Алексей Борисов - Срезающий время

Беседуя с ним на отвлеченные темы и по существу, я плавно переходил к основной цели его приезда, а именно получению доли наследства.

– Дядя успел перевести все активы в билеты, иностранные, – сказал я, доставая сложенную втрое бумагу, – и завещал нотариальным актом, совершенным еще за неделю до смерти, весь капитал мне и своему брату. А так как Леонтий Николаевич, царство ему небесное, скончался, то его деньги принадлежат тебе.

– И какая там сумма? – спросил Саша.

– Внушительная, – ответил я, выкладывая на стол стопку пятисотфранковых банкнот. – Двадцать пять тысяч франков. Надеюсь, обойдемся без стряпчего.

– К черту деньги! – вдруг сказал Саша. – Расскажите, как умер дядя?

– Подробности мне не известны, знаю только, что последнее время он испытывал недомогание и много времени проводил в постели. Морской воздух и пляжи в Биаррице ему не помогли. Я думаю, его отравили.

Александр явно удивился моему ответу, и на пару секунд его выражение лица говорило именно об этом. Его брови высоко поднялись, а нижняя челюсть слегка опустилась, не говоря уже о широко раскрытых глазах – зеркале души.

– Какая страшная смерть… Я как-то почитывал трактат Амбруаза Паре о ядах, жуть. Странно, хоть мы и не были знакомы, а отец никогда не рассказывал о своем брате, и бабушек с дедушками, которые хоть что-то могли поведать, не застал во здравии, я все же испытываю печаль и горечь. Искренне сочувствую.

– Спасибо, – ответил я. – До этого года я тоже о вас ничего не слышал, так что, думаю, пришло время узнать друг друга поближе.

– Право, не знаю, – с некой растерянностью произнес Саша, – будет ли у нас такая возможность. Мне послезавтра уже надо выезжать, а есть еще некоторые неулаженные дела, и хотелось бы как можно больше провести времени с матушкой.

– Жаль, что на что-то серьезное времени никогда не хватает. Впрочем, за столь короткое общение, я понял, что доверять вам можно, а посему я хотел бы сделать предложение.

– Если вы станете настаивать, – вдруг перебил меня Саша, – чтобы я выкупил обратно имение, то спешу вас разочаровать: полученные от наследства деньги едва покроют мои долги.

– Пожалуйста, дослушайте меня. Речь пойдет совершенно не об этом.

– Прошу простить мою неучтивость, – извинился Саша. – Просто с самого начала разговора я ждал этого предложения.

– Так вот, уже сейчас в армии идет реорганизация, и, дай бог, в будущем году мушкетерские полки, наконец, получат новые пехотные ружья, и недоразумение Аустерлица более не повторится. Как вы заметили, в Борисовке построен небольшой экспериментальный завод, где помимо прочего изготовляется новейшее оружие, и было бы неплохо, если вы, отправляясь в полк, взяли с собой несколько штуцеров. Задача следующая: до конца года вооружить свое подразделение предоставленным оружием и испытать его в походных условиях, произведя не менее одной сотни выстрелов из каждого образца. Естественно, подготовить грамотный отчет.

Александр встал из-за стола, и, подойдя к окошку, распахнул его, жадно вдохнув с улицы, словно почувствовав недостаток свежего воздуха. Сверчки уже начали свой концерт, какие-то крупные насекомые порхали в листве вишен, и вместе с этими звуками в комнату ворвался аромат сада. Повернувшись ко мне лицом, он произнес:

– К сожалению, я не смогу вам помочь. Мой полковник не позволит перевооружать солдат, не говоря уже о порохе и пулях, которые будут истрачены. В этом году даже стрельб еще не было.

– Неужели настолько все плохо? – с удивлением спросил я.

– Отчего же плохо? – стал рассуждать Саша. – Пороховые заводы работают в полную силу, где только возможно закупается свинец, закладываются магазины. Просто держава готовится к новой войне, и от этого случилась вся экономия. В полках проводят учения, а мы запрещаем точить сабли [36] Было разрешено только править оселком, предназначенным для сбивания заусениц от заточки напильником. и докладываем, сколько зарядов было сохранено, вместо того, чтобы учить нижних чинов прицельной стрельбе и рапортовать о пораженных мишенях. Нет экономии лишь у артиллеристов. Так что, мой вам совет: делайте пушки.

– Нет – так нет, – отрезал я. – Замечу, что если вы надумали засвидетельствовать свое почтение Есиповичам, то с недавнего времени они перебрались в Смоленск.

– Покорно благодарю, но я уже знаю от матушки, что Генрих Вальдемарович проживает в городе. Арсений письмо просили передать, да и у коменданта отметиться необходимо.

Я посидел еще некоторое время, погрузившись в свои мысли. Потом встал и протянул руку:

– Удачи вам, Саша и берегите себя, – сказал я, прощаясь и пожимая Александру руку.

У меня нередко бывали минуты, когда я живо чувствовал, что в жизни, которая выпала на мою долю, есть своя прелесть, и вот сейчас, покончив со своими делами, я продолжал стоять и смотреть на небо, но уже не с целью отвлечься, а с восхищением, как на прекрасное произведение искусства. С минуту я стоял словно потрясенный полной отчужденностью этой живущей своей жизнью бездны, или, вернее, ее непричастностью ко всему людскому, ибо на всем пространстве, которое она обнимала, не было не видно и не слышно ни души. Люди с их проблемами как будто и не существовали, и казалось, не было ни одного земного существа, кроме меня.

Так я простоял, поглощенный своими мыслями, глядя прямо перед собой в необъятную даль, и прошло некоторое время, прежде чем я с удивлением обнаружил, что бывает иной раз, очутится человек где-нибудь совсем один ночью, и ему становится не по себе, и он ждет и надеется, что вот-вот кто-нибудь появится вблизи. Но еще более трудное испытание, это обнаружить около себя чье-то таинственное присутствие, когда все чувства, и восприятия, и память, и чутье, и сопоставления, и доводы, и догадки, и умозаключения, и все доказательства, которыми располагает логика, – все вселяет в тебе полную уверенность, что ты в полнейшем уединении. Увы, действие артефакта все чаще беспокоит меня, словно опасность где-то рядом.

На ночь глядя я уехал в имение Есиповичей, где с раннего утра засел за работу, которая, к слову сказать, совсем не спорилась. Испытывая долю огорчения от недавнего разговора и пытаясь заглушить тягостные мысли, я никак не мог сосредоточиться. Подключение «родственника» к армейским испытаниям нового штуцера казалось мне довольно неплохой идеей, пока не получил отказ, причем аргументированный. На первый взгляд, в предложенной мною формуле все было ладно, и только разобравшись детально, я понял, какую ошибку совершил. Ставя задачу, в первую очередь стоило обращать внимание на правильно расставленные приоритеты, что я полностью проигнорировал, и на корню загубил нужное начинание. Слово «родственник» необходимо было заменить на «заинтересованное лицо». Впрочем, к чему уже махать кулаками? Ведь основной целью было для меня хоть чем-то помочь Саше, и это предложение, пусть и косвенно, явно поспособствовало бы его карьере, но не срослось. Каждый человек кует свое счастье сам, и в моей истории Александр закончил свой жизненный путь весьма скверно: связался с декабристами и, как следствие, оказался в Сибири. Видимо, судьба у него такая.