Александр Пономарёв - Основной компонент [litres]

Броневик проскакал по горе из дымящихся кирпичей и резко затормозил, клюнув тупым носом. С трех сторон на него перли танки, полностью отрезав путь к центральным воротам. У того, что приближался слева, срез пушки с грохотом окутался дымом, и еще один дом стал строительным мусором.

– Да, е… – дальше я выдал столько эмоциональных по накалу фигур речи, что у Марики не только уши завяли и скрутились в трубочку, но и волосы встали дыбом. Она такой экспрессивной лексики в жизни не слыхивала, да и вряд ли когда еще столько услышит. Закончил я вполне цензурным: – Понаехали сюда, сволочи!

– Тот коротышка хвастал о танковом взводе, – сказала Марика, с лязгом вгоняя снаряд в казенник. – Говорил, что вызвал его на помощь и скоро от партизан здесь мокрого места не останется.

Она тонким пальчиком вдавила кнопку разблокировки. Когда зеленый огонек погас, резко дернула рычаг. Пушка с грохотом выплюнула снаряд, заставив бронетранспортер мягко присесть на задние колеса. Смертельный гостинец прошелестел в миллиметрах от брони «тигра», и через секунду далекая вышка разлетелась на горящие куски. Немногим раньше вылетевшая с пороховыми газами гильза прогромыхала по латунному желобу в короб, звякнула о бок «подружки» и закатилась в угол. Марика закашлялась, я тоже: отдающий чесноком дым сильно драл глотку и разъедал глаза.

– Вот ублюдок! Даже после смерти умудрился нагадить. Ничего, мы еще посмотрим, от кого тут мокрое место останется.

Пока «тигры» приближались, грохоча гусеницами и выбрасывая облака сизого дыма из выхлопных труб, я развернул машину и бросил ее в просвет между домами. Броневик только скрылся в проулке, как один из танков снова выстрелил. Снаряд пронзил стены расположенных друг за другом зданий и разорвался внутри последнего из цепочки домов. Взрывной волной с постройки сорвало крышу и вышибло окна.

Я добавил газу. Колесный бронеход ответил бодрым рыком, но уже в следующий миг сзади раздался оглушительный взрыв. Мне показалось, будто машине отвесили здорового пинка: она резко дернулась и встала под углом к срединной линии улицы. Марика чуть не выбила зубы о казенник пушки, а я сильно приложился грудью о руль и едва не влетел лбом в наклонную бронеплиту.

В салоне слабо засветилась лампочка аварийного освещения, запахло дымом и паленой изоляцией. Двигатель заглох. Я вдавил кнопку электростартера, но ничего не произошло.

– Вылазь, приехали! – заорал я, опять не слыша себя. В ушах стоял непрерывный звон, голова гудела как улей, а грудь стремительно наливалась болью.

Я с трудом встал с неудобного сиденья, открыл люк. Внутрь вместе с морозным воздухом проник узкий столб дневного света. Тонкие прослойки сизого дыма плавали в нем напоминающими птичий пух завитками.

С моей помощью Марика первой выбралась из подбитой машины. Спрыгнув на землю, она присела на колено, держа «парабеллум» на уровне глаз чуть согнутыми в локтях руками.

Я наполовину высунулся из люка, оценивая объем разрушений. По корме как будто врезали гигантским молотом. Из моторного отсека торчали искореженные железяки, их с треском лизало пламя, густой дым черным столбом поднимался в прозрачную синеву неба. Рядом с раскуроченным корпусом валялось оторванное колесо, еще одно наклонилось под углом в сорок пять градусов и непонятно как держалось на оси.

«Тигры» неуклонно надвигались. И хотя их еще не было видно, грозный лязг гусениц и сердитое клокотание двигателей раздавались все ближе.

Я полностью выбрался из подбитой машины, заметил тень в конце переулка, вскинул автомат. Трескучая очередь вспорола морозный воздух, и на дорогу вывалилось тело в шинели и каске цвета фельдграу.

Звон в ушах приутих, и это обстоятельство спасло наши жизни. Едва я спрыгнул на кучу битого кирпича, как сзади раздался шелестящий свист.

– Ложись! – заорал я как сумасшедший, сбил Марику с ног и накрыл ее собой. Секунду спустя громыхнуло так, словно рядом ударила молния, земля затряслась, чуть позже с неба обрушился град из обломков.

Когда последний камешек упал на землю, я пошевелился, стряхивая с себя кирпичное крошево, куски штукатурки и обгорелые щепки, с трудом встал на ноги. Повсюду плавала известковая пыль, забивала и без того пострадавшие от удара об руль легкие, мешала дышать. Голова звенела, из ушей текла теплая жидкость. Я мазнул ладонью по щеке, посмотрел на измазанные красным пальцы.

Три Марики стояли на ногах и что-то говорили мне, дергая за рукав и показывая руками в сторону. Я ничего не слышал, кроме басовитого гула, но по содроганию земли понял: девушки показывали на танки, вернее, на место, откуда они должны были вот-вот появиться.

Видимо потеряв всякую надежду достучаться до моего сознания, Марика схватила меня за руку и потащила за собой. Я ковылял, спотыкаясь на каждом шагу и еле переставляя ноги, но не выпускал оружие из рук. Контузия постепенно отпускала. В глазах уже не троилось, но остался муар, будто я смотрел на мир через полиэтиленовую пленку. Понемногу возвращался слух: сквозь непрерывный гул я различал тихий хруст камней под ногами, чуть слышное поскрипывание битого стекла и слабый рокот моторов.

Вверху кузнечиком застрекотал автомат. Пули защелкали по стенам. Марика пригнулась, вскинула руку. «Парабеллум» в ее ладошке несколько раз дернулся и затих. С крыши свалился «шмайссер», а потом с глухим шлепком на дорогу рухнуло тело.

Впереди неожиданно появились четыре пехотинца. Я, не целясь, выпустил длинную очередь от бедра. Ровные стежки пулевых отверстий прошили немцев наискось. Поверженные враги еще падали, согнув ноги в коленях, а я уже втолкнул Марику в соседний дом.

В это время ухнула пушка одного из «тигров». Снаряд угодил в полыхающий бронетранспортер. Боеукладка рванула с оглушительным грохотом. Сорванная взрывом башня пробила крышу нашего укрытия, пронеслась в метре от меня и, пронзив пушечным стволом стену, застряла в змеящейся трещинами пробоине. На какой-то миг наступила звенящая тишина, потом раздался противный скрип, и проломленная крыша с треском и грохотом рухнула в дом, подняв при этом тучи серой пыли.

Мир сразу изменился и из цветного стал сумрачным, наполняясь похожими на свистящий шепот звуками. Очертания предметов размылись. Вокруг каждой вещи появилось темное сияние с извилистыми протуберанцами. Кое-где на стенах проявились знаки в виде стилизованного под стрелу глаза с черным солнцем вместо радужки. Они чем-то напоминали наскальные рисунки и, казалось, были нарисованы коптящим факелом.

Все петроглифы указывали в одну и ту же сторону. Я сделал шаг в том направлении, но неожиданно для себя преодолел около двух метров, словно находился на Луне. Двигаясь по указаниям «стрелок», я очутился в соседней комнате, где увидел еще один загадочный символ, показывающий на заваленный обломками угол. Под завалом пульсировало зеленоватое свечение. Я хотел рассмотреть, что это там светится, но не успел: меня поволокло назад с огромной силой, словно где-то включился гигантский пылесос.