Максим Дынин - Между львом и лилией

Дозор состоял из двух индейцев с ружьями; увидев, что это мы, они чуть отошли, впрочем, их ружья все еще смотрели на нас.

– Что вам нужно, белый? – спросил один из них на ломаном английском.

– На Аткваначуке идет отряд белых, – ответил я на сасквеханнокском. – Человек, наверное, сто пятьдесят-двести. Я пришел вас предупредить. Вас и бледнолицых, которые с вами.

– Тогда отдайте нам свое оружие, и идите в деревню.

Я перевел команду Оделлу, тот по моему примеру снял с плеча ружье и передал индейцу. Я хотел было вытащить нож, но индеец лишь махнул рукой и показал на деревню. У входа через частокол нас поджидали другие, которые отвели нас в хижину, где как раз совещались вождь племени, его помощники, и несколько белых.

Когда я доложил им об опасности – по английски, один из пятнистых посмотрел на двоих других и что-то пробурчал по своему, после чего самый представительный из всех взглянул на меня и спросил:

– Как скоро они могут здесь быть?

– Три часа, не менее.

– Тогда хорошо. Переведи индейцам, что враг уже близко. И что мы вернемся минут через десять. А пока пойдем. И…

– Да?

– Спасибо, что предупредил.

– А мы вообще хотели бы с вами остаться. Если не прогоните.

Наш собеседник задумчиво оглядел нас, и я поспешил добавить:

– Знаю эту местность, знаю все проходы через Аппалачи, могу провести до форта Дюкень или туда, куда вам надо.

Тот, чуть подумав, кивнул и сказал:

– Посмотрим. Ну что ж, пошли, покажешь это место на карте. Заодно и расскажешь, почему ты все-таки решил к нам вернуться.

14 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке.

Капитан 3 ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум».

Прошло почти двое суток с тех пор, как Хас и его отряд оказались в деревне Аткваначуке. Приоритеты на ближайшее время были определены, и теперь перед Хасом стояли три основных вопроса. Первый и самый главный – взаимоотношения с индейцами. Второй – порядок действий при возможной атаке со стороны англичан. И, наконец, переход на местное оружие, ведь боеприпасов, принесенных с собой, хватит очень ненадолго.

С сасквеханноками, как ни странно, отношения были весьма и весьма сложными. В Аткваначуке жили беженцы из четырех вымерших деревень, представлявших три клана – Черепаху, Волка, и Лисицу. Именно поэтому в небольшой по размере деревушке было три длинных дома – по одному на каждый клан.

Совет вождей состоял из четырех человек – по одному представителю от каждой бывшей деревни. Оба представителя клана Черепахи, Сарангараро, избранный верховным вождем племени, и Ванахедана, были скорее на стороне пришельцев. Кагорегаго из клана Волка был не столь дружелюбен, а Саракундетт из рода Лисицы не любил белых вообще; даже к Кузьме он относился с плохо скрываемой неприязнью. Помогал тот факт, что женщины деревни успели сплотиться намного быстрее, и их сачема, Серая Цапля, всецело встала на сторону группы Хаса, хоть и происходила из клана Лисицы. Это произошло после того, как Дарт, медик группы, в первый же вечер помог троим приболевшим и получившим бытовые травмы индейцам.

Мешало то обстоятельство, что по английски неплохо говорил разве что Сарангараро; другие, если и знали несколько слов, то понимать их было весьма сложно. Поэтому все переговоры с Советом велись через Кузьму, а к Серой Цапле ходила Василиса.

Никто группу Хаса не гнал – все-таки даже Саракундетт понимал, кому они были обязаны столь впечатляющей победе над трапперами, но попытки договориться с индейцами насчет организации обороны Аткваначуке выявили раскол в племени. Особенно Саракундетт не хотел верить в скорое нападение англичан, и отказался от какого-либо взаимодействия в этой сфере; более того, Кузьма рассказал, что тот напрямую обвинял “новых бледнолицых” в желании захватить охотничьи угодья сасквеханноков. Впрочем, даже Кагорегаго, после первоначального недоверия к пришельцам, в конце концов согласился, что опасность нападения со стороны англичан существует, и пообещал, что его люди примут участие в подготовке деревни к обороне.

Собственно организацию обороны Хас собирался сначала обсудить со своими ребятами, и лишь затем донести ее до индейцев. А пока он вместе с Леней, Рустамом и Лехой Кашириным составил боевой расчет, на случай нападения на деревню, определил основные и запасные позиции, сектора обстрела, а также промерил дальности и обозначил их условными знаками на местности, для снайперов и АГС. Были выявлены позиции, где предполагалось разместить засады из стрелков-индейцев, а также пещера в соседнем холме, которая должна была послужить убежищем для женщин и детей; туда же уже сносили запасы продовольствия из селения.

Но, увы, боеприпасов оставалось далеко не так много, как хотелось бы. Именно поэтому пора было ознакомиться с альтернативой восемнадцатого века.

С согласия Сарангараро, ружья убитых англичан “вежливые люди” оставили у себя, и Хас с Леней, при помощи Кузьмы, провели первое занятие с офицерами по пользованию кремневыми ружьями.

Американцы, которых отправили к праотцам, вооружены были в основном пенсильванскими винтовками, и, как рассказал Кузьма, изготовляли их немцы, компактно проживающие в Пенсильвании. Кстати, если верить Фенимору Куперу, именно такой «оленебой» был у знаменитого Соколиного Глаза.

Несмотря на свои немалые размеры, оружие было весьма удачным. Длинный ствол с нарезами позволял вести прицельный огонь за пределами дальности ружейного выстрела гладкоствольных армейских мушкетов. Малый калибр, от 10,2 мм до 11,45 мм, позволял экономить как порох, так и свинец. После того, как нарезы «слизывались», ствол обычно растачивали под обычный армейский мушкетный калибр 0,69 дюйма. А еще у этой винтовки была интересная система заряжания. Пулю для нее отливали примерно на 0,03 дюйма меньше, чем было надо, и затем оборачивали ее просаленной тканью или тонкой кожей. «Смазанная» таким образом пуля легко, но очень плотно входила в канал ствола. Во-первых, это ускоряло заряжание примерно на четверть, по сравнению с армейским мушкетом, куда пулю приходилось вбивать. Во-вторых, нарезы не засорялись свинцом, скользкая кожа не так сильно портила ствол, следовательно, ствол винтовки служил гораздо дольше, чем у мушкетов. В-третьих, пороха, чтобы вытолкнуть скользкую пулю из ствола, требовалось гораздо меньше, чем если бы такой масляной прокладки между пулей и стволом не было. К тому же, не требовался пыж, пуля крепко торчала в стволе и не выкатывалась, как из гладкоствольного ружья.

Основная же проблема заключалась в том, что частички пороха, при сгорании на полке кремневого замка, могли попасть в глаз стрелка и нанести травму. Поэтому местные «мушкетеры» обычно либо закрывали глаза, либо отворачивали лицо в момент производства выстрела. Что, естественно, влияло на меткость. Тут пришельцев выручили стрелковые очки, которые были у всех офицеров.