Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

В первоначальном замысле европейских фортификаторов, проектировавших и строивших эту линию, оборона низменных прибрежных участков возлагалась на турецкий флот, которому предписывалось насквозь простреливать две этих полоски земли и тем самым не допустить прорыва русских на этих направлениях. В 1878 году, найди турки войска для обороны Стамбула, все так и было бы. Похожая картина сложилась бы при войне Османской Империи с Болгарией один на один, но в данном случае, когда место турецких кораблей заняли русские, ежик оказался вывернут наизнанку, мехом внутрь. Уже к десяти часам дня прорывы, обозначившиеся на флангах, приняли угрожающий для турок характер, что вынудило их организовать несколько массированных контратак, которые на местности, простреливаемой корабельной артиллерией не привели ни к чему, кроме увеличения потерь. Еще совсем немного – и после того как огнем корабельной артиллерии турок оттеснят от линии железной дороги, неприступный центр чаталжинской позиции окажется в полном окружении, безо всякой возможности повлиять на обстановку.

И примерно в то же время на песчаных пляжах в десяти километрах западнее горла Босфора и в двадцати километрах к северу от окраин Стамбула, вне досягаемости береговых батарей, началась высадка морского десанта, поддержанного огнем канонерок и артиллерией больших десантных транспортов. Первыми к берегу подошли стопятидесятитонные номерные миноносцы и сыпанули на берег морскими пехотинцами авангарда, которые быстро захватили прибрежный плацдарм. Немногочисленные аскеры редифа старших возрастов (третий сорт не брак), охранявшие берег в этом месте, отступили под натиском орущих: «полундра!» шайтанов, почти не оказывая сопротивления. Сработали то ли размалеванные устрашающим гримом лица, то ли весомые аргументы в виде шквального огня из пистолетов-пулеметов [29] Пистолеты-пулеметы Федорова (под парабеллумовский патрон) – оружие новое, можно сказать, секретное, и поступает оно пока только на вооружение штурмовых подразделений морской пехоты. .

Потом, сразу после отпрянувших обратно в море миноносцев, к берегу подошли десантные транспорты и, широко раззявив свои пасти, высадили две бригады морской пехоты. После завершения этой операции их винты, вывернув лопасти на реверс, завращались вновь – и оба БДК уползли обратно в море, чтобы, вернувшись в Бургос, забрать следующие две бригады для доставки на плацдарм. На полном ходу они могли обернуться часов за восемь.

И обстановка, складывающаяся на Чаталжинской линии, и, главное, десант у Босфора – все это до предела встревожило турецкое командование. Пока что аскеры, в основном прибывшие с азиатского берега, продолжают драться и не бегут сломя голову от русских шайтанов и лязгающих металлом бронированных чудовищ… Но пройдет совсем немного времени – и ими овладеет паника и отчаяние. Дошло уже до того, что сераскиру пришлось отдать приказ, чтобы каждый офицер с револьвером стоял позади стрелковой цепи, чтобы собственноручно застрелить любого аскера, который попробует убежать с поля боя. А если часть отступит без приказа, то расстрелять должны уже офицера. Иначе армия, деморализованная и разложенная младотурецкой пропагандой, воевать не будет. Но даже с этими мерами необходимо срочно давать команду отводить Чаталжинскую группировку, чтобы усилить ею гарнизон Стамбула. В противном случае эти войска окажутся выключенными из войны и погибнут не только бесславно, но еще и бесцельно. Однако дать разрешение на отступление такого масштаба может только сам султан, поэтому, собрав все бумаги, Мехмед Реза-паша сел в коляску и поехал во дворец Йылдыз на доклад к Повелителю Правоверных. Обратно он уже не вернется…

13 сентября 1908 года, около полудня. Стамбул. Дворец султана Йылдыз

Известие о том, что русская армия практически с ходу прорвала фланги Чаталжинского рубежа и продолжает движение на Стамбул, а также о том, что неподалеку от Босфора высажен русский морской десант, привело султана Абдул-Гамида сначала в шок, а потом в ярость. Он орал, топал ногами, брызгал слюной и вообще всячески выражал свое неудовольствие тем фактом, что смерть приблизилась к нему еще на один шаг. Какой толк от оборонительных сооружений, если русские войска – стремительные и непобедимые, как во времена достославного Топал-паши (Суворова) – берут одно укрепление за другим, а турецкие аскеры, несмотря ни на какие приказы и страх наказания, при первых же признаках опасности обращаются в бегство… К счастью для его ослоподобного величества, у этого представления был единственный зритель – и он относился ко всему с пониманием. Чем бы старик ни тешился, лишь бы головы не рубил.

Мехмед Реза-паша в ответ резонно замечал, что земляные редуты могли противостоять огню корабельной артиллерии разве что в славные времена расцвета османского могущества, а сейчас, когда вместо каленых ядер с моря летят десяти- и двенадцатидюймовые чемоданы, никакой защиты от огня вражеской корабельной артиллерии эти сооружения не представляют. В нынешних условиях для обеспечения надежности обороны Чаталжинская линия из земляной должна была стать бетонной, а ее фланги следовало защитить мощными береговыми батареями. И устанавливать в этих батареях необходимо современные дальнобойные орудия того же класса, что и на вражеских броненосцах. Но для выполнения этой программы у османского государства не было ни времени, ни денег. Слишком уж внезапно все началось, и слишком сильно разорил страну сидящий на престоле султан.

Последнее, конечно, вслух не прозвучало, однако явственно подразумевалось. Но самой главной причиной поражений, о которой тоже нельзя было сказать открыто, являлось то, что аскеры и офицеры османской армии не желали воевать за султана Абдул-Гамида, который досуха выжал Турцию изнутри и своей неумной политикой оттолкнул от нее всех возможных союзников. Теперь, если у турецких берегов и появятся британские броненосцы, то не для того, чтобы защитить Стамбул от вторжения неверных, а с целью потребовать свою львиную долю добычи. И то же самое по отношение к турецкому государству ощущает германский кайзер Вильгельм. Его так долго водили за нос с железной дорогой из Берлина в Басру через Стамбул и Багдад, что он уже потерял терпение. Теперь он тоже потребует у русских своей доли добычи за молчание и, может быть, даже содействие – и этой долей может быть как раз вожделенная им железная дорога.

Да и внутри Турции положение таково, что хоть прямо сейчас клади ее в могилу: земледельцы разорены, торговля в упадке, зачатки промышленности пребывают в жалком состоянии, и даже оружие, которым воюют аскеры, закуплено в европейских странах на деньги, содранные в виде налогов с нищего народа. Драться по-настоящему, с яростным исступлением, эти люди будут только на порогах своих домов, и лишь в том случае, если к ним придет завоеватель, желающий убить или изгнать с их земли всех правоверных. Вот это и будет истинный газават – война за веру, а не то, что за это понятие пытается выдать полоумный султан Абдул-Гамид. Русские, кстати, не относятся к разновидности завоевателей, вызывающей всеобщую ярость. Все знают, что в их стране правоверные без опаски могут ходить в мечеть и пять раз в день совершать намаз, и даже не платить за это дополнительного налога.