Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

– Вероятно, вы еще не знаете, товарищ Алессандро, что эта самая омерзительная политическая сила уже приказала долго жить, – сказал Винченцо Бианко. – Ее раздавили как жабу подошвой сапога, только дерьмо брызнуло в стороны.

– Да нет, товарищ Винченцо, – ответил Алессандро Пертини, – о разгроме вермахта Красной Армией, а также о том, что Гитлера взяли в плен, нам известно. Даже в такой тюрьме как Сан-Стефано охранники и надзиратели все равно продолжают оставаться итальянцами, а потому категорически не способны хранить тайны. Все, что становилось известно во внешнем мире, они через день-два выбалтывали заключенным. Единственное, что нам неизвестно – какое отношение к вашей Народной Италии будет иметь некая Галактическая империя, сыгравшая главную роль в разгроме нацистской Германии? И вообще, что она, эта Империя, такое, и чего населяющие ее чудовища хотят от нас, обыкновенных людей? Не так ли, товарищи?

– Да, так, товарищ Алессандро! – за всех под одобрительные возгласы и кивки подтвердила Камилла Ривера. – Мы тоже хотели бы знать, чем на самом деле будет эта самая Народная Италия, прежде чем браться за это дело. Объясняйтесь, товарищ Винченцо, да поподробнее. Ведь эти синьоры, что пришли сюда вместе с вами, явно с того галактического корабля… на Земле таких женщин просто не бывает.

– Понимаете, товарищи, – сказал Винченцо Бианко, присаживаясь на свободный стул, – Империя – это весьма сложный вопрос. Начнем с того, что она объединяет множество различных, но равноправных рас и народов, и большинство из них все же обыкновенные люди. Впрочем, остальные тоже люди, но только слегка необыкновенные. Чудовищ среди них нет. Политический строй в Империи вполне социалистический, государство обеспечивает всем вне зависимости от происхождения, там равные возможности в получении образования и трудоустройстве на службу, а потом за равный труд одинаковая зарплата, и карьера в точности соответствует заслугам.

– Но постойте, товарищ Винченцо! – воскликнула Камилла Ривера, – какой же социализм может быть в империи?! Тут либо одно, либо другое!

Тот терпеливо пояснил:

– Социализмом, товарищ Камилла, имперские порядки именуются в силу господствующего там отношения к людям – по принципу «от каждого по способностям, каждому по труду». А империей их государство называется потому, что там, на небесах, нет ни демократического централизма, ни коллегиального управления, а есть прямая и жесткая вертикаль власти, дополненная механизмом обратной связи в виде социоинженерной службы, которая расставляет людей по постам в соответствии с их личными способностями и следит за моральным состоянием общества. У граждан галактической империи просто нет времени на пустопорожнюю болтовню безмозглых демагогов, ведь они ведут войну за будущее человечества с такими чудовищами, по сравнению с которыми Гитлер покажется жалким эпигоном. И уклониться от этой борьбы нет никакой возможности, потому что тогда эта война придет к нам сюда. Представьте себе первобытного дикаря, который настоящими людьми считает только свою ближайшую родню, а все остальные для него только объекты для эксплуатации или даже продукт для пропитания. Так вот: этого дикаря из африканских джунглей переселили на просторы космоса, сделали в несколько раз умнее обычных людей, дали ему долгую жизнь и научили всем технологиям, необходимым для жизни среди звезд, но в душе так и оставили дикарем. По отдельности, будучи встроенными в организационную структуру Империи, прирученные эйджел вполне приятные люди и ценные специалисты, но в диком виде и на свободе это похоже на огромную стаю вечно ссорящихся чаек.

– Синьор Бианко, – вдруг поднял руку Эрнесто Росси, – вы сказали, что Империя приручает своих врагов. Но как же это можно, ведь, по вашим же словам, они чудовища? Нет ли в этом какого-либо противоречия?

– Противоречия нет, – ответил Винченцо Бианко, – ведь чудовищами эйджел делает их образ жизни. Как только они меняют его под влиянием Империи, сразу перестают быть угрозой для человечества. Да что там эйджел. О нашем гостеприимном хозяине говорить не будем, он уже продукт отработанный; а вот его зять верной службой или подвигами на поле боя вполне может подтвердить свой графский титул, превратившись в имперского графа. Правда, этот титул придется подтверждать каждому его потомку, ибо в Империи социальное положение не передается по наследству…

Посланец Сталина сделал паузу, посмотрел на внимательно слушающих его людей и добавил:

– Впрочем, товарищи, речь у нас с вами должна была пойти не о внутреннем устройстве Империи (на что еще будет время), а о том, состоится ли вообще наша Народная Италия. На самом деле никто не требует, чтобы Италия в одночасье превратилась в часть Империи; на это отводится переходной период протяженностью от двадцати до пятидесяти лет. Некоторые вещи, вроде всеобщего бесплатного среднего образования и государственной медицины, а также возможность сдать профориентационный экзамен и поступить на службу, будут внедрены сразу, другие – потом. Сейчас главное – понять, возьметесь вы за эту работу, товарищи, или нам придется затребовать сюда имперских комиссаров для организации государства.

– Да, – с энтузиазмом сказал Луиджи Лонго, – я за то, чтобы взяться. То, что эта Империя разгромила Гитлера и так напугала наш отработанный материал, что тот предпочел сдаться без боя, на самом деле говорит о ней многое.

– Я тоже «за», – добавил Джорджо Амендола, – в конце концов, лучше мы возьмется за дело, чем кто-то еще.

– И я «за», – сказал Умберто Террачини, – как я понимаю, такая возможность продвинуть наши идеи дается только один раз.

– И я «за», – после несколько затянувшейся паузы сказала Камилла Ривера, – можете мною располагать. Надо же – социалистическая Империя?! На старости лет мне просто интересно, что из этого может получиться.

– Какие ваши годы, товарищ Камилла, – сказал Винченцо Бианко. – В Империи практикуется процедура, которая называется стабилизация старения; по первому разу она вполне может вернуть вас в цветущий возраст, сбросив с вас не менее половины прожитых лет. Но стабилизацию еще надо заслужить преданной службой и ударным трудом.

– Вы меня соблазняете? – хрипло спросила Камилла Ривера, которой незадолго до этого исполнилось пятьдесят два года, пытаясь скрыть, как разгорелись ее глаза.

– Просто информирую, – ответил посланец Сталина. – Тем более что это касается всех: как присутствующих, включая наших некоммунистических товарищей, так и тех, кто еще не знает, что будет служить Империи. Только сразу должен предупредить, что вечной жизнью там и не пахнет, с каждым последующим применением это процедура приносит все меньше эффекта, пока на третий или четвертый раз не утрачивает свой смысл.