Елизавета Дворецкая - Пламя северных вод [litres]

Снаружи Бер забрал у нее маленького князя, и тот, не просыпаясь, привалился головкой к его плечу. На луговине горели костры, здесь и там слышалось пение. Водить круги и играть в озорные игры после Купалий уже не полагалось, но везде кучками стояли киевские гриди с кем-то из местных парней или девок: где боролись, где рассказывали байки.

Бер заранее отыскал своих отроков, и те уже ждали на веслах. На причале тоже был народ: кто-то сидел, спустив ноги, кто-то лежал, утомленный торжественным действом и крепким пивом. Еще не стемнело, в воздухе теплого вечера разлит был покой. Мальфрид посмотрела на Волхов: красные отблески заката лежали на широком водном пространстве, будто багряный плащ владыки вод.

– Госпожа! – вдруг позвал ее тонкий мальчишеский голос.

Она обернулась: рядом обнаружился малец лет десяти.

– Что тебе?

– Тебя просят отойти. Для беседы.

– Для беседы? – Мальфрид наклонилась к ребенку, удивленная. – Кто?

Несмотря на добрый исход треволнений, она никому не намерена была доверять просто так. Улеба вот тоже «для беседы» пригласили как-то в сумерках.

– Вот! – Мальчик показал ей что-то на раскрытой ладони.

Мальфрид вгляделась, и у нее оборвалось сердце. Она увидела кремневую стрелку, оправленную в серебро, на тонком ремешке. Этот самый ремешок она целый год носила на шее.

– Там! – Мальчик показала на берег, в той стороне, где стоял когда-то белый шатер.

Потом всунул стрелку ей в руку и припустил бегом.

– Мальфи! – окликнул ее Бер. Он уже передал спящего князя на руки Проворе в лодье и стоял, ожидая Мальфрид. – Где ты?

– Обождите меня немного! – крикнула она. – Я скоро приду!

И пошла обратно к краю причала. Ей только казалось, будто она спокойна и всем довольна, не желая никаких перемен. Лишь при виде этой стрелки, при одной мысли, что Дедич намерен говорить с ней, ее охватил жар волнения. «Что он скажет?» – спрашивала себя Мальфрид, проходя вдоль причала и спускаясь на тропку. Теперь, когда она мать не только Ящерова чада, но и нового словенского князя, ни у кого нет права упрекать ее за прошлое. Даже выкуп чести ее Святослав уже передал Сванхейд – золотых обручий и колец весом на гривну. Видно, всех ближиков обобрал…

Почему-то она думала, что ей придется идти до той самой прогалины, где стоял белый шатер. Свернув за куст, она, не сбавляя шага, наткнулась на человека в белой рубахе и невольно вскрикнула.

– Это я! – Дедич поймал ее за плечи и поддержал, не дав упасть. – Куда летишь-то? Я не убегу.

Мальфрид ловила воздух ртом. Он ее позвал, и она еще за ним гонится?

– Я думала… ты там, – кивнула она вперед. – Что? Чего ты хотел? Там меня родичи ждут… домой уже едем.

– Я знаю, что едете. Не знаю, когда теперь тебя увижу… – Дедич отошел от нее, взглянул на Волхов. – Пока не уехала, сказать хочу…

– Что? – Мальфрид тоже посмотрела на Волхов.

Само собой вспоминалось, как она смотрела на него год назад. Когда за спиной у нее стоял белый шатер.

– Ты в обчине сказала, будто больше замуж не пойдешь.

– Сказала.

– А ты не подумала, – Дедич повернул к ней голову, – что если в девах останешься, то на другую весну тебе опять под костяную стрелку идти?

– Опять? – Мальфрид едва не рассмеялась. – Мне! Ты шутишь! у меня двое чад! Двое! Куда мне с девками стрелку вертеть!

– У тебя и первое дитя – из Окольного, и второе – из Волхова. А мужа ни одного. Ты – дева. – Он взглянул на ее косу. – Девы ходят под стрелку. Уж такую, как ты, чудесную, что под косой месяц, на затылке звезды, во лбу солнце, господин вод снова выберет. И один раз, и другой… а то и третий. Знаешь, что тогда будет?

– Не выберет он меня! – Мальфрид даже рассердилась на такую попытку ее запугать. – Глупостей не болтай, я не дитя!

– Выберет! – Дедич уверенно взглянул ей в глаза. – Выберет, чтоб мне ясна дня не видать!

Мальфрид опешила. Уж больно уверенно он предсказывает то, что зависит лишь от воли богов! Она стала вспоминать, как происходит выбор… Вот нарядные девы стоят в кругу, вот стрелка лежит на белом платке. Как это было в первый раз: вот Весень… нет, Весень только положила золотое кольцо на платок и призвала богов помочь. Дедич вращал стрелку! И в первый раз, и во второй!

Внезапно ей все стало ясно.

– Ты можешь это сделать, – тихо, но уверенно сказала Мальфрид и приставила конец кремневой стрелки к его груди. – Ты сам решаешь, на кого она укажет… но как? Это же воля бо…

– Я эту стрелку костяную, – Дедич сжал ее руку с оберегом в своей, – кручу уже полжизни. Еще бы мне не знать, на кого она укажет… иной раз.

– И ты сам… – Тайны последнего года жизни открывались перед Мальфрид, словно совлекался один покров за другим. – Ты сам это сделал… когда меня…

Дедич на миг опустил веки, молча отвечая на ее вопрос.

– Но зачем? – прошептала потрясенная Мальфрид. – Зачем ты хотел, чтобы это была я?

– Мне нельзя было новую жену брать до той зимы. Приходилось выждать. И я хотел знать, что тебя за то время никто другой не высватает.

Мальфрид смотрела ему в глаза, пытаясь понять, правда ли это. Он сделал ее Ящеровой невестой, чтобы вернее приберечь для себя?

– Но ведь если… случилось бы что… ты же знал… меня же утопят…

– Утопили? – осведомился Дедич, слегка приподняв свои черные брови.

Ну да. Не только выбор невесты Волха – все дальнейшие истолкования воли богов находятся в руках их служителей. Тех, кто читает знаки на печени жертвенного животного, в трещинах бараньей лопатки, в полете птиц, в вещих снах, в разложенных бобах…

– Ты и сейчас… этого хочешь?

– Я уж свое дитя без рода не оставлю.

– Что же ты молчал? Я думала, ты не хочешь, как узнал…

– Князь сам пожелал тебя взять, как прослышал про то первое дитя.

– Пошла бы я за него, как же! – Мальфрид опять рассердилась. – Кто однажды обманет, тому больше веры нет.

И осеклась, сообразив, что сама пыталась обмануть землю словенскую, скрыв своего первенца.

Однако, судя по глазам Дедича, это он не ставил ей в вину. Он привык к тому, что иные тайны божественных даров строго хранят от непосвященных, пока сами боги не решат открыть их.

– Было у тебя три жениха. Князя ты отвергла. Двое осталось.

– Двое? – Мальфрид не поняла его.

– Или я, или он. – Дедич выразительно кивнул на Волхов. – Кого выберешь?

Мальфрид прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Завтра и Святослав, и старейшины узнают, что она передумала. Что она все-таки выйдет замуж за того, что будет родным отцом ее младшему сыну и кормильцем старшему. Полтораста лет на Волхове правили варяги, и вот на ближайшие десять-пятнадцать лет власть в земле словенской переходит к ее, земли, сыну, Словенову внуку, Волхову правнуку. Вместе с ее, Мальфрид, рукой.