Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

Взял карандаш, покрутил в пальцах.

– Еще немного, и вы нам станете не нужны. Отпуск вам придется проводить не на горном курорте, а в следственной тюрьме. Ваше признание у «крипо» есть, документы оформить нетрудно. Уловили перспективу? Кстати, по господину Кампо решение уже принято…

Теперь уже заболело сзади, где побывала бутылка. Локи чуть не застонал. Вот оно, не зря ночью не спалось!

– А-а… А если манифест издать? Пообещать чего-нибудь? И… И про этих, из сопротивления… Гадость про них сочинить, чтобы слушали меньше?

Господин Виклих улыбнулся.

– Обещать вы ничего не можете, вы в тюрьме. А насчет гадости… У вас есть предложения?

Ответа ждать не стал, кулаком по столешнице припечатал:

– Думайте!

«Дырка от бублика», внутренний двор форта, ровный круг. Но «полосатиков» выстроили квадратом, в две шеренги. Нагнали всех, и тех, что кирпичи ворочали, и кухонный люд, и обслугу, и блок № 5. Локи на лестнице перехватили, когда от господина Виклиха шел. Гнали дубинками, самых нерасторопных подталкивали прикладом.

– Скорее, скорее, Scheissdreck! Стройся, стройся!..

Наконец, разместили, подравняли строй увесистыми пинками.

– Смир-р-рно!

Хорсту повезло, во втором ряду пристроился, за кем-то худым, но плечистым. Замер, голову в плечи вжал. Ох, недаром печень колола!

– Внимание! Внимание!..

Вот и Циркуль, куда же без него? Вышел точно на середину, ноги на ширине плеч, фуражка с «мертвой головой» набок.

– Слушайте внимательно! Ваша обязанность – работать на благо Рейха. Дисциплина, порядок, беспрекословное повиновение! За любое нарушение правил внутреннего распорядка – экзекуция! Попытка побега пресекается на месте, в случае неповиновения охрана имеет право применять оружие!..

Пока все знакомо, репертуар «мертвоголового» разнообразием не блещет. Но Локи понимал, печенкой чувствовал – что-то будет. Не зря их собрали!

– Час назад охрана пресекла попытку побега. Заключенный игнорировал требования охраны. Последствия вы сейчас увидите!..

Махнул длинной рукой, и в тот же миг «черные» разорвали круг. Двое стали по сторонам, четверо вынесли на середину нечто, напоминающее полосатый мешок. Встряхнули, бросили на булыжник.

– Ах-х-х! – волной по строю. Локи решил не смотреть, и так ясно. Еще сниться будет!

– Предупреждаю! Так случится с каждым…

И все-таки не удержался, глянул, высунув нос из-за плеча. На малый миг всего, но хватило.

– …кто посмеет нарушать правила внутреннего распорядка…

Увидел. Узнал. Провел ладонью по лицу, губы закусил… «…По господину Кампо решение уже принято».

Арман…

А дальше началось странное. Локи понимал, что сейчас испугается, до мокрых ладоней и сердечной боли. Так и случилось, но почему-то всепобеждающий страх лишь задел краем, вроде как в строй рядом стал, думать не мешая.

– Внимание! – голос «мертвоголового» сбился на фальцет. – Сейчас все по моей команде крикнут: «Так будет с каждым!» Приготовились!.. Раз, два три!

– Так… будет… с каждым!.. – глухо охнул строй. Циркуль покачал головой.

– Плохо! Еще раз!..

– Так! Будет! С каждым!!!

«Не с каждым, – мысленно внес поправку Локи, – со мной!» Стало ясно, для кого все затеяно. Господин Виклих – или те, что ему приказы отдают – не привыкли мешкать. Сказано – сделано. «Еще немного, и вы нам станете не нужны».

Страх толкнул под локоть, но Хорст отмахнулся. Поздно бояться! А вот думать, как Глист и советовал, самое-самое время.

– А сейчас… Смир-р-рно, schweinehunden!..

Циркуль вновь махнул рукой, отступил на шаг назад, подбросил ладонь к козырьку. И в тот же миг из репродукторов грянул «Хорст Вессель»:

Локи без всяких эмоций представил, что не Арман-дурачина, он сам лежит посреди двора. А перед этим (какой там побег!) – давно обещанная пуля в углубление между затылком и шейным позвонком.

А ведь так и будет…

В блоке № 5 – мертвая гулкая тишина. Даже господин Зеппеле, обычно столь общительный, не попытался завязать разговор. Все были во дворе, все видели.

Нары Армана пусты, даже матрац убрали.

Локи лежал, закинув руки за голову, и вел неслышную беседы с собственным страхом.

– Надо что-то делать! Скорее, скорее! – торопил страх.

– Для того все и затеяно, – возражал странно поумневший Хорст. – Поставили задачу и вроде как пинок дали, чтобы бежал без оглядки. А если все же оглянуться?

– Некогда! – страх цеплялся ледяными пальцами за локоть. – Глист хочет, чтобы ты разобрался с конкурентами, с Германским сопротивлением…

Локи отдернул руку.

– Не этого хочет. Что я сам могу придумать? Я же не разведчик, обычный вор. Значит, я должен, прежде всего, страхом изойти…

Вновь заныла печень. Хорст поморщился.

– Именно так! А потом – сам! – прибежать к нему, к господину Виклиху, и о спасении молить. Он того и ждет. Гадость про подполье буду сочинять не я, поумнее кого найдут. А вот к господину Зеппеле кинусь именно я и предложу, к примеру, написать еще одну статью…

– А он не провокатор, этот Зеппеле? – пискнул страх, осторожно заглядывая на верхние нары. – Общительный больно и не боится ничего.

Мудрый Локи покачал головой:

– Зеппеле человек честный, а вот его связной – едва ли. Все его письма, скорее всего, читают. Потому и не трогают журналиста, честному человеку быстрее веришь. Именно через него Глист хочет какую-то гадость про Германское сопротивление на волю передать. Не кто-нибудь рассказал – сам Август Виттельсбах! А для верности еще двоих-троих найдут, таких же честных и доверчивых.

– Тебе-то какая печаль? – возмутился страх. – Каждый свое делать должен. Тут бы выжить!..

Локи усмехнулся.

– Выживу – до зимнего отпуска. По первому снежку и прикопают раба Божьего.

– Ну, хотя бы до зимы! – всплакнул страх, но сын Фарбаути и Лаувейи оттолкнул его острым локтем.

– Не хочу «хотя бы». И как Арман – не хочу.

– А как?

– А так, чтобы не жалеть ни о чем.

– Не расстраивайся, мелкая, – вздохнула тетя Мири, осторожно отхлебнув из стакана. – Настоящие принцы в наше время повывелись, поэтому я и республиканка. А чего ты ожидала?

Пэл свой стакан уже допила. «Гленфиддих» пятнадцатилетней выдержки нашелся и в «Адлоне», как-никак лучший берлинский отель. Конечно, тетю к бутылке лучше не подпускать, но повод имелся, родственница же твердо обещала наливать лишь на донышко. Пока держалась, не столько пила, сколько губы макала.