Максим Дынин - За обиду сего времени

– Лёха, она тебе нравится?

– И даже очень. Классная девушка.

Он поскучнел:

– Значит, ты… имеешь к ней интерес? Как тогда к Эсмеральде?

– Да нет. Ты же знаешь, я женат. И больше не гуляю.

– Ты не против, если я за ней ухаживать начну?

– С условием, что я буду свидетелем на свадьбе.

– Замётано! Ещё бы девушка согласилась. Да и вообще до ухаживаний дожить еще надо, что там о свадьбе говорить…

"Победа" ночью перешла в точку на границе "террасы" – зоны глубиной от восемнадцати метров, находящуюся между рифами и пропастью вокруг острова. Именно пропастью – глубины у её нижней кромки превышали три тысячи метров. А от форта на Курском острове – единственном, смотревшим наружу – нас прикрывал высокий Александровский полуостров Новониколаевского острова.

На совещании, я напомнил собравшимся:

– Убийства женщин, детей и пленных – военные преступления. Пикеринга и всех, кто участвовал в первоначальной операции – повесить. Вне зависимости от наличия дворянского титула.

Ринат аж поперхнулся:

– Не ты ли всегда был против смертной казни?

– После того, что они сделали с нашими, особенно женщинами и детьми – ничуть. Чем эти цивилизаторы лучше Гитлера?

– А если они потребуют иной смерти, мол, дворян вешать не положено, достоинство не позволяет?

– Любой, кто замарал себя подобными преступлениями, никакого достоинства не имеет. Даже если это будет чья-нибудь жена.

– Хорошо, – сказал Саша, – но сначала дай мне с ними поговорить по душам.

– Сделаем. Всех англичан – и военных, и гражданских – под стражу. Будем их проверять на предмет участия в тех событиях.

– А если нет?

– Тогда в зависимости от степени вины. Нам как раз будут нужны рабочие руки, и здесь, и на Барбадосе, и на Тринидаде, а потом вернём их в Англию.

– А что делать с теми, кто здесь подневольно?

– Если так, то, конечно, отпустить. Точнее, доставим их в Ирландию, а там пусть уж сами добираются до родных мест. А если кто захочет стать православным и выучить русский, то можно и разрешить здесь поселиться. Первоначально, конечно, под надзором.

Рано утром, над мысом поднялся квадрокоптер и полетел над заливом, транслируя картинку на экран. Всё было, как мы и ожидали – три форта, поселение, корабли в бухте… Можно было начинать.

"Победа" вышла из-за мыса и двумя снарядами разметала батарею на Курском острове. Затем, не снижая хода, мы прошли по Новониколаевскому проливу в гавань, стреляя одновременно по фортам на Новониколаевском и Новоалексеевском островах. Затем огонь перенесли на Новоалексеевку и на корабли, потопив один из военных первым же выстрелом.

Надо отдать должное оперативности англичан – они повели себя, как французы времён Второй Мировой, и все флаги немедля были спущены. Баркасы с десантом высадились на всех трёх островах, но сопротивления не было нигде, за исключением некой особы лет сорока, которая, когда открыли шкаф, в котором она пряталась, попыталась укусить одного из наших и сломала зуб о металлическую пуговицу на его рукаве. Битва за Новоалексеевку закончилась, не успев начаться.

Я поручил Саше принять капитуляцию, а сам решил облетать острова на загодя подготовленном к полёту вертолёте. На заднее сиденье я усадил Сашу Базарова – Саша был бурятом, небольшого роста, и великолепно там помещался. Да и весил он немного, поэтому мы смогли взять с собой почти столько же гранат, как тогда с Эсмеральдой. Недалеко от верхнего форта, мы увидели прятавшихся в лесу дюжину англичан. Решили не вызывать артиллерию – сами справимся. Саша бросил сначала одну гранату, потом вторую – и герои туманного Альбиона выбежали из леса с поднятыми руками. Дальнейший облёт обнаружил неплохо замаскированный наблюдательный пост на соседней горе – туда тоже полетели две гранаты; потом там нашли четырёх погибших англичан.

Дальнейший облёт Северного и Новониколаевского островов, а также Главного острова, ничего больше не принёс, кроме выявления места, где находилась рация. Как выразился Саша после нашего возвращения – "капец мелкобритам".

Как мне рассказали, пока мы летали над Бермудами, Пикеринга-младшего нашли прячущимся под кроватью в его спальне; супруга его, как сказал бы Гоголь, "довольно почтенная дама", лежала на кровати и визжала, и на кровати под ней расползалась крупная плохо пахнущая лужа.

Пикеринг, когда его привели ко мне и отлепили скотч с его рта, проблеял:

– Протестую! Вы напали на английскую колонию!

– Да нет, мистер Пикеринг (он скривился, когда его назвали всего лишь "мистером"). Мы всего лишь навсего освободили нашу территорию от захвативших её убийц. В отличие от вас, без всякой подлости.

– Но откуда вы взялись?

Я улыбнулся и сказал:

– Что, сволочи, не ждали?..

Как я и предупреждал, Бермуды достаточно сильно изменились (или ещё изменятся) в сборке. Начну с четвёртой части этой главы.

– Ну что ж, мистер Пикеринг… – сказал я с сардонической улыбкой. – Начнём. По какому праву вы напали на Бермуды?

– Не мистер, а сэр Томас Пикеринг. Джентльмен, в отличие от вас, – "джентльмен" развалился поудобнее на своём стуле, и взгляд его, недавно ещё испуганный, вдруг стал весьма и весьма высокомерным.

– Джентльмен, говорите?

– Да, не чета вам.

– Ещё раз. По какому праву вы напали на Бермуды?

– Всю Русскую Америку нам передал русский король Димитрий Благословенный, сын Джона Ужасного. Он же объявил всех вас вне закона. Так что вы – не джентльмены, а самозванцы и преступники.

– Вы правы… Мы не убиваем женщин, детей и мирных жителей. И если это необходимо для того, чтобы быть у вас джентльменом, то грош цена вашей Англии.

Пикеринг привстал и попытался отвесить мне пощёчину. Я отшатнулся – не хотелось распускать руки – но один из стороживших его ребят провёл молниеносный приём, и Томми завопил, с ужасом смотря на своих тюремщиков, один из которых ласковым тоном сказал:

– Так вот, английская свинья. Твой гонор можешь забыть. Отвечать на вопросы точно и без всяких там экивоков. Понятно тебе, мразь?

На лице у Томми появилось выражение неподдельного ужаса – до него только сейчас дошло, что шутки кончились. Он усердно закивал.

– Посадите его обратно на стул, – процедил я сквозь зубы по-английски. – Итак, сколько у вас здесь было человек?

– Сто двадцать солдат, около восьмидесяти моряков, двадцать четыре гражданских лица, включая и меня. Точнее, чуть меньше, несколько умерло в эту зиму. Ещё около двухсот ирландских рабов.

– Ирландцев, говоришь? А откуда здесь ирландцы?

– После того, как мятеж, иногда именуемый "девятилетней войной", был подавлен нашим доблестным войском, было принято решение очистить земли Ирландской короны от паразитов, именующих себя ирландцами.