Игорь Журавлёв - Фантазм

– И проверю! – вырвалось у Ольги, которой вдруг стало обидно за Егора.

– Ага, проверит она, как же, так я тебе и поверила, – ехидно сощурила глаза Ленка.

– Да запросто! – спокойно ответила Ольга, ужасаясь про себя собственным словам.

– Может, поспорим? – ещё больше прищурилась подруга.

Ольге спорить совсем не хотела. Она знала, что у подруги уже было "это" с ее прошлым парнем, и она так смешно рассказывала им с Лариской о том, как выглядит у него та штука, что они хохотали до колик в животе. А когда Ленка с серьезным видом, как умела только она, заявила: "Знаете, девки, если бы у меня между ног дрягалась такая фиговина, я бы с ума сошла", они буквально согнулись пополам, давясь от смеха.

Сама же Ольга ничем подобным похвастаться не могла и потому ощущала в таких разговорах с Ленкой некоторую собственную ущербность. Ленка всегда говорила на эту тему свысока – типа, она такая вся из себя опытная женщина, а они еще сопливые девчонки, жизни не видевшие. Еще и поэтому она выпалила:

– Да без проблем, если хочешь, давай поспорим.

– На что?

– Ну-у…, скажем, на шоколадку.

– Большую "Алёнку"! – уточнила Ленка и, дождавшись Ольгиного кивка, добавила:

– А как докажешь?

Здесь Оля задумалась: действительно, а как это докажешь? Не приведешь же Егора, чтобы он подтвердил – типа, да, все верно. Представив себе эту сцену, она чуть не прыснула от смеха, но вовремя сдержалась.

– Ладно, – снизошла Ленка, с тем же идиотским видом все познавшей женщины, – всё равно я сразу пойму, врёшь или нет. Просто опишешь мне все подробно.

– Угу, – кисло буркнула Ольга, – но учти, случится это не так быстро.

– Да я уже поняла, – хмыкнула подруга, – ты у нас та еще волынщица. Короче, срок тебе до выпускных экзаменов, годится? Но если вы до этого времени расстанетесь, то шоколадка все равно с тебя.

– Годится, – с облегчением ответила Ольга. До выпускных еще несколько месяцев, а там, как говорил Ходжа Насреддин, или ишак сдохнет, или падишах. Может, и сам этот дурацкий спор, в который она позволила себя втянуть, забудется. С Ленкой всегда так, вечно она ее в какое-нибудь приключение втянет. Но пока Оля успокоилась, экзамены летом, а сейчас еще только конец декабря, времени – вагон и маленькая тележка. Так зачем ломать себе голову над тем, что совсем не к спеху? Пока пусть все идет своим чередом.

Быстро распрощавшись с подругой, она побежала домой, с коньками подмышкой. Время поджимало, а нужно было еще привести в порядок собственное лицо. И уже сидя перед зеркалом и наводя "боевой раскрас", она вновь подумала о том, что эта её внезапная и такая страстная любовь действительно, выглядит со стороны, вероятно, очень странно.

Но, знаете что? Ей было на это глубоко наплевать. В смысле – на то, кто и что там об этом думает. Она вспомнила его губы, его руки, крепко обнимающие ее за плечи и талию, их жаркие объятия и его глаза, в которых просто светилось восхищение при одном лишь взгляде на нее. Губы ее невольно раздвинулись в мечтательной и совсем немножко – горделивой улыбке. Она внимательно осмотрела свое лицо в зеркале и решила, что сойдет. Экономно брызнула на виски духами, выигранными у Ленки, как бы нанося последний штрих, и только после этого взглянула на часы. Она опаздывала уже на десять минут – совсем некритично, можно не особо и торопиться, стадион совсем рядом, даже музыка слышна, подождет, никуда не денется. Но вновь вспомнив восхищенные глаза Егора, она быстро вспорхнула со стула и, торопясь и путаясь в рукавах от спешки, стала одеваться.

В раздевалке на стадионе было шумно и весело. Просто представьте сами, какой шум может создавать толпа подростков, из которых кто-то, конечно, уже глотнул винца, и вы всё поймете. То здесь, то там вспыхивал удалой матерок, лишь совсем немного приглушаемый громкой музыкой с улицы. Егор с Ольгой заняли места в самом углу – повезло, как раз двое уходили, достали из сумок коньки и торопливо переобувались. Еще вчера вечером, проходя мимо стадиона, они договорились, что этот вечер проведут на льду. Выяснилось, что они оба любители покататься на коньках. И лучшего места, чем городской стадион, на всю зиму заливаемый льдом, и по вечерам открытый для бесплатного катания, не найти. Впрочем, и днем тоже, если нет соревнований. Правда, днем одевать коньки придется не в теплой раздевалке, а прямо на улице – на трибунах. Но коньки! – Егор с любовью посмотрел на свои настоящие "канадки". Если бы только кто знал, чего стоило ему выпросить их у родителей! Пришлось даже вывернуться наизнанку, но получить оценку "удовлетворительно" за поведение в первой четверти, вместо постепенно становившегося привычным "неуда". Только после этого все втроем с мамой и отцом они поехали в областной центр, в специальный спортивный магазин – отец рулил, а мама "держала банк". В их городке такие коньки не продавались.

Но все это проносилось в его голове параллельным потоком, в то время, как они с Ольгой возбужденно переговаривались:

– Ты в куртке пойдешь или здесь оставишь? – спрашивала Оля.

– Я в куртке, она у меня легкая. А ты?

– У меня же пальто до пят, как в нем кататься? Я специально надела теплый свитер, а под ним еще вязаная кофта. Пальто оставлю в раздевалке.

Здесь следует сказать, что в те, сегодня почти уже доисторические, времена в нашей стране еще не додумались брать деньги за катание на коньках на городском стадионе и за то, что ты переодеваешься в раздевалке, для того именно и построенной, или оставляешь здесь одежду и обувь. И что удивительно, их не воровали. Впрочем, если уж совсем честно, что там было воровать? Дешевые и в большинстве своем не новые подростковые тряпки, сапоги, ботинки и валенки? Кому они нужны? Нет, кошелек, конечно, если он у кого был, надо было брать с собой, его утянуть могли запросто. А вот все остальное просто лежало на лавках и стояло под ними – бесплатно и безопасно.

Переобувшись, они выбрались по коридору на лед и покатились под ярким светом стадионных прожекторов, среди шумной и весёлой толпы. А в морозном воздухе заливалась смехом тоже еще молодая в те времена и никакая еще не "Примадонна" Алла Пугачева:

Егор взял свою любимую за руку, и они кружили по стадиону парой, старясь выбирать дальние местечки, куда свет прожекторов не доставал и где народа было не в пример меньше. И кататься удобнее и обниматься приятнее. Темнота, как известно, друг молодежи. Ольга кричала, и легкая хрипотца в ее голосе сводила его с ума:

– Это моя самая любимая песня!

Егор удивлялся: