Борис Рогов - Сальто мортале

Борис в последний день января оказался дома совершенно случайно. На пять минут заскочил домой и нарвался на звонок Морозова.

– Борис, мы с тобой едем в Болгарию, – забыв даже поинтересоваться здоровьем родителей, взял быка за рога полковник.

– Когда? – Борис тоже не склонен рассусоливать.

– Нам предложили на май. Мои генералы отказались. Вместо них я твою кандидатуру предложил. Может, уважишь старика, отца возьмёшь? Нам бы с ним было о чём потолковать.

– В мае я не могу, – Борис сокрушённо вздохнул, – с удовольствием бы, но зачёты, экзамены… учёбу бросать ради этого?

– А когда бы смог?

– Сессия кончается в июне, потом практики всякие пока неизвестно, где и как долго. В августе точно. – Про себя же хитрец подумал, что в августе Леночка освободится, и у него будет отличная компания.

– Тогда придётся болгар переориентировать на август. Это, конечно, сложнее. Самый сезон всё-таки. Ничего! Пусть потрудятся, но жизнь мы ему спасли, это факт. Но ты про отца не забудешь?

– У отца огород, он страстный садовод, а в августе работы там море. Николай Иванович, можно я мою девушку возьму? Она славная, вам понравится.

– Хорошо. Вернее плохо, но с нами с садоводами, прямо беда. А тебя я понимаю, дело молодое.

Вскоре в Новосибирск пришли по почте два официальных приглашения на имя Бориса Рогова и Елены Адониной, дающие право посетить Народную Республику Болгарию в августе 1978 года. Принимающая сторона – семья Тодора Ива́нова. Больше всех была рада Цветка, единственная дочка Тодора Ива́нова.

31 марта. Новосибирск. Борис. Визит Брежнева.

В середине марта я вспомнил, что 31 числа Новосибирск посетит лично Генеральный Секретарь ЦК КПСС, Дважды Ильич Советского Союза – Леонид Брежнев. У меня появляется шанс, хоть и мизерный, дать ему знак. А вдруг этот знак наведёт его или кого-то из его окружения на нечто новое. Как это сделать, не выдавая себя? На первый взгляд это совершенно не возможно, но вот через день мучительных раздумий мне всё-таки приходит в голову идея…

До приезда Генсека у нас две недели. В программе переговоры с местными сатрапами и посещение в/ч РВСН. Можно, например, накануне ночью вывесить большой транспарант. Нет. Транспарант – не вариант. Наверняка, всю трассу проверят. К тому же, от вокзала военная часть всего в километрах двадцати, долетит по «зелёной улице» за четверть часа и из лимузина не заметит. Отпадает.

Может остаться ночью на вокзале, проникнуть в депутатский зал и там прямо на столе оставить лист бумаги с предупреждением. Наверняка, можно будет где-то спрятаться, а после прибытия поезда слинять по-тихому. Тоже нет. Риск попасться слишком велик. Детский сад какой-то, честное слово.

А если сделать так? Спрятаться в переходе к перронам. Заранее аккуратно вырезать стекло, а когда все отвлекутся запустить бумажный самолётик с посланием. Пока все будут следить за полётом, незаметно слинять.

Шансов не много, но больше чем ничего. Будет ли толк, даже если послание достигнет цели? Сложно что-то сказать, но действие лучше, любой аналитики. Надо пробовать…

Первым делом, я проверил окна в переходе. Они оказались, к моей великой радости, распашными. Но не открывались из-за многолетних слоёв краски. Пришлось обработать швы дихлорметаном. Помнится, в прошлом году, в бытность мою сторожем на заводе пластмасс, видел я там этот растворитель. Там и купил у сторожа про запас.

После долгого перебора вариантов, я выбираю самую лаконичную надпись «Афганистан – ловушка!» крупными печатными буквами вывожу её на листке одиннадцатого формата и складываю прямоугольный параплан, самый далеко летящий бумажный планер.

Теперь надо придумать, как отвлечь охрану хотя бы на мгновение. Лучше всего действует резкий и громкий звук. Взрыв лопнувшего баллона вполне подойдёт. Правда, без помощника в таком случае не обойтись. Попрошу Вадима помочь. Сделаем петарду из спичек и он шарахнет по ней молотком. Тогда точно никто ничего не поймёт.

…

Низко гудит трансформатор электровоза, тянущий за собой зелёные спецвагоны. Наконец, по-птичьи защебетал металл по металлу. Это пневмотормоза зафиксировали колёса, но инерция движения ещё секунду тянет их по рельсам. Короткий гудок и литерный поезд останавливается как раз перед самыми дверями вокзала. 31 марта ровно в десять утра на первый путь станции «Новосибирск-Главный» прибыл личный поезд Леонида Ильича Брежнева. Первыми из открывшихся дверей выскочили сотрудники «девятки» [171] «девятка» – девятое Управление КГБ занимавшееся охраной высших должностных лиц в черных пальто. Парни с цепкими взглядами рассредоточились по перрону, заняв предписанные места.

В проёме четвёртого вагона появляется массивная фигура Брежнева. Он осторожно глядит под ноги и спускается на одну ступеньку. Наконец поднимает глаза и машет ладошкой, приветствуя встречающих. Ещё шаг и на Генсека набрасывается в чиновничьем восторге Фёдор Степанович Горячев [172] Горячев Ф.С – Первый секретарь Новосибирского обкома . Он так яростно трясёт руку Брежнева, что кажется, вот-вот её оторвёт, после чего припадает к старику в троекратном поцелуе. Как раз в этот момент со стороны вокзальной площади раздаётся резкий и громкий хлопок, похожий на выстрел. Все рефлекторно поворачиваются на звук.

К моменту взрыва самолётик у меня уже в руке. Как только телохранители дружно поворачивают головы в сторону звука, я коротким и резким движением запускаю своего «голубя мира». Я стою с самого края, поэтому остаюсь вне поля зрения соседей. Аккуратно перемещаюсь в сторону и слежу за судьбой послания.

Самолётик бесшумно скользит сначала вниз к электровозу, затем в восходящем потоке горячего воздуха от вагонной вентиляции поднимается, поворачивает и плавно опускается на крышу вагона. Чёрт, чёрт, чёрт! Надо было делать более тяжёлую модель! Сейчас поезд тронется и погибнет идея!

Однако, к моей великой радости, порыв ветра сносит самолётик к платформе, и кто-то из брежневского сопровождения подбирает его.

Вадик меня ждёт в ближайшем дворе с моей курткой в руках:

– Быстро ты обернулся. Всё нормально прошло? Письмо попало адресату?

– Какой-то хмырь из охраны подобрал, а передаст, или нет, не знаю. Кому-то наверняка передаст.

– Как тебе наш «амператор»? – У Вадима масса вопросов. – Бодр и весел, или хмур и грозен?

– Стар и болен. Плохо двигается, плохо говорит. Он же в позапрошлом году клиническую смерть пережил, – я вспоминаю статью из «Википедии», – старик с того света вернулся. Мне даже за него страшно стало, когда ему на шею бросился наш Горячев. Как давай целовать… Едва не задушил.