Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

– Так, значит, ваше предложение, товарищ Винченцо, относится не только к таким же коммунистам как вы? – спросил Алессандро Пертини.

– Разумеется, – кивнул тот, – мы и бывшего сторонника господина Муссолини возьмем к себе, лишь бы он отринул свои фашистские убеждения и принялся честно трудиться на благо родной Италии…

– В таком случае я тоже «за», – сказал Алессандро Пертини.

– И я «за», – неожиданно сказал граф Чиано Галеаццо, – можете мною располагать.

– А я против, – вполне ожидаемо заявил Альфонсо Фаилла, – я вообще против любого государства. Эту вашу Империю стоит разрушать, а не укреплять…

– В таком случае ты сам выбрал свою судьбу, – хмыкнул посланец Сталина. – Тебя вернут в тюрьму – но не в нашу, итальянскую, а в ужасный русский ГУЛАГ, где ты проведешь остаток своей жизни. У Империи просто нет времени возиться с разными недоумками, которые размахивают зажжёнными спичками посреди порохового склада, воображая себя борцами за свободу народа.

Фаилла застыл в мрачном раздумье, явственно чувствуя все усиливающуюся отдаленность от товарищей, но до него уже никому не было дела.

После некоторой паузы Альтиеро Спинелли, Эрнесто Росси и Эухенио Колорни тоже согласились сотрудничество с народным правительством, но только не до конца и в ограниченных объемах. Ну либералы же (не путать с либерастами) – а эти всегда действуют половинчато, по принципу «как бы чего не вышло».

– А теперь, – подводя итоги, сказал Винченцо Бианко, – наша задача – взять власть у присутствующего здесь бывшего дуче так тихо, чтобы никто не понял, что власть переменилась. Передо мной как перед представителем товарища Сталина и товарища Тольятти поставлена задача, чтобы все обошлось без эксцессов – вроде погромов, арестов, или, не дай Бог, ненужных убийств. Понятно?

3 октября 1941 года, вечер. Югославия, партизанская Ужицкая республика, город Ужице, Верховный штаб Народно-освободительных партизанских отрядов Югославии.

Долго ли коротко ли, но кривые партизанские тропы все же привели генерального секретаря компартии Югославии товарища Иосипа Броз Тито в столицу партизанского края. При этом они испытал множество приключений и счастливо избежал опасностей, в том числе охотящихся на него жандармов Недича и четников капитана Михайловича. Но по прибытии в Ужицу выяснилось, что там все вверх дном. Пока он отсутствовал, наступило самое горячее время, и события понеслись вприпрыжку. Со всех концов Сербии, Черногории, Боснии, Герцеговины и Хорватской Сербской Краины в Ужицу собираются командиры партизанских отрядов или их законные представители-делегаты. Им не приходится идти пешком, опасаясь засад со стороны недружественных четников и полицаев – вместо того их с легкостью перевозит летательный аппарат пришельцев из космоса, способный запросто опуститься на любой лесной поляне или даже зависнуть у края горного обрыва. Взял или высадил людей – а потом, фью-ить, улетел…

А затевался весь это большой сбор делегатов для того, чтобы при их участии провести народное учредительное вече, которое своей властью народного волеизъявления должно будет учредить Сербскую Советскую Социалистическую Республику. И, как узнал Тито, границы этой социалистической Сербии не будут совпадать ни с границами сербского государства Карагеоргиевичей до Балканских войн и Первой Мировой, ни с границами югославского королевства. Новое социалистическое государство включит в себя все земли, населенные сербами – ни больше ни меньше. Однако эта идея Тито категорически не нравилась. Он бы предпочел видеть будущую социалистическую Югославию в несколько ином виде: в целом совпадающую по административному делению с былым Югославским королевством (только области превратятся в союзные республики). Тито хорошо продумал, как на Балканах, на базе сербско-хорватской федерации, создать свое подобие Советского Союза, помимо территории Югославии включающее в себя куски Австрии, Италии и Венгрии, а также всю Албанию, Болгарию и Грецию…

Иосип Броз Тито не был таким пустоголовым позером и краснобаем, как Бенито Муссолини, но его характер так же был смазан изрядной дозой наполеоновского тщеславия и самонадеянности. И, кроме того, он не был кровь от крови и плоть от плоти сербского народа, которому предстояло понести основные жертвы при воздвижении Балканской империи Тито. Этих людей, своих будущих солдат, вождю грядущей Великой Югославии было не жаль. А тут, как оказалось, в ходу совсем другие планы… За созывом Учредительного Веча стоит триумвират из председателя Главного народно-освободительного комитета Сербии Драгойло Дудича, первого секретаря ЦК Компартии Сербии Благое Нешковича и невесть как затесавшегося в эту компанию бывшего наследного принца Сербии Георгия Карагеоргиевича. За спинами этих троих стояла советская военно-дипломатическая миссия – а значит, и советский лидер, вождь и учитель, обладающий беспримерными возможностями воздействия на прочие коммунистические партии (ибо Коминтерн расположен не где-нибудь, а в Москве).

Едва Тито попробовал возмутиться самоуправством, как товарищ Громыко сунул ему под нос бумагу из Коминтерна, где черным по белому, за подписью товарища Димитрова, сообщалось, что в интересах мирового коммунистического движения решением ИККИ коммунистическая партия разделяется на компартии Сербии и Черногории, Словении, Македонии и отдельно Хорватии. И товарищ Тито теперь всего лишь первый секретарь компартии Хорватии. А если товарищу Тито такое решение не нравится, то он может апеллировать, прибыв в Москву (то есть на Лубянку).

И это еще ничего, ласково. В тридцать восьмом году за дремучий буржуазный национализм Коминтерном была распущена (совсем) компартия Польши, и с того момента интересы поляков в коммунистическом движении представляла вдова Железного Феликса пани Софья. Впрочем, там была другая ситуация. По здравому размышлению Тито понял, что его не только низвергли с поста мощнейшей балканской компартии, но и отодвинули с магистрального пути прогресса далеко на периферию. Самой многочисленной, сплоченной и идеологически мотивированной ударной и направляющей силой в коммунистическом движении на территории Югославии является как раз компартия Сербии, у которой уже есть первый секретарь Благое Нешкович, пользующийся безраздельной поддержкой советской миссии. В случае межфракционной борьбы эта сила, уже достаточно подвергшаяся советскому влиянию, будет не на стороне Тито с его сторонников, так что затевать интригу в этом направлении бессмысленно.

Особенно Тито не понравился подполковник ОСНАЗа Вуйкозар Пекоц. Скользкий тип, от любого вопроса отделывающийся шуточками, и в тоже время – явно опытный, матерый волк; его рука не дрогнет даже в самых сомнительных ситуациях. Командиры партизанских отрядов в восторге от этого человека, ведь он – насквозь понятный рубаха-парень, но при этом знатный боец, а также командир, прославивший свое имя множеством славных дел. Именно люди подполковника Пекоца тренируют первый сербский ОСНАЗ, и именно с ним о чем-то постоянно советуется отставной королевич Георгий. А по вечерам чуть ли не половина Ужицы собирается послушать его слегка приукрашенные художественным вымыслом и сдобренные юмором поучительные рассказы о Слоним-Ивацевичской операции, а также о том, в какие смешные и нелепые ситуации попадали тогда немцы.