Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

– Ваша точка зрения мне понятна, – кивнул император Михаил, – а теперь мне хотелось бы понять, как на такую ликвидацию отреагируют наши союзники по Континентальному Альянсу. Убийство французскими агентами императора Франца Фердинанда вызвало в европейских странах весьма резкую и однозначную реакцию.

Генерал Антонова пожала плечами.

– Не думаю, что кайзер Вильгельм и король Эдуард поставят на одну доску австрийского императора и турецкого султана, варвара и дикаря. – сказала она. – Когда на Ревельской конференции решалась судьба Австро-Венгрии, им было важно, чтобы милейший Франц Фердинанд и его наследники не остались бездомными и безработными. От расчлененной империи им обязательно должна была достаться определенная доля. Когда они узнали, что вы собираетесь оставить этому семейству Чехию, Венгрию и Хорватию, то сразу успокоились и сняли возражения. Об Османской империи разговор был совершенно иной. Наши европейские партнеры сразу и безоговорочно согласились с полным расчленением и уничтожением турецкого государства и не возражали против упразднения титулов турецкого султана и халифа, повелителя правоверных. Для них Турция – не европейское государство, монархи которого пользуются правом неприкосновенности, а бычья туша, предназначенная к расчленению на колонии, вроде убиенной англичанами африканской империи Ашанти…

– Возможно, Нина Викторовна, вы и правы, – сказал император Михаил, – а вы, Мехмед Ибрагимович, скорее всего, правы на все сто двадцать процентов. Поэтому своим монаршим произволом за многократно высказанные угрозы проведения геноцида христианского населения я приговариваю султана Абдул-Гамида, а также всех, кто окажется рядом с ним, к смертной казни через авиабомбовый удар. Операцию считаю возможным приурочить к началу прорыва через Чаталжинский рубеж, когда турецкий главнокомандующий приедет во дворец к своему повелителю делать экстренный доклад. Надеюсь, Мехмед Ибрагимович, у вас в Стамбуле найдется соответствующая агентура, которая четко и своевременно подаст сигнал о том, что все приговоренные в сборе?

– Такие люди найдутся, – подтвердил подполковник Османов, – и у них имеется вся необходимая аппаратура, чтобы сразу по прибытии сераскира во дворец Йылдыз предупредить об этом генерала Хмелева на аэродроме в Каче. А дальше – все в руках Всевышнего.

– Аминь, Мехмед Ибрагимович! – торжественно произнес император Михаил. – Значит, быть посему!

13 сентября 1908 года, утро. Фракийский фронт, Константинопольское направление, Чаталжинский рубеж.

Едва от лучей восходящего солнца зарозовели перистые облака, как в небо по всей линии соприкосновения русских и турецких войск поднялись привязные аэростаты артиллерийских корректировщиков, и через несколько минут раздался сокрушительный грохот артиллерийской канонады. Трехдюймовые и четырехфунтовые (87-мм) пушки с невероятной частотой выплевывали осколочные гранаты в сторону турецких фортов и редутов, стремясь хотя бы прижать турецкую пехоту к земле и парализовать ее волю. А на флангах в это частое крещендо вплетался густой бас морских орудий главного калибра и частый кашель пяти- и шестидюймовых гаубичных дивизионов, временно сведенных в две артиллерийские группировки прорыва. Русские войска распределены крайне неравномерно: в центре – редко, на флангах, где им обеспечена поддержка морской и гаубичной артиллерии – очень плотно.

Со стороны Черного моря по турецким позициям ведут огонь восемь двенадцатидюймовых орудий броненосцев «Князь Потемкин-Таврический» и «Три Святителя», четыре десятидюймовых пушки броненосца «Ростислав», а также шестнадцать шестидюймовок среднего калибра (не пропадать же добру) со всех этих кораблей. Местность на причерноморском фланге, выделенном для наступления первой армии генерал-лейтенанта Третьякова, имеет крайне неудобный для наступления всхолмленный рельеф, в который вписаны занятые турецкими солдатами земляные редуты и форты. Пространство перед редутами, как в средние века, окопано противоштурмовыми рвами и дополнительно оплетено колючей проволокой. Правда, этот неровный рельеф с большим количеством мертвых пространств создает неудобства не только атакующим, но и обороняющимся. Ведь не обязательно же бросаться на редут в штыки, иногда достаточно под прикрытием артиллерийского огня подлезть с восьмисантиметровым минометом в какую-нибудь щель в непосредственной близости от вражеских укреплений и начать забрасывать внутрь одну стальную рыбку за другой. И тут уже туркам небо покажется с овчинку.

Со стороны Мраморного моря к берегу в районе залива Буюкчекмерже подошел отряд адмирала фон Эссена, с ходу отсалютовав по врагу из всех двадцати семи десятидюймовок главного калибра. Одновременно открыли огонь и пятидюймовки универсального калибра, предназначенные для подавления точечных целей визуально наблюдаемых командирами башен. Получив приказ подавлять любое видимое движение турецких войск, лейтенант Такано и его коллеги не станут стрелять по паре одиночных аскеров, а вот контратакующий турецкий табор (батальон) непременно навлечет на себя град пятидюймовых осколочных гранат. Но первой жертвой неистовой ярости «Измаилов» пали земляные редуты турок, перекрывавшие дорогу, которая проходила по дамбе, что отделяет залив Буюкчекмерже от одноименного озера. Земляные укрепления защищают от снарядов морской артиллерии (даже универсального калибра) не лучше, чем фиговый листок от пули, выпущенной в упор из винтовки Мосина – поэтому турки, которым повезло выжить в самом начале обстрела, побежали вглубь своей обороны ко второй линии редутов.

Как только стало понятно, что противник оставил позиции, «Измаилы» перенесли огонь на укрепления турок вдоль русла речки Карасу, а второй гвардейский корпус из состава пятой армии, продвинувшись вперед, занял разрушенные укрепления и расположенный за ними городок, после чего дамбу на предмет поиска заложенных минно-взрывных устройств стали осматривать саперы. Именно здесь, у берега Мраморного моря, имевшего более-менее пологий рельеф, планировалось пустить в дело бронегруппы и добиться прорыва Чаталжинского рубежа и выхода в тыл всей группировки. Удар на причерноморском фланге, южнее озера Деркос, при этом носил вспомогательный характер, там русская пехота действовала мелкими группами, стараясь с наименьшими потерями при поддержке минометов, гаубиц и морских орудий вытеснить турок из их укреплений в возвышенно холмистой местности. В то же время еще дальше на север, на узком заболоченном перешейке, отделяющем это озеро от берега Черного моря, русские саперы клали гать, чтобы дать конной армии Брусилова пройти в обход главной турецкой позиции и соединиться с высаживаемым у самого горла Босфора морским десантом. Турецкие редуты, перекрывающие этот перешеек с восточной стороны, смело артиллерийскими снарядами кораблей с той же безжалостной эффективностью, как и прибрежные укрепления со стороны Мраморного моря.