Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

Четвертым претендентом был представитель испанской ветви Орлеанского дома, Антонио Мария Луис Фелипе Хуан Флоренсио де Орлеан и Бурбон – четвертый герцог Галлиера. Шумный, безответственный и пустой человек, обремененный большим количеством долгов, он находился в разводе с законной супругой, не пожелавшей терпеть его выходки. У людей из ГУГБ, занимавшихся организацией этого саммита, возникло стойкое желание пристрелить этого человека без суда и следствия, навсегда покончив с этим делом, но такое решение было только во власти российского императора.

Пятый претендент происходил из Бразилии. Гастон Орлеанский, супруг наследной бразильской принцессы Изабеллы, участник Парагвайской войны 1864-70 годов, маршал Бразилии, любимец солдат и простой публики. Никогда не претендовал на французский престол, а следовательно, не подвергался изгнанию, обязательному для всех принцев-претендентов. С 1886 года, когда в Бразилии военными была свергнута монархия, находился в изгнании, проживая в своем французском поместье на территории Нормандии.

Замыкали список представители самой младшей ветви династии Бонапартов (более старшие ветви по мужской линии к началу двадцатого века попросту вымерли). Шестым кандидатом был принц Виктор Бонапарт, претендующий на французский престол под именем Наполеона Пятого, а седьмым – его младший брат, принц Луи Бонапарт, отыскавшийся аж в Российской империи, где он служил в чине генерал-майора гвардии. И все. Прочих представителей некогда правивших во Франции династий либо не удалось отыскать, либо они наотрез отказались принимать участие в этом балете тщеславия.

Как и во всяком конкурсе, было тут и жюри – состояло оно из трех главных монархов Континентального Альянса. Бельгийский король, удовольствовавшись прирезкой к Бельгии восьми с половиной департаментов севера Франции (западная половина департамента Па-Де-Кале отошла к Британии), в дальнейших прениях решил не участвовать. А зачем? И так хорошо. Кто бы там ни стал хозяином владений южнее бельгийской границы, ему никогда не дадут набрать такую мощь, чтобы он мог оспаривать образовавшийся статус-кво. Собственно, Францию для того и нарезают на ломтики будто колбасу – чтобы ни один политик на этой территории и помыслить не смел о возможном реванше. Впрочем, о таких подробностях никто из конкурсантов осведомлен не был. Они думали, что королем Франции, в соответствии с заявлениями глав Континентального Альянса о неукоснительной приверженности монархическим принципам, назначат кого-то из них, и не думали, что шанс обрести корону имеют почти все, за исключением, пожалуй, самых малопригодных для этой деятельности образчиков человеческого рода.

«Почти все» – это потому, что когда генерал Антонова изучила дело испанского инфанта Антонио (как его там) де Орлеан и Бурбон и посмотрела на этого человека вживую, у нее сразу возникли резкие, хотя и оправданные, возражения против этой кандидатуры – и она тут же доложила о них императору Михаилу.

– Нет, нет и нет, – сказала она, – Михаил Александрович, да вы только посмотрите на этого разряженного шимпанзюка. Мот, гуляка, жуир и бабник, в долгах как шелках. Жена от него из-за такой жизни ушла, бедняжка, и даже любовнице настолько осточертели его выходки, что она треснула эту образину по морде зонтиком и выбила несколько зубов. Такой моментально разорит доверенное ему государство, доведет его до революции, а восстание разъяренного плебса подавлять придется уже нам…

Император Михаил довел эту мысль до своих коллег-монархов, и те согласились с мыслью, что и в самом деле их задача – укреплять монархический принцип, а не дискредитировать его, производя в короли разного рода ничтожных личностей или откровенных сумасшедших. Одним словом, вопрос заключался только в том, будет ли испанец удален из общего собрания по-тихому, с некоторой суммой «за беспокойство» и пожеланием «чтоб ты никогда не появлялся среди приличных людей», или это произойдет публично, с шумом, скандалом и напутственным пинком под зад. Британский король был за первый вариант, русский император – за второй, ну а кайзер Вильгельм сказал, что ему все равно. Скандал – это, конечно, интересно, но в последнее время острые ощущения стали как-то приедаться. В результате жюри приняло компромиссное решение – мол, сначала британские агенты в кулуарах предложат мистеру Антонио смотать удочки, желательно куда-нибудь в Северную Америку. Билет на пароход и некоторая сумма на первое время прилагаются, а если это не подействует, то этого человека опустят публично и вышвырнут из Британии на носках сапог с запрещением появляться где-нибудь на территории, подведомственной Континентальному Альянсу.

Отдельной статьей проходили присутствующий здесь же принц Георг Греческий и его супруга Мари Бонапарт, представительница вымершей по мужской линии старшей ветви этого дома. Первоначально они оба думали, что их пригласили по французским делам. В их представлении русский император вполне мог пожелать сделать Мари королевой (были уже прецеденты), а Георга – принцем-консортом при ее особе. Кроме того, греческий принц волновался за старшего брата – ведь тот, какой ни есть, а все ж родня, при том, что гнев императора Михаила может оказаться несовместимым с жизнью. Он еще не был в курсе того, что жизни и здоровью его братца ничего не угрожает, за исключением привычного для него изгнания из Греции. Недаром же в нашей истории старший сын Константина получил прозвище «Король-чемодан» – за упоминание, что этот предмет – самая нужная вещь для греческого монарха.

И когда весь бомонд был уже в сборе, в холле отеля появились британский король, германский кайзер и русский император. Тяжело опираясь на трость, Эдуард Седьмой встал перед мгновенно примолкшими соискателями и громко произнес:

– Джентльмены! Эпоха всеобщей безответственности, вызванная засильем так называемых демократических правительств, сменявшихся зачастую так же часто, как и нижнее белье, осталась в прошлом. Какой смысл был договариваться хоть о чем-то с людьми, которые сегодня власть, а завтра грянет правительственный кризис – и они станут никем и ничем? Мы тут люди прогрессивные, и совсем не против участия народных масс в управлении государством, но все равно для поддержания стабильности и спокойствия в мире над каждым представительским учреждением должна находиться личность монарха, несущего за свою страну всю полноту ответственности перед будущими поколениями и высшими силами. И именно поэтому вас собрали здесь и сейчас.

– Вы, наверное, думаете, что мы решили сделать королем Франции одного из вас, устроив тут конкурс или жеребьевку? – сказал кайзер Вильгельм и усмехнулся. – Размечтались. Чтобы с территории Франции больше никогда не замышлялся реванш, мы решили часть северных территорий передать Бельгии за ее хорошее поведение в прошлой войне, а все остальное разрезать на шесть частей-королевств с передачей их в руки каждого из вас. Государства размером с Бельгию или Швейцарию не смогут никому угрожать, и в то же время никто не скажет, что мы прокрутили Францию через новомодную мясорубку. А ведь так хотелось оставить от этого зловредного образования только мелкий фарш, но кузен Михель и дядя Берти меня от этого отговорили.