Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

Кстати, об Адике. Сейчас этому персонажу должно быть девятнадцать лет и он безуспешно пытается поступить в Венскую Художественную Академию… По счастью, не мне решать вопрос о том, стоит ли убивать этого молокососа только за то, что он – Адольф Гитлер. Думаю, что Дед (Тамбовцев) и товарищ Антонова разберутся в этом деле лучше меня. А я сейчас стою среди руин крепости, смотрю на эскортируемых нашими солдатами бесчисленных турецких пленных и думаю о том, что мы не только сбили с петель дверь к османскому Стамбулу, но и с мясом вырвали запирающий ее замок. Сейчас осадные орудия, сокрушившие турецкую твердыню, уже разбирают, чтобы затем по частям погрузить в железнодорожные вагоны. Не исключено, что они пригодятся нам в битве за Чаталжинскую линию или в самом Стамбуле, который турки сейчас спешно укрепляют. А перевезти такую бандуру – дело непростое, ведь одиннадцатидюймовая мортира в сборе весит двадцать шесть тонн, а пушка-гаубица – все восемьдесят пять.

А вот идет Георги Вазов – военный министр Болгарии, а вместе с ним адмирал Ларионов, малолетний царь Борис и приехавший сюда специально по такому поводу демократический премьер Болгарии Александр Малинов. Этот тип кажется мне несколько облагороженной и, бесспорно, более умной версией господина Керенского. По крайней мере, и тот, и другой способны часами толкать перед публикой цветистые речи ни о чем. Вот и сейчас господин Малинов встал в позу, красуясь будто петух на заборе, и начал вещать.

– И вслед за Македонией древний Одрин наконец вернулся в состав Болгарской державы, восстановив ее исконную целостность! – сказал он. – Благодарим вас за это. Болгары никогда более не забудут этот великий день и своих русских братьев, которые помогли им поставить окончательную точку в пятивековом османском иге…

– Но-но, господин Малинов! – сказал я, сбивая спесь с этого франта, – не забывайте, что Россия оказывает вам подобную помощь уже во второй раз. Про первый случай вы забыли довольно быстро, и некоторые из вас вместо любви и благодарности к России стали испытывать к ней лютую ненависть. Поблагодарите лучше ваш собственный народ, ваших солдат, которые бились с турками не жалея своего живота, поблагодарите тех, кто уже навсегда лег в эту землю за вашу свободу, а отнюдь не меня. А я обойдусь и без ваших благодарностей.

Юный болгарский царь с легкой усмешкой посмотрел на своего премьера.

– В таком случае, господин Бережной, – сказал Борис, за последнее время хорошо подтянувший русский язык, – позвольте мне лично выразить вам признательность за то, что благодаря вашему военному искусству и помощи вашего императора, болгарские солдаты, сражавшиеся за эту твердыню, понесли совсем небольшие потери. Также я хочу поблагодарить вашего императора за переданную в состав Болгарии провинцию Добруджа с древним городом Кюстендже ( Констанцей ). Я понимаю, что вы, русские, решаете на этой войне свои задачи, но они никак не противоречат задачам Болгарского государства, которое при вашей помощи становится сильным, богатым и процветающим. Также хочу поблагодарить и наших сербских братьев: они не только встали с нами в один строй в борьбе против турок, но и не стали претендовать на то, что им не принадлежит и никогда не принадлежало. Македонский вопрос мог поссорить наши народы, а он их навсегда подружил.

А вот эта шпилька, пожалуй, в адрес королевича Георгия, – тот в ответ уже готов наговорить малолетнему монарху дерзости. Но я сбиваю горячего сербского принца с темпа, незаметно толкнув локтем под ребро.

– Некоторые в Болгарии уже видят ее империей, поглотившей все земли Балканских народов, – сказал я, – и точно такие же придурки имеются и в Белграде. При этом греки, многократно битые во всех видах, раскатывают губу на наследство державы Александра Македонского и Византийской империи, а разгромленные сейчас турки еще долго будут грезить о воссоздании османского могущества времен султана Сулеймана Великолепного. Так вот, пытаться воплотить все эти мечты сразу и каждую из них по отдельности – это все равно что попытаться натянуть сову на глобус: и глобус сильно испачкается, и сове тоже будет плохо. Мы по возможности воплотили в жизнь девиз Балканского Союза, чтобы все сербское стало сербским, а болгарское болгарским, и теперь присутствующим здесь молодым людям – карты в руки, чтобы граница между Сербией и Болгарией навсегда стала границей дружбы.

– Да, это так, – коротко сказал адмирал Ларионов, – и тот, кто нарушит эту дружбу, пусть потом не жалуется и пеняет только на себя.

– А я скажу, что мы, сербы, это маленькие русские, – решил высказаться Георгий, – а вот болгары все же себе на уме. Но один умный человек правильно сказал, что Македония в составе Сербии ее ослабит, а в составе Болгарии – только усилит. Взамен Македонии нам от разбитой вдребезги Австро-Венгрии разрешили забрать себе все сербские куски, и они тоже усилят нашу державу. Так что, брат мой Борис, мир?

– Мир, брат мой Джорджи, – улыбнулся Борис, – я тоже чувствовал нечто подобное, только не знал, как об этом сказать. А главное, что турки – это общие древние враги наших народов, и мы с тобой окажемся среди тех, кто засыплет бешеное животное в его могиле.

– Приятно смотреть на столь трогательное единодушие, – сказал генерал Вазов, – но как у военного инженера, глядящего на сотворенное вокруг безобразие, у меня возникает мысль, что после того, что произошло с Бельфором или Одрином, крепости навсегда отходят в предания глубокой старины.

– Не совсем так, – пожал я плечами, – какое-то время они еще потрепыхаются, превратившись в неприступные рубежи долговременной обороны, вроде Великой Китайской Стены, протянувшейся на сотни и тысячи километров. А быть может, если политики хорошо сделают свою работу, строительство таких стен в объединенном мире потеряет всякий смысл, потому что созданный при нашем участии Континентальный Альянс превратится в одну большую крепость. И я на это, откровенно сказать, надеюсь.

– Аминь, – сказал адмирал Ларионов, – да будет так.

10 сентября 1908 года. Утро. Зона Черноморских Проливов, на траверзе Галлиполийского полуострова, дальний броненосный рейдер «Гангут».

лейтенант-артиллерист Исороку Такано (Ямамото).

Уже почти семь месяцев жизнь лейтенанта Такано связана с русским кораблем по имени «Гангутъ». Причем большую часть этого времени отряд адмирала фон Эссена провел в море, лишь иногда на короткий срок заходя в базу, чтобы всего через пару дней, приняв на борт топливо и продукты, выскочить обратно на просторы океанских вод. За это время старшие сыновья «кораблей-демонов» успели побывать в водах Атлантики и Северного Ледовитого океана, находясь в постоянной готовности к получению боевого приказа. Время было суровое, предвоенное, команда на начало боевых действий могла прийти в любой момент. Краткосрочный заход в Порт-Баренц на Груманте (исключительно с целью ознакомления с арктическими водами таких новичков как лейтенант Такано, служивших прежде только в теплых южных морях) – и тут же дальний переход через Атлантический океан с севера на юг и демонстрация флага в районе мыса Доброй Надежды.