Игорь Журавлёв - Метанойя

Но Соколов, погруженный в свои думы, как кажется, сарказма даже не заметил. Он жестко посмотрел прямо в глаза Немировичу и сказал:

— Вот для этого вы и нужны нам. Это вы гениальный сыщик, а не я. У меня нет ни знаний ваших, ни опыта. Одно я вам могу сказать, кем бы ни был тот или те, кого мы ищем, они люди. А коли так, то вы их обязательно найдете. Я в вас верю. Да, возможно, это самое сложное дело из всех, которыми вы до этого занимались. Но разве это не вызов вам, вашему профессионалазиму, вашему опыту?

Он помолчал и, продолжая смотреть прямо в глаза Немировичу, вдруг спросил:

— Скажите, Николай Вениаминович, кто эта женщина, с которой вы с недавнего времени живете? Откуда взялась эта Варвара?

— Это вас не касается! — возмутился Николай.

— А вот здесь вы не правы. Подумайте сами, вы же известный логик, сложите два и два. Она появляется как раз в тот момент, когда вам поручили расследование. Вы наткнулись на нее, когда вдруг решили выйти прогуляться, вместо того, чтобы пообедать в столовой Следственного комитета КГБ. Очень неплохой столовой, скажу я вам. Да вы и сами знаете. Уж всяко лучше той кафешки, в которую вы собрались пойти, но так и не дошли. Никогда не ходили до этого, ведомственная столовая вас всем устраивала, а тут вдруг пошли. Да и происшествие какое-то непонятное с этим хулиганом, якобы посягавшим на честь вашей знакомой. Ваш охранник его догнал, доставил куда надо. Но вот беда — он ничего не помнит. Вообще. Я лично проверил — в его памяти пустота на последний час перед задержанием, словно кто-то аккуратно изъял кусок воспоминаний. Что было до этого — он помнит, как на кого-то нападал, как убегал — ничего не помнит. Понятия не имеет и никогда в жизни, по его клятвенным заверениям, не видел вашей Варвары. Обращаю ваше особое внимание — он не врет, поверьте мне, я это точно знаю. Вот всё это в совокупности не кажется вам странным? А эта ваша внезапная любовь с первого взгляда в случайно встреченную женщину, которую вы первый раз в жизни видите и по сути, ничего о ней не знаете, тоже не кажется вам странной? Подумайте, разве это характерно для вас? У вас никогда склонности к быстрой влюбленности не замечалось и тут сразу — бац!

Немирович растерялся от такого неожиданного напора. Мало того, он был возмущен — да как этот щенок посмел! Но тут же напомнил самому себе, что перед ним человек, который старше его, пусть и выглядит молодым. Тем не менее, ответил достаточно холодно:

— Вы считаете, что я не могу влюбиться как остальные люди?

— Вы-то как раз можете, — как-то неопределенно ответил Соколов, но потом добавил:

— Любовь с первого взгляда существует только в дамских романах. В реальности так никогда не бывает. Всегда есть какой-то, больший или меньший, период от первоначальной заинтересованности до полноценного чувства. Другими словами, нужно какое-то, пусть даже небольшое, время для того, чтобы чувство вызрело, и было осознано человеком.

— Не считаете ли вы, что меня приворожили?

— Не знаю…, - протянул Соколов, — но в этом деле я уже ничего не исключаю. Раз уж вы взялись за такие дела, то возможно все. Даже то, что я не прав, — рассмеялся он, — хотя последнее как раз наименее вероятно.

— Но все же возможно? — не удержался Немирович.

— Всё возможно, — пожал плечами Егор Николаевич, — но вы учтите, пожалуйста, то, что я вам сказал.

— Хорошо, — кивнул головой Николай Вениаминович.

Расстались они все же по-доброму. Выйдя на улицу, Николай увидел, как старшина Васильев, один из его телохранителей, гоняет какого-то молодого солдата, заставляя его отжиматься. От того уже пар шел и было видно, что старается он из последних сил. Но, увидев выходящего Немировича, старшина быстро скомандовал:

— Отставить, боец. Доложишь командиру роты, что старшина Васильев просил тебя наказать и объяснишь за что. Учти, я проверю.

Последние слова он уже почти кричал на бегу, догоняя Немировича.

— За что ты его так? — поинтересовался Николай.

— Да, понимаете, товарищ полковник, совсем салаги распустились! Представляете, хотел мой берет утянуть, пока я задремал!

Немирович только удивленно хмыкнул. Но что-то, какая-то заноза зацепилась в мозгу. Мозг, правда, занят был сейчас другим, но Николай сделал себе пометку, потом подробно расспросить своего охранника.

— Ну, что, ведьма, докладывай.

Варвара пожала плечами:

— Да что там докладывать? Влюбился в меня как молодой козлик, души не чает.

— По делу давай!

— По делу… Дело у них есть, а предположений никаких нет. Полный ноль. Они даже не знают, где искать.

— Это точно?

— Ты же меня знаешь.

— Ладно, работай дальше.

— Тоже мне, начальник выискался… Не бойся, у него сейчас не работа на уме, а только мои прелести.

И ведьма визгливо захохотала.

К сожалению, это было правдой. Николай ни о чем другом, кроме как о Варваре, думать не мог совершенно. Её глаза, ее волосы, ее губы, ее тело постоянно стояли у него перед глазами. Он заставлял себя вчитываться в документы, анализировать, но перед глазами у него стоял лишь ее образ, соблазнительный, зовущий. И он уже не первый раз подумал о том, что это, как бы сказать…, немного ненормально, что ли…

Был бы он молодым человеком с дикими и беспредельными гормонами, забивающими любую возможность мыслить рационально, что и приводит большинство парней к разным необдуманным поступкам, таким, например, как совместное прослушивание вальса Мендельсона, сопровождаемое ритуальным окольцеванием, было бы понятно. Но он далеко не мальчик, ему почти сорок! Но и это, не предупреди Соколов, нисколько бы его не насторожило. Ну, влюбился, наконец, повезло дураку на старости лет. Это же счастье-то какое (какое кстати? — но промелькнувшая разумная мысль, тут же была забыта)! Живи и наслаждайся жизнью!

Но его аналитическая мышь, сидящая в мозгах, грызла и грызла, усматривая какую-то неправильность во всем этом. Гормоны же играли так, словно ему не тридцать девять, а девятнадцать, и пытались мозг отключить. И эта непрерывная борьба между долгом и чувствами выматывала Николая так, что на работе он стал дерганым и даже, чего никогда не позволял себе до этого, порой стал повышать голос на подчиненных. И лишь только вернувшись домой, погрузившись в сладкие объятия Варвары, он забывался и гормоны праздновали полную и окончательную победу. Но стоило лишь вернуться к работе, как опять начинались сомнения. И со всем этим нужно было что-то делать, так он долго, пожалуй, не протянет. И он поручил проверить Варвару, всю ее подноготную. Испытывая при этом гадкое чувство, будучи противен сам себе. Ведь он любил ее!

Майор госбезопасности Наталья Васильевна Норикова не удивилась, получив от шефа задание проверить его возлюбленную. Работа есть работа, а к работе она всегда относилась очень серьезно. Потому и считалась одним из лучших следователей в Управлении. А в мужском коллективе добиться такого признания совсем непросто. Женщина следователь КГБ — такое в 80-е годы в СССР было большой редкостью. И это, сказать по правде, очень мешало. В начале, когда она только начинала свою работу, ее вообще никто не воспринимал серьезно. Все лезли с глупыми предложениями, свиданиями и прочей чепухой. И лишь когда она в одиночку раскрыла свое первое дело, которое давно считали 100 % висяком, мужчины с погонами посмотрели на нее иначе. Нет, это еще не было признанием как равной. Многие говорили — повезло девчонке, новичкам вообще везет. Но за почти уже десять лет службы после окончания юрфака, она все же сумела заработать себе репутацию одной из лучших ищеек госбезопасности. Так ее, кстати, за глаза все и называли — "Ищейка", но уже с большим уважением. Все знали, если уж она уцепилась даже за самый малый кончик ниточки, то обязательно распутает весь клубок до конца. Другое дело, что работа занимала все ее время и придя домой, она уже больше ни о чем не могла думать, кроме как об отдыхе. Поэтому, хотя и была она женщиной молодой и привлекательной, но так и оставалась незамужней. Впрочем, сама она об этом не сильно переживала, лишь родители всё реже спрашивали о том, не появился ли у нее молодой человек и в их взглядах все чаще проступала тоска по внукам, увидеть которых они уже отчаялись. Наташа очень хорошо понимала их чувства, но видя, с какой жалостью смотрит на нее мать, последнее время все реже появлялась в родительской квартире, предпочитая служебную комнату в коммуналке.