Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

– Кроме всего прочего, – сказал император Михаил, – с момента своего образования каждое французское королевство будет принято в Континентальный Альянс в качестве миноритарного члена, со всеми вытекающими из этого последствиями и для новоявленных королей и для их подданных. А еще мы, старшие члены Альянса, будем строго следить, чтобы миноритарии между собой не сорились. С этой целью мы решили поставить над вами верховного комиссара по делам территорий бывшей Франции, месье Луи Барту. Никаких властных полномочий у него не будет, но мы наделили его возможностями тотального контроля за вашей деятельностью, так что можете звать его Верховным Ревизором. Если он заметит, что кто-то из вас разоряет свои государства, тиранит подданных или стремится обзавестись вооруженной силой, большей, чем требуется для полицейской службы, или еще каким-нибудь способом нарушает врученные вам кондиции, он тут же обратится к Совету Императоров Континентального Альянса. А уже мы, после проведения соответствующего расследования, сможем постановить отстранить проштрафившегося монарха по утрате доверия, а потом либо передадим власть наследнику, либо назначим нового короля. Франция, и вообще Европа, должны стать территориями всеобщего мира, процветания и безопасности, и мы готовы сделать для этого все необходимое, вплоть до самых экстраординарных мер…

По холлу отеля прокатился этакий приглушенный шелест; присутствующие стали тревожно переглядываться, но никто не высказал никаких возмущений или осуждения. Если уж они согласились принять власть не по праву завоевания или наследования (то есть по Воле Божьей), а из рук других людей, пусть даже и являющихся владыками огромных империй, то следовало ожидать, что эта власть не будет абсолютной, и на нее будут наложены серьезные ограничения. Вместо того у будущих монархов возник другой вопрос.

– Ваше императорское Величество, но почему будущих королевств шесть, а нас тут семь возможных претендентов и одна претендентка? – спросил Филипп Орлеанский.

– Во-первых, – сказал император Михаил, – супружеская пара Георга Греческого и Мари Бонапарт будет наделена соответствующим владением за пределами территории бывшей Франции. Об этом я с ними побеседую позже, а сейчас они только свидетели происходящего. Во-вторых – один из присутствующих здесь принцев крови не прошел негласный предварительный отбор, но отказался добровольно покинуть наше общество. Несмотря на то, что этот человек полностью соответствует требованиям к происхождению и нынешнему статусу, мы не будем делать монархом того, кто в силу своих личных качеств гарантированно разорит, промотает свою страну, влипнет в серию скандалов, а в итоге доведет доверенное ему государство до революции. И это последнее утверждение так же верно, как и то, что после зимы всегда бывает весна. Если этот человек понял, что я говорю именно о нем, то лучше ему прямо сейчас подняться в свой номер, собрать вещи и удалиться, потому что в противном случае его выдворят силой и из этого отеля, и вообще с территорий, контролируемых силами Континентального Альянса. Итак, считаю до трех.

На счете «два» Антонио де Орлеан и Бурбон стремительно поднялся со своего места и, громко ругаясь, удалился прочь – собирать вещи. Имелась у русского императора репутация человека, делающего всего два предложения (хорошее и плохое) и не бросающего слов на ветер. Так что неудачливый претендент счел, что лучше исчезнуть с глаз самому, чем продолжать навязываться и быть выкинутым на пинках. Впрочем, сразу после выхода из отеля этого человека схватили агенты Секретной Службы, посадили в карету с зарешеченными окошками и отвезли в Дувр, где его посадили на пакетбот, идущий в Сантандер. Вот и все об этом человеке.

Ну а тем временем дележка Франции подходила к концу. Филипп Орлеанский получил во владение центр с Парижем и большую часть Шампани, а его брат Фердинанд – Прованс, включавший в себя долину Роны и средиземноморское побережье. Жан Орлеанский получил Бургундию – узкую полосу от границы с Люксембургом до швейцарской границы (при этом ему пришлось согласиться, чтобы в расположенных на эти землях бывших французских крепостях: Эпинале, Вердене, Нанси и Бельфоре стояли германские оккупационные гарнизоны). Гастону Орлеанскому по его собственной просьбе досталась Нормандия (включавшая в себя Бретань), поскольку там у него имелось родовое поместье. Аквитания досталась Луи Бонапарту, а Лимузенское королевство (Пуату, Лимузен, Овернь) – его старшему брату Виктору Бонапарту.

На этом дележ французского пирога завершился; новоиспеченным монархам, у каждого из которых имелось хоть какое-то количество сторонников, предстояло отправиться по месту работы, чтобы начать формировать свои органы власти, к которым по мере развития ситуации будут переходить полномочия от германских оккупационных войск.

28 сентября 1908 года, вечер. Лондон, отель Сент-Джеймс, императорский номер.

И вот император Михаил пригласил к себе для приватной беседы своего двоюродного брата Георга Греческого и его очаровательную супругу Мари Бонапарт. То есть приватную, да не совсем. Как всегда в подобных случаях, русскому царю царей ассистировала генерал Антонова, мнению которой Михаил доверял. За истекшие четыре года она еще ни разу не ошиблась в людях, делая молниеносные экспресс-заключения. Вот и сейчас, едва взглянув на греческого принца и его французскую супругу, она чуть заметно кивнула. Под свободным платьем у Мари Бонапарт обозначался объемистый живот. Мода такая пошла, что ли – все молодые женщины, на кого ни глянь, беременны на последнем сроке. Императрица Мария Владимировна, Виктория Великобританская – и вот, мадам Мари Бонапарт-Глюксбург принцесса Греческая и Датская.

– Добрый вечер, кузен Джордж, – по-английски поприветствовал Михаил своего гостя, – присаживайся и попроси присесть свою супругу. Разговор у нас будет долгим и весьма интересным.

– Добрый вечер, кузен Майкл, – ответил греческий принц, – не могу сказать, что рад тебя видеть, потому что в последнее время ты приносишь нашей семье одно несчастье за другим. Сначала по твоему приказу чуть не убили моего брата Константина, потом ты исключил Грецию из Балканского союза, лишив ее возможности увеличить свою территорию, а теперь германский кайзер Вильгельм при твоем попущении разгромил Францию, лишив меня места посла. К тому же ты жестоко обидел мою супругу, поощряя раздел территории ее родины. Она теперь по этому поводу плачет каждую ночь. Ники к нашей семье был значительно добрее.

– Да, – сказал Михаил, потяжелев лицом, – я не Ники, и никогда им не буду. Как и наш покойный отец, я понимаю, что работа монарха – это тяжкий каждодневный труд, а также необходимость ставить во главе угла в первую очередь государственные интересы и быть суровым и бескомпромиссным, невзирая на лица и титулы, даже с самыми ближними родственниками. А вот Ники этого не понимал, и в результате довел ситуацию до того, что все кому не лень плясали у него на голове. И ты, кузен, тоже. Ну какого черта вы тогда пьяные поперлись в тот японский храм? Повеселиться захотелось? Веселья было хоть отбавляй – и нашему отцу, и моему тестю-микадо, который тогда ко всему этому не был причастен ни в малейшей степени, и всем остальным, вынужденным расхлебывать выросшую из того инцидента русско-японскую войну…