Лада Кутузова - Темногорье

Дядя Дима выругался, длинно и смачно. Раньше они таких слов от него не слышали.

— Это система. Мы не для людей, мы на систему работаем. А система лучше знает, кому и сколько лекарств положено. И врачи ненавидят эту систему, а бороться никак — разжует и выплюнет с волчьим билетом. Загнали нас в угол всех: и врачей, и пациентов.

— А разве система важнее человека? — непримиримо спросил Игорь.

— Для кого как, — честно признался дядя Дима. — Для большинства важнее. Ведь все о себе в первую очередь думают. Как бы без работы не остаться.

Больше не говорили на эту тему. Просто брели по дороге, и каждый размышлял о своем, больном. А потом неожиданно оказались в пролеске. Вроде только что поля были и яркое солнце, как раз, уже тень, и деревья шумят. И все это незаметно происходит, спохватываешься, когда о привале задумываешься. Будто дорога глаза отводит. Дядя Дима развел костер и вскипятил воду. Последняя заварка, больше не осталось. Да и еды на пару раз хватит, а дальше надо соображать.

— Надо вечером у водоема остановиться, — сказал дядя Дима. — Рыбу наловим.

— А если не будет водоема? — Катя озвучила свои опасения.

Дядя Дима серьезно ответил:

— С голода не умрем. Грибы уже пошли, земляника. Можно папоротник есть, его корни. На вкус трава травой, но перебиться некоторое время можно.

— А с водой как быть? — не унималась Катя.

Она боялась, что ее примут за паникершу, но дядя Дима и не думал высмеивать Катю.

— Ну пока у нас запас в бурдюках имеется, а так в лиственном лесу всегда водоем имеется: озеро, река или ручей.

— А если нет?

— Из земли добуду, обещаю. Даже из травы.

Кате немного полегчало. Все-таки трудно вот так идти неизвестно куда, не будучи уверенным в завтрашнем дне, завися от остальных. Вдруг она отстанет или заблудится, на кого тогда надеяться?

— А как из травы? — заинтересовалась она.

— Легко! — дядя Дима достал из рюкзака обычный пакет. — Лето, жара. Надеваешь пакет на траву и завязываешь. Через некоторое время наберется немного влаги.

Катя взяла пакет и поставила научный эксперимент. А что, должна же она убедиться! Через некоторое время пакет запотел: поучилось, правда мало воды, на глоток, но ведь можно несколько раз так сделать.

После отдыха отправились дальше. Сегодня было тепло, но не жарко, дул освежающий ветерок. Катя вертела головой: лес совсем родной, такой мог бы расти рядом с домом. Перекликаются птицы, слышен стук дятла. Наверное, и животные водятся, только они к темному пути близко не подходят, избегают. Пробегали пару раз зайцы, и все. Может, и к лучшему. Охотиться путники не умеют, дядя Дима тоже. Зато ни волки, ни медведь не нападут. Хоть в чем-то плюс. Эх, скорее бы добраться до заветной двери, до начала радуги. Сколько еще идти? Намекнули хотя бы.

"До конца темного пути осталось три дня пять часов тридцать минут", — Кате стало весело.

А потом дядя Дима услышал шум ручья. Они отправились по его течению и вышли к небольшой реке, крутые берега которой поросли высокой травой и ивняком.

— Надо найти удобное место для привала, — сказал дядя Дима.

В одном месте берег полого спускался к воде. Путники сошли вниз и обнаружили заводь, рядом с которой расположился домик. Сливочного цвета, с шоколадной крышей и ставнями. Кате он показался кукольным. В интернете много изображений милых домиков, окруженных цветущим садом, с прудиком, где плавают лебеди. Она раньше выбирала подобные картинки в качестве обоев на компьютер. Вот и этот показался из серии пряничных домиков. Читала она в детстве сказку, как ведьма заманивала к себе детей. Бр-р-р. Как-то не по себе.

Они хотели обойти избу стороной, но дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Незнакомка всплеснула руками и позвала: "Хакки, иди скорее — у нас гости!" Из дома показался мужчина.

"Что ты говоришь Хама?! Не может быть!"

Она указала на путников, и мужчина быстро заковылял к ним.

"Вот радость-то какая", — приговаривал он.

Катя подумала: зачем тогда селиться в глуши, если потом радуешься незнакомцам? Вдруг они проходимцы какие?

Но мужчина уже приблизился, и стало неудобно стоять, точно истуканы. Дядя Дима поздоровался, представил себя и остальных.

— Меня Хакки зовут, — сказал незнакомец, — а женушку мою — Хама. Одни мы тут живем, давно никто не заглядывал. Может, зайдете к нам? Жена будет рада.

Он заискивающе улыбался, и было неловко отказать, хотя и чувствовалась нарочитость хозяев. Но дядя Дима согласился, предупредив:

— Мы ненадолго.

Но как только вошли, сразу стало понятно, что надолго.

Хама так хлопотала, так старалась угодить, что уйти после ужина — все равно что плюнуть ей в душу. Хозяйка накрыла стол кружевной скатертью, достала салфетки, серебряные приборы, белую фарфоровую посуду, витые подсвечники, зажгла свечи. Проводила гостей в уборную, дала каждому полотенце для рук.

— Потом ванну наполню, — пообещала она. — Вода в озере чистая, мягкая. А мыло я варю с травами. От усталости и для хорошего сна.

Катя мыла руки в рукомойнике, вода текла теплая, мыло пахло лавандой. Как же хорошо здесь. Рукомойник серого цвета с выгравированными узорами, раковина фаянсовая. Сама комната отделана нежно-голубым кафелем с изображениями птиц. И пуфик в углу. Можно придвинуть к раковине и умываться сидя, если устал или не до конца проснулся. Зд о рово.

Во время ужина Хама и Хакки не присаживались, все хлопотали. Сначала подали густой наваристый суп на баранине. Затем — жареную до золотистой корочки картошку. Катя чуть не подпрыгнула от восторга: она об этом мечтала! К картошке сметану и кусок отбивной. После крепкий чай с пирогами. Катя никак не могла наесться. Думала, ну точно последний кусок, а рука сама собой к еде тянулась. После трапезы она с благодарностью посмотрела на хозяев: славные. Хама высокая, сухощавая, волосы с сединой, а глаза большие и серые, красивые. Хакки — приземистый и крепкий, с густой черной бородой, прихрамывает на левую ногу. Разные, а вместе замечательно смотрятся. Видно, что любят друг друга, точно между ними узы протянулись, крепкие и надежные.

Затем Игорь, дядя Дима и Хакки отправились за водой на озеро, а Катя осталась с Хамой.

— Какие у тебя волосы красивые. Густые, длинные. Можно я их расчешу? — попросила та.

Катя разомлела от сытого ужина. Хотелось спать, потому она лишь молча кивнула. Хама достала густой гребень и принялась чесать, приговаривая:

— Крепко сеть свою я сплела.

Попадет в тенёта не пчела.

Не воробышек, не муравей,

Не лисица, не соловей.

Для иной добычи узы плету,

Заманить ее хочу на лету,

Обмануть, глаза отвести.

За собой в рабский плен увести.

Кате казалось, что она слышит журчание ручья. Гребень скользил по голове, глаза наливались тяжестью, рот не закрывался от нахлынувшей зевоты. Но тут послышался шум: вернулись мужчины. Катя встряхнула головой: чуть не уснула. А все потому, что после сытной еды, и уютно здесь. Дом небольшой, но ладный, построен с любовью. Стол круглый, дубовый. Буфет тоже сделан из массива дерева и украшен резьбой. Этажерка со статуэтками пауков и странных существ: наполовину людей, наполовину пауков. Она взяла одну.