Александр Пономарёв - Основной компонент [litres]

Марика послушно забралась в вагонетку. Я выбил тормозные башмаки из-под колес, навалился на ржавую стенку вагончика, стараясь не отвлекаться на ноющую боль в груди. Сцепка с грохотом разъединилась. Колеса с противным скрипом сдвинулись с места, и вагонетка медленно покатилась по рельсам. Я запрыгнул в подземный транспорт, схватил лопату и стал отталкиваться ею, как шестом.

Примерно через пятьдесят метров пол в тоннеле пошел под уклон. Вагонетка быстро набрала ход и помчалась, слегка покачиваясь и дробно стуча колесами на стыках рельсов. Холодный ветер засвистел в ушах. Марика съежилась, как воробушек, обхватив колени руками. Я положил лопату на дно, сел рядом с девушкой и прижал к себе, чтобы хоть как-то согреть ее.

Внезапно я снова оказался в мире со странными ореолами вокруг предметов и таинственными знаками на стенах. Оказывается, здесь даже люди выглядели иначе: Марика буквально светилась изнутри, от нее исходило такое яркое сияние, что я прикрыл глаза рукой и чуть не вскрикнул от удивления – ладонь полыхала голубоватым пламенем.

Я посмотрел на вторую руку. Ее также лизал холодный огонь. Интересно, а голова моя тоже пылает, как факел, или эти спецэффекты только для рук? Эх, ну почему в реальной жизни нельзя сделать, как в компьютерной игре?! Вот жамкнул бы сейчас кнопку – и на тебе: вид от третьего лица. И сверху, и сбоку, и кругом провернуть, а для особо фанатичных, чтоб еще и снизу посмотреть можно было. Взгляд из подземелья. Ага!

Всегда поражался тому, как приходят в голову мысли. Умные ждешь годами и дождаться не можешь. Они, видно, все по высоколобым мужам разбрелись, в очередь там стоят. А дурные – так аж наперегонки лезут. Иной раз не успеваешь от них отбрыкиваться, такое нашествие устроят. Вот и сейчас навестила меня одна мыслишка. Ну, я руку-то вперед вытянул, сделал пальцами замысловатый жест и ляпнул первое, что на ум пришло: какую-то хрень на непонятном языке.

Из ладони с шипением вырвался шар белого пламени, помчался кометой, щедро сыпя искрами и волоча за собой дымный шлейф. Пролетев добрую сотню метров, фаербол взорвался охренительным фейерверком. На месте взрыва в воздухе мгновенно появилась воронка. Переливаясь неоновыми цветами, она быстро вращалась, образуя что-то вроде тоннеля.

Я взобрался на край несущейся на полном ходу вагонетки, подождал, когда до странного явления останется пара метров, оттолкнулся и прыгнул в центр портала. В тот же миг за спиной раздался тихий хлопок, как будто выстрелили из пистолета с глушителем, и я приземлился кувырком на… холодные плиты средневекового храма.

Стрельчатые окна с цветными витражами пропускали достаточно рассеянного света, чтобы я мог в деталях рассмотреть особенности готической архитектуры. Два ряда высоченных восьмиугольных колонн шли вдоль всего помещения. За ними просматривались каменные кружева стен, статуи уродливых химер и горгулий. Каждую колонну венчал пучок нервюр, чьи ребристые звезды едва угадывались в сером полумраке свода.

Я встал на ноги и недоуменно посмотрел назад. Похоже, тот самый хлопок означал исчезновение напоминающей неоновую воронку точки перехода. Единственным свидетельством ее недавнего существования было слабое мерцание в виде окружности в метре над каменным полом. Я протянул руку к светящимся искрам. Они заметались роем испуганных мотыльков и, угасая, устремились к высокому потолку.

Как оказалось, в старом храме я был не один. В конце зала, в кругу жертвенных светильников, возвышался алтарь. В золотых чашах полыхало чадное пламя, отбрасывая неровные тени от собравшихся вокруг святилища людей в длинных сутанах с надвинутыми на глаза капюшонами.

Осторожно перебегая от колонны к колонне, я приблизился к алтарю на достаточное расстояние, чтобы слышать и видеть все, что там происходит, оставаясь при этом в тени. Склонив голову к тесно сжатым на уровне груди ладоням, фигуры мерно покачивались, читая нараспев не то молитвы, не то заклинания на странном, напоминающем змеиный шепот языке. Темно-фиолетовые, почти черные, тени этих людей становились все длиннее. Скручиваясь в тугие жгуты, они этакими щупальцами спрута тянулись к каменному возвышению и обвивали его.

В центре гранитного жертвенника лежал небольшой предмет. Интуиция подсказывала, что это найденный Валленштайном артефакт. Я, до рези в глазах, пригляделся к нему. Сначала ничего не происходило, но вот из артефакта вырвались язычки темного пламени и, немного погодя, превратились в высокую дымчатую фигуру с козлиными ногами и круто загнутыми к горбатой спине рогами.

Голоса людей усилились, шепот перешел в крик. Теперь слова звенящими стрелами уносились к потолку и бились там подобно мухам, попавшим в паутину. С каждым затухшим отзвуком тьма в соборе сгущалась, пока не стала такой плотной, что ее можно было попробовать на ощупь. Мрак над рогатой головой собрался в тяжелые тучи. Подсвеченные изнутри частыми всполохами молний, они водили над козлоногой тенью дьявольскую карусель.

Почти все адепты неведомого бога забились в конвульсиях, и только один, что стоял ко мне спиной, сохранял спокойствие. Подняв обе руки, он выкрикнул короткое и хлесткое, как удар хлыста, заклинание. Тень обрела плоть, с оглушительным рыком спрыгнула с алтаря и, топая копытами, бросилась к человеку. Волнистая грива рыжих волос рассыпалась по плечам из-под сорванного когтистой лапой капюшона. Чуть позже на пол соскользнул плащ, обнажив стройное женское тело.

Адепты по-прежнему выли заклинания, склонив голову к сцепленным в замок ладоням. Демон одной рукой обнял женщину за талию, другой накрыл ее грудь и припал к шее. Незнакомка страстно вскрикнула, запрокинула голову, и я узнал в ней Сванхильду.

Тем временем оргия набирала обороты. Тварь бросила жену Валленштайна на жертвенник и, под исступленные вопли чернокнижников, овладела ею со звериной жестокостью. Похоже, баронессе это нравилось. Обняв ногами мускулистый торс, она крепко держала монстра за рога и двигалась в такт вместе с ним, постанывая от удовольствия. Ее глаза были закрыты, губы искусаны до крови, на теле блестели капельки пота.

Чудовище с мордой летучей мыши размеренно двигало тазом. По спине, покрытой бурой шерстью, пробегали волны наслаждения, из уродливой пасти вырывались сиплые хрипы. От острых когтей на груди и животе Сванхильды остались багровые следы, из которых выступили гранатовые зернышки крови. Монстр слизал их длинным языком, потом просунул его в рот любовнице и припал к ее губам уродливыми наростами, что были у него вместо губ.

Омерзительный поцелуй длился долго. Наконец Сванхильда оторвалась от любовника и с громким всхлипом сделала глубокий вдох. Козлоногий не стал ждать, когда она отдышится, и снова засунул язык в ее рот. Теперь он значительно увеличился в размерах и напоминал вздыбленное естество. На этот раз поцелуй сильно смахивал на оральный секс, причем язык так глубоко проникал в горло жены Валленштайна, что та хрипела, а на глазах у нее выступили слезы.