Игорь Журавлёв - Фантазм

Егор покачал головой:

– Кстати, мы ведь вполне можем Раневскую здесь встретить, представляешь?

– Вот было бы здорово! Я обязательно взяла бы у нее автограф!

Ольга была прекрасна, как всегда. По крайней мере, для Егора. Впрочем, мнение всех остальных людей по этому вопросу его совершенно не интересовало. Он откровенно любовался ею, забывая даже про вкуснейший шашлык, сделанный из почечной части на косточке.

– Ты дырку во мне взглядом просверлишь! – смеялась довольная Ольга, с аппетитом уплетая цыпленка.

– Кстати, – вдруг, как бы невзначай, поинтересовался Егор, – ты не знаешь, почему я всю жизнь люблю одну тебя? Ты представляешь, я ведь не только никогда не изменял тебе, не только никогда не пытался изменить тебе, но мне такое даже никогда не приходило в голову. Как это возможно, объясни?

– Никак, – спокойно ответила Ольга.

– Что никак?

Она удивленно посмотрела на него, но все же расширила свой ответ, как говорится, специально для "чайников":

– Такое никак не возможно.

– Почему же тогда оно есть? – Егор внимательно посмотрел на шашлык, так что можно было подумать, что вопрос касается именно этого блюда. Но Ольга на его фокус не поддалась:

– Именно потому, что совершенно невозможно сказанное тобой, оно с тобой и происходит.

– А как же невозможное может быть возможным? – заинтересовался Егор.

– Этого никто не знает, – строго ответила Ольга, – но ведь с тобой же случилось?

Егор глубоко задумался о том, действительно ли это с ним случилось или он просто сказал Ольге то, что она хотела услышать, лишь для того, чтобы сделать ей приятное? Просто комплимент и не более того. Но, в конце концов, вынужден был признать, что он сказал чистую правду. Когда-то давно, в юности, почти в детстве, у него были другие девчонки, и он с ними гулял и даже признавался в любви и целовался на улицах и в подъездах их небольшого городка. Но после того как он встретил Ольгу, у него больше никогда ничего ни с кем, кроме нее, не было. И более того, такая возможность ему даже в голову не приходила, хотя бы даже чисто гипотетически.

– Ты что-то со мной сделала? – вроде бы спокойно, но напрягшись внутри, спросил он. – Только правду, ты же знаешь, что я пойму.

– Еще не хватало мне тебя обманывать! – отмахнулась Ольга. – Да, сделала.

– Когда? В школе?

– Нет, гораздо раньше, ещё в нашем подвале. Помнишь, как мы с тобой бомжевали? – весело хохотнула она.

– Помню, – Егор нахмурился. Только что он этого не помнил и не хотел вспоминать, но она сказала и воспоминания полезли изо всех щелей. Их грязный подвал, куча тряпья возле теплой трубы, огрызок свечи, застарелые и пропитавшие все вокруг запахи грязных тел, грязной одежды, рвоты и мочи. Он – пятидесятишестилетний законченный алкоголик и бомж с двадцатилетним стажем, в котором, особенно с похмелья, порой с трудом можно было определить представителя гомо сапиенс. Она – тоже грязная и вонючая бомжиха неопределенного возраста, разливающая паленую водку в грязную кружку без ручки. Он помотал головой от того, какими яркими оказались эти воспоминания. Даже все те запахи, показалось, заполнили всё вокруг, перебивая запахи вкусной кухни. Он помотал головой, отгоняя неприятные воспоминания, и сказал:

– Но ты ошиблась, это школа была гораздо раньше подвала.

– С чего ты взял? – удивленно посмотрела она не него.

Он опять крепко задумался, в голове все перепуталось, закружилось, годы и реальности менялись местами, переплетались друг с другом – иллюзии, иллюзии, иллюзии…, но он все же попытался думать логично:

– Да потому что, когда мы с тобой познакомились в школе, мне было 15 лет. А когда мы с тобой бомжевали в подвале, мне было 56 лет. И до этого (он вдруг вспомнил!) у меня была жена, которая меня бросила, и дочь, которую я не воспитывал. Вот и выходит, что…, - он вдруг охнул и словно впал в ступор.

Ольга лишь хитро улыбалась, глядя на него и продолжила поедать цыпленка, думая про себя о том, что не тот пол назвали слабым. Совсем не тот. Пусть хоть один мужик сможет выносить ребенка в течение девяти месяцев, когда твой организм словно взбесился. А потом родить его, выкормить, не спать ночами и еще целый день пахать, как лошадь, стирая, готовя пищу, убираясь и одновременно играя с дитём. Она знала, что ни один мужик никогда не захотел бы поменяться местами с женщиной. Евреи даже придумали специальную молитву хвалы Богу: "Господи, благодарю тебя за то, что я родился мужчиной!". Мужчины! – ухмыльнулась она про себя, глядя на Егора. Вы, конечно, сильнее нас физически, но стоит лишь показать вам грудь, и вы становитесь мягче растопленного воска. Покажи мужику грудь, бери за уду и веди куда хочешь, как глупого телка. Умные женщины всегда, во все времена руководили мужчинами, делая из них то, что хотели видеть. А глупые…, ну, глупым так и надо. Она, Ольга, умная. Хотя, надо признать, любовь к этому конкретному, единственному на свете мужчине, сводит ее с ума уже целую вечность. И себя не обманешь, нет, не обманешь, когда она с ним, счастье переполняет ее, в голове все мешается, она ощущает себе порой даже совсем маленькой и беззащитной, но при этом в полной безопасности рядом с ними. В эти моменты она забывает все эти женские разговоры о том, что не тот пол называли сильным, она ощущает себя слабой женщиной под защитой сильного мужчины. И тогда уже она сама готова благодарить Бога за то, что Егор родился именно мужчиной. Все эти мысли одной волной пронеслись в ее голове.

А Егор тем временем побледнел, взял бокал с водой, отхлебнул и удивленным голосом продолжил раскладывать логическую цепочку:

– Если правда то, что я никогда тебе не изменял и у меня никого после знакомства с тобой не было, в чем я абсолютно уверен, ибо помню это совершенно точно, то я не мог быть женат и иметь дочь. Но я точно так же уверен в том, что и жена и дочь у меня были. А это означает, что я тебе изменял, хотя и уверен, что такого никогда не было. Хм. Что же из этого – правда?

– Всё правда, милый, – мягко улыбнулась Ольга. – Просто это разные сны, которые перемешались.

– И сейчас я тоже сплю?

– А разве это важно? Ну, вспомни же!

И он вспомнил: "Если иллюзия ничем не отличается от реальности, то для того, кто находится внутри иллюзии, это и есть реальность". А еще он подумал: "Как я мог это забыть?", а вслух спросил:

– Так, значит, подвал был раньше, чем школа?

– С моей точки зрения – да. Именно поэтому я тебя в школе тогда и выбрала. Рассуди сам, ведь до подвала ты меня совершенно не знал, так?

– Так.

– А если ты не знал меня до 56-ти лет, то как ты мог знать меня в пятнадцать?

Егор серьезно задумался, а потом улыбнулся:

– Угу. Ясно, что ничего не ясно. Но допустим. И что ты со мной сделала в подвале?