Владимир Корн - Путь на острова

Должен признаться, не смотря на размеры, мостик меня не впечатлил. Как-то неуютно на нем оказалось, да еще и холодно. Все-таки «Небесный странник» на такую высоту не поднимается, в том числе и по этой причине. И даже сплошное остекление мостика со всех четырех сторон не спасало от холодного ветра.

«Эдак они и крышу на мостике соорудят, чтобы совсем уж как в кают-компании находиться», — скептически скривился я, тщетно стараясь не ежиться от пронизывающего ветра. Все остальное ничем не отличалось, разве что кабестанов для управления л» хассами было два, и оба они располагались на мостике.

— Скажите, Иоахим, — обратился я к навигатору Габстелу, отчаянно завидуя его длинной, до колен, кожаной куртке на меху. Моя, та, что я прихватил с собой, нисколько не согревала, хотя на своем корабле в полете обычно ей и обхожусь, — почему кабестанов целых два? Один из них что, на аварийный случай?

И он охотно мне объяснил:

— От каждого из них идут отдельные приводы. На «Иоахиме Габстеле» установлено достаточное количество л» хассов, чтобы незагруженный корабль мог подниматься в небо, использую только половину из них. Ну а сейчас, когда трюмы забиты почти под завязку, л» хассы задействованы все. Будь привод один, настройку приводов пришлось делать очень тонкой. Ну а чем она тоньше, чем легче сбивается.

— Спасибо, Иоахим, — стуча зубами, поблагодарил я. — Извините, что не могу составить вам компанию надолго: в Опситалете выспаться толком не удалось. И спокойной вахты.

«Иначе скоро от стука зубов и команды на штурвал не будут слышны, — думал я, спускаясь с мостика. — Нет уж, лучше летать пониже, пусть и приходится платить скоростью».

Напрасно я полагал, что проспав большую часть дня, заснуть мне долго не удастся. Как бы ни так, едва мне удалось согреться под одеялом, сон меня моментально сморил. Проснулся я от частого звона корабельного колокола — тревога!

Едва я свесил ноги с постели, шаря глазами в поисках одежды, как корабль внезапно пошел вниз, одновременно наклоняясь на левый борт. Сердце, вслед за кораблем, рухнуло куда-то в район живота. В голове лихорадочно заметались мысли, что, если, он сейчас не остановится, то будет падать до самой земли. И каково же было облегчение, когда палуба начала давить на ноги — знак того, что полет вниз закончился. Радоваться долго мне не пришлось: «Иоахим Габстел» сильно вздрогнул всем корпусом и закачался с борта на борт.

«Л» хассы, с ними что-то происходит, — определил я, слишком уж хорошо мне знакомо такое их поведение. — И чаще всего, в абсолютном большинстве случаев, они себя так ведут, столкнувшись с Желтым туманом. Но откуда ему здесь взяться, на такой-то высоте?!»

Верхняя палуба встретила новым толчком, причем таким сильным, что мне пришлось схватиться за топенант, удачно оказавшийся рядом.

«Откуда-то он все-таки взялся, Желтый туман», — убедился я, обведя я взглядом горизонт по курсу. Причем настолько плотный, что такой мне довелось видеть единственный раз — в проливе, ведущем из Сурового моря в море Мертвых.

Коричнево-желтый, он очень напоминал гной, пронизанный кровяными прожилками, пренеприятнейшее зрелище, чего уж там. Но вся беда не в его виде — в тумане л» хассы лишаются заключенной в них силе.

«Иоахим Габстел» снова пошел вниз, но теперь уже плавно, явно по команде с мостика.

Вновь обведя взглядом горизонт, я ужаснулся: «Что же они делают! Необходимо подняться ввысь, и повернуть вправо, много правее!»

Первым, что я увидел на мостике, был бледный и растерянный вид того из трех навигаторов «Иоахима Габстела», на чьей вахте корабль повстречался с Желтым туманом. Явный его недогляд: туман можно обнаружить даже в сплошной темноте, он слегка светится. К тому же весь пронизан желтыми крохотными искрами, так что первая задача несущего вахту на мостике — вовремя все это заметить.

«Сигрит Бенувенте, — всплыло из памяти его представление в кают-компании. — И еще, по-моему, он слишком налегал на вино».

«А тебе, Иоахим, становиться капитаном еще слишком рано, — глядя на его лицо почему-то подумалось мне, при воспоминании о словах самого навигатора, рассчитывающего в ближайшее время получить под командование летучий корабль. — Иначе ты бы выглядел как Тремир Дезальез, капитан «Иоахима Габстела».

Тот стоял, прикусив нижнюю губу, с холодным равнодушием глядя вперед, всем своим видом показывая, что для паники нет места, и все обойдется. Среднего роста, коренастый, казалось, он врос ногами в палубу, и ничто не сможет его с нее сковырнуть. Он страшился не меньше других, но он капитан, и потому на его лице не место отчаянию.

Дезальез коротко взглянул на меня, и тут же отвернулся в другую сторону, чтобы отдать команду на кабестан.

— Огест, пол-оборота влево, снижаемся, — сказал он таким тоном, как будто попросил передать ему солонку.

— Есть, капитан! Пол-оборота влево, — послышалось от Огеста, взявшегося за рукоятки кабестана.

Я снова взглянул вперед, и застонал от отчаяния. Самое глупое, что можно было придумать в создавшейся ситуации — этот хоть сколько-нибудь снизиться. Да, там, по курсу, чуть ниже нас, Желтый туман выглядит не таким густым, но надолго ли? Стоит только расслабить зрение, как общая картина в небе становится совсем другой, и, опускаясь вниз, мы еще больше усугубляем ситуацию, и без того почти безнадежную.

Но как дать знать об этом капитану «Иоахима Габстела»? Рассказать о том, что я вижу? Но захочет ли он меня выслушивать? Да и поверит ли?

— Огест, ну-ка еще оборот влево. И ты, Раскет, приготовься, — обратился Дезальез к матросу, застывшему у другого кабестана. — Как только я махну рукой — сразу два оборота.

Тут мне пришла в голову мысль, что на меня, по словам Эйленоры, не действует то, отчего остальные людям приходится выполнять чужую волю. И еще вспомнилось свое желание попробовать на ком-нибудь: не могу ли я и сам влиять на других людей? Если уж сейчас не самый подходящий случай, то будет ли когда-нибудь он лучше? Только как это делается? Жаль, что Эйленора завела об этом разговор в самом конце, и мне не хватало времени спросить у нее: как все происходит? Вероятно, есть какие-то тонкости. Но стоит попробовать так, как я сам себе это представляю.

Я мысленно попытался внушить Дезальезу что корабль необходимо поднять выше, к тому же еще и отвернуть вправо. Тщетно, он даже не посмотрел в мою сторону. Наоборот, Дезальез поднял руку, всматриваясь во что-то впереди.

Наверное, от отчаяния я издал какой-то неподобающий звук, то ли стон, то ли мычание, потому что капитан взглянул на меня вопросительно.

— Нам ни в коей мере не следует снижаться, — торопливо начал я вполголоса, чтобы никто из окружающих кроме Дезальеза не смог мои слова расслышать: капитан на корабле один, и его команды не обсуждаются.