Василий Панфилов - Университеты [СИ]

– Ну и… – отмахиваюсь от Саньки, прыгающего по кабинету с кваканьем, – кто им доктор?! Я сел, посчитал, прикинул производственные мощности, и решил за да велосипедному производству!

– Попутно, как обычно, несколько патентов, – закивал с улыбкой Корнейчуков.

– Ну… – в мине проснулась одесская часть, и я застенчиво поковырял носочком штиблета ковёр, – скажу точно за несколько раз по несколько! Кое-кто из нехороших личностей начали оспаривать в судах, так што не всё так гладко. За десяток ручаюсь.

– Ага… – Коля задумался ненадолго, – а как насчёт лицензии? Сугубо для Африки?

– Легко! – во мне бурлит веселье, – А… потянешь? Производство, пусть даже и велосипедной мастерской, это не так просто.

– До кучи! – залихватски отмахнулся Коля, – Я сюда затем и приехал, что работников ищу на плантации, ну а это уже так, внавалку на кучищу дел. Управляющий нужен, врач хотя бы один, инженер, горный инженер… ну и так, каждой твари по паре.

– Богато, – удивился я не столько даже запросам, сколько тому, как быстро он раскрутился с делами. Впрочем… ещё не факт, возможно, там висят сплошные перекрёстные кредиты, и лет через десять-двадцать, все его активы перейдут банкам.

– Ну… так, – он неловко пожал плечами, – ты мою историю знаешь.

– Ага… землицы ты знатно отхватил, чуть не в половину Бургундии. Так значит, развиваешь?

– Вдвоём, – кивнул Корнейчуков, – Боря всё больше плантацией, ну а я техническими вопросами. Вот, приехал к тебе с нуждишкою.

– Хм… – тру подбородок, – есть возможность задёшево вербануть с десяток крепких спецов из местной эмигрантской общины. Но они такие… знаешь, с завихрениями.

– Более социалисты, чем сам Маркс, – добавил брат, морщась, – с прибабахами. Вроде как и спецы, но рот шире головы, репутацию себе попортили крепенько.

– Задачка, – задумался гость, – думаю, с каждым поговорю! Я и сам, ты же знаешь… Но рассказывать о социализме кафру, который кушает людей и верит в колдовство, это, как по мне, зряшная затея.

Продолжать он не стал, да и незачем. Знаем, сталкивались не раз. Будь человек хоть сто раз умный, а таких среди чернокожих хватает, но…

… если в голове у него уже сложилась, притом с детства, магическая модель мира, его не переделать. Если же мировоззрения эти густо приправлены национализмом в стиле «убей всех, кто не из твоего племени», то общение в принципе возможно, но только с позиции вооружённой силы. Ну или с позиции раба, как вариант.

– Кстати, что за «джан»? – сбил тему Коля, откатив беседу на несколько минут назад.

– А… с армянами перед тобой общался, а это прилипчиво.

– Это да, – усмехнулся гость, – был я как-то… а, нет! Это пока под грифом секретно!

– Даже так? – я поглядел на него по-новому.

– А сам-то? – парировал Коля, смешливо ломая бровь.

– Угу… – меня не на шутку озадачило, но впрочем, чего удивительного? Нас попросту мало… любой, хоть сколько-нибудь выдающийся из серой массы, имеет все шансы попасть в учебники истории! Притом бывают такие обстоятельства, что и желания особого нет, в учебники эти, а оно – впихивается!

Ну а Корнейчуков с Житковым ни разу не рядовые, как ни крути. Хоть по части армейской субординации, хоть… хм, по племенной. Не совсем понимаю, как это работает, но для немаленького племени они теперь что-то вроде «боковой» власти. Плюс земли – как личные, так и племенные, к которым они каким-то боком причастны. Охо-хо…

… и куча мулатиков, производить которых входит в обязанности парней. Словами «всё сложно» такое не передать!

– О! – меня вскинуло от идеи, – Давай-ка экскурсию тебе устроим?!

– А я всё гадал – догадаетесь или нет, – засмеялся Корнейчуков, и встав, потянулся пружинисто всем телом. В Бюро я ещё раз представил гостя, уже как следует, а не наспех вприпрыжку, как Санька любит.

О нём наслышаны, и не только из наших с братом разговорах, но и из газет. Корнейчуков очень яркий, и французская пресса не раз и не два писала о нём ещё во времена военные. Знакомятся охотно, обмениваясь визитками и норовя зазвать в гости.

– … непременно заходите! – уговаривает черноглазый Жиль Мёнье, – Мы рядом живём, а дочка у меня большая мастерица готовить. Такие бриоши печёт… умм… с пальцами проглотите!

Коля смеялся и отшучивался, не обещая ничего и ловко выскользая из матримониальных силков. С пару месяцев назад какой-то ловкий пройдоха покопался с Бюро Статистики ЮАС и составил список самых богатых женихов. переврал, разумеется, изрядно, но…

… Корнейчуков в список попал. За вычетом собственно буров, размножающихся почти исключительно в своей среде, женихов было немного, и Коля выделялся среди них как молодостью…

… так и размером земель.

А ещё – своеобразным гаремом, который не отбил, а скорее подзадорил потенциальных невест, равно как и их родителей. Дескать, могёт!

Отбившись, выскочили на улицу, и отойдя подальше, долго хохотали, стараясь не шуметь.

– Давай сперва на аэродром… уф-ф, – вытираю выступившие от смеха слёзы.

– Да… погоди-ка! – Коля начинает обходить авто, – Новенькое… батюшки! Да никак и это – из твоих мастерских!?

– Оно само, – вырвалось у меня, и это вызвало новый приступ хохота.

– Я твои… – задыхаясь от смеха, проталкивал слова брат, – «оно само» на могиле твоей напишу! Вот ей-ей! Все авантюры твои через эти слова начинаются.

– Через раз! – возмутился я, и мы снова засмеялись. А просто так! Молодость, весна в самом расцвете и всё хорошо… чего ещё надо?!

За руль я уселся сам, и пока Санька рассказывал гостю историю создания авто, мне начало мурлыкаться песнями. Сперва под нос, а потом и в голос…

… на три голоса!

Орали мы не всегда в лад, но зато от души, перекрикивая шум мотора и весь мир впридачу.

– Скучаешь? – негромко поинтересовался Корнейчуков, когда шли к стоящим в рядок «Фениксам».

– Слов нет! – вырвалось у меня от всей души. Коля кивнул чему-то своему, а потом, очень тихо…

… сказал: