Райса Уолкер - Скованная временем [litres]

В течение недели я стала довольно хорошо находить конкретные стабильные точки и даже устанавливать отображение времени. Я также научилась устанавливать новые местоположения, например две точки внутри дома, хотя, как сказал Коннор, это не лучший выбор, если не знать наверняка, что эти точки останутся стабильными. В противном случае можно материализоваться в пустой шахте лифта или посреди оживленной автострады.

Кэтрин сказала, что я делаю невероятные успехи, но мне было удручающе трудно сосредотачиваться на медальоне. Сначала, держа его в руках, я ловила себя на том, что повторяю произошедшее на кухне, когда там был папа… я проносилась через серию сцен, ошеломленная спектром чувств и полной ясностью того, что я, казалось, видела и слышала. Несколько раз я снова оказывалась на поле вместе с Кирнаном. Смотреть на него, ощущая его теплую кожу под моими пальцами, было совершенно невыносимо, и, когда это происходило, я тут же откладывала ключ и принималась за другую задачу.

Наверное, это было неразумно, но со временем я начала чувствовать, что поступаю предательски, и даже злилась на себя, когда лицо Кирнана являлось передо мною. Визиты Трея были единственным, чего я с нетерпением ждала, особенно с тех пор, как Кэтрин и Коннор запретили мне покидать дом в ближайшее время. Трей приходил почти каждый вечер и в выходные, мы делали его домашнее задание, или он приносил DVD-диски. Телевизора в доме не было, поэтому мы заказывали пиццу и смотрели фильмы на компьютере в моей комнате. К счастью, Кэтрин не была ханжой и позволяла нам немного уединиться. И даже Дафна уже проще относилась к этому.

Трей обладал всеми качествами, присущими идеальному бойфренду: он был забавным, умным и красивым (хотя, как отметил мой внутренний голос, который звучал очень похоже на Шарлейн, я редко присматривалась к парням с такой короткой стрижкой, как у Трея). Было так чудесно свернуться калачиком рядом с ним, наблюдая, как Человек в черном и Иниго Монтойя сражаются на вершине скалы безумия, смеяться над Шреком и Ослом или над какой-нибудь глупой комедией, которую Трей взял напрокат. Он явно выбирал фильмы, которые, как он думал, заставят меня улыбнуться и, по крайней мере на некоторое время, помогут мне избежать этой реальности. В конце концов я удовлетворила его любопытство относительно моих навыков карате, свалив его после того, как разложила кучу подушек и убедилась, что Дафна не возражает. Затем, когда я попыталась помочь Трею подняться, он потянул меня вниз за собой, и тогда я узнала, что ужасно боюсь щекотки.

Я была почти счастлива, если бы не стремительно приближающиеся тренировки перемещений и глухая боль, одолевающая меня всякий раз, когда я думала о своих родителях. И когда я смотрела, как Трей уезжает, меня все время грызло чувство страха, что он не вернется, что произойдет еще один сдвиг во времени и он даже не вспомнит моего имени.

Теперь я еще больше скучаю по Шарлейн. В моей прошлой жизни она бы писала мне по пять раз в день, чтобы узнать, как идут дела с Треем, и рассказать мне, с каким парнем она встречается, хочет начать встречаться и/или планирует бросить. Я так привыкла, что она всегда с радостью меня выслушивала. Поговорив с ней, я всегда чувствовала себя сильнее и увереннее, и когда на кону было так много всего, я действительно нуждалась в ее поддержке.

Однажды вечером, после того как Трей ушел, я перенесла ноутбук на кровать и вытянулась, открыв Facebook, чтобы посмотреть страницу Шарлейн. Я знала, что некоторые разделы открыты только для «друзей», но пара фотографий была доступна всем. Я думала, что мне станет легче, если я увижу ее улыбку.

Но я не нашла страницу Шарлейн, и это меня озадачило. Она зарегистрировалась в Facebook примерно за год до того, как я перевелась в школу Рузвельта, и убедила меня что-то выкладывать. Если этот последний сдвиг времени был достаточно локализован, как сказал Коннор, то в жизни Шарлейн не должно было произойти каких-то серьезных перемен, а значит, ее страничка должна быть активной.

Я погуглила имя Шарлейн и ее адрес. Ничего. Убрав адрес, я набрала «Старшая школа Рузвельта». По-прежнему ничего, поэтому я решила попробовать поискать Джозефа, ее брата. В прошлом году, будучи старшеклассником, он занимался тремя видами спорта, и у его родителей на столе в гостиной лежал альбом с вырезками из газет. Шарлейн язвительно называла его Святилищем Джозефа, но ее отец говорил, что она громче всех подбадривала его с трибун.

По запросу «Джозеф Синглтон» поисковик выдал несколько результатов, в основном связанных со спортом, но не в Рузвельте. Однако мое внимание привлекла вторая ссылка снизу – объявление о свадьбе в разделе «Стиль» газеты «Вашингтон Пост». «Джозеф Синглтон, Фелиция Кастор». Свадьба состоялась в феврале в храме киристов на шестнадцатой улице, в той самой церкви, которую мы посещали с Шарлейн несколько месяцев назад. Я просмотрела статью и наткнулась на информацию о том, что родители Фелиции были членами храма с самого детства (не сюрприз), но следующее предложение было шокирующим: «Родители жениха, Мэри и Бернард Синглтон, были членами храма с 1981 года».

Под текстом появилась фотография свадебной вечеринки. Джозеф, высокий и красивый, в великолепном белом смокинге, радостно улыбался в камеру, обнимая свою новую невесту. На фото было три подружки невесты, каждая из которых прижимала к груди маленький букет цветов. Девушка с краю привлекла мое внимание, и я кликнула, чтобы увеличить фотографию. Ее улыбка была сдержанней, чем та дикая, буйная улыбка, которую я надеялась увидеть на ее страничке в Facebook, но это определенно была Шарлейн – с лепестками розового лотоса, что отчетливо виднелся на ее левой руке.

Мои первые тестовые перемещения прошли гладко, несмотря на то что я была в ужасе. Я создала две стабильные точки внутри дома: одну в библиотеке, которая была моим отправным пунктом, и одну на кухне, которая была моим пунктом назначения. Я планировала сделать свой первый переход из библиотеки на кухню около полудня, когда буду там обедать, но Кэтрин посоветовала избегать ситуаций, в которых я могла бы столкнуться сама с собой.

– Почему? – спросила я. – Что произойдет, если я увижу себя? Это нарушит пространственно-временной континуум или что-то в этом роде?

Кэтрин рассмеялась.

– Нет, дорогая, – ответила она. – Просто это очень тяжело для твоего сознания. Лучше немного подождать, пока ты не привыкнешь к процессу. Ты все равно не захочешь делать это регулярно и даже больше минуты. Ты должна примирить два противоречивых набора воспоминаний, и это всегда вызывало у меня ужасную головную боль. Сол утверждал , что у него нет никаких проблем с этим, но все остальные, кого я знала, боялись этого испытания, когда мы должны были вернуться назад и вступить в разговор с прошлым «Я». Нас предупреждали, что мы будем совершенно недееспособны в течение нескольких часов после этого, и они были правы. Это настоящая сенсорная перегрузка. Я слышала пару мрачных историй о первых днях ХРОНОСа, когда они еще проверяли пределы системы. Некоторые сотрудники… потеряли рассудок, пытаясь примирить несколько часов противоречивых воспоминаний. Одну девушку пришлось госпитализировать. Жутко.