможно.

«Но привод Аднера — вещь замечательная, нужно только решить проблему с управлением», — заключил я.

«Надо будет обязательно поинтересоваться у Аднера, возможно, существует и другое решение, — думал я, спускаясь с мостика. — По сути, его тяга — как тяга впряженной в телегу лошади, но ей-то как раз можно управлять. Нет, пожалуй, не самое удачное сравнение. Больше похоже на то, как если бы человек толкал перед собой тачку. Но там проблем не возникает: надавил на правую ручку сильнее — тачка влево пошла, и наоборот. Завтра с утра и спрошу, при первом удобном случае», — окончательно решил для себя я, берясь за дверную ручку.

— Люк! — послышался из темноты негромкий голосок Роккуэль.

На палубе не было видно не зги, единственный фонарь, освещающий ее, потушили: ночь темная, беззвездная, земли практически не различима, а определить высоту полета можно только на глаз. И все же ее голос я узнал. Да и чьим он может быть еще, не голосом же Мирры? Но она никогда не обратилась бы ко мне подобным образом. И уж точно не голос Батси, он у нее для женщины на удивление низкий.

— Слушаю вас, Роккуэль, — застыл я на месте, пытаясь разглядеть девушку.

Что же у нее случилось такого, чего нельзя отложить до утра? Ничего в голову не приходит. Корабль качнуло, Роккуэль бросило на меня и получилось так, что она оказалась в моих объятиях. На какой-то миг мы оба замерли, затем отпрянули друг от друга, не сказать, чтобы очень уж быстро.

— Люк, ты не обижаешься на меня? — неожиданно спросила.

— За что?

Я действительно не видел причин на нее обижаться. За вчерашнее? Так это она на меня обиделась. За что-то другое? Например, за то, что она не смогла устоять на ногах, ее бросило на меня, и я смог почувствовать упругость ее тела, и сводящий с ума запах духов?

— Ну, за вчерашнее.

Я нашел на ощупь ее руку, открыл дверь в каюту, и потянул за собой.

— Не беспокойтесь, Роккуэль, я оставлю дверь приоткрытой, — успокоил я девушку на всякий случай.

На двери хитрая защелка, стоит только ее нажать, и дверь фиксируется, оставляя щель шириной в пару ладоней. Конечно, предназначена она не для ночных визитов дам, чтобы их не скомпрометировать — для проветривания каюты, иллюминатор не открывается, но вполне подойдет и для этой цели.

В самой каюте мягко светил фонарь Древних. С виду он очень похож на л» хасс, только поменьше в размерах. И еще он отличается тем, что от него исходит сияние, чего от л» хасса нет и в помине. Свет совсем не ярок, но зато не слепит, и нет необходимости чем-нибудь прикрывать его, когда ложишься спать. А проснувшись по тревоге, света вполне хватает для того, чтобы не собрать всю мебель в каюте, слишком уж она тесна.

— Так за что вы хотели извиниться, Роккуэль? — поинтересовался я, лихорадочно соображая: будет ли достаточно удобно предложить ей присесть? Все-таки ночь на дворе, и как она воспримет мое предложение?

Корабль качнуло в очередной раз, защелка почему-то не сработала, дверь плотно прикрылась, а сам я невольно сделал шаг вперед. Ну а дальше почему-то все случилось само собой: руки мои потянулись к ней, Роккуэль подалась мне навстречу и через мгновенье мы целовались тем долгим страстным поцелуем, после которого никакие слова уже не нужны.