Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

Пэл решила ничему не удивляться. Ни тому, что поздний гость очутился на балконе, ни тому, как странно одет. А вдруг это все еще сон? Хитрец Вилли-Винки обернулся наглым, ее самой помоложе, говорящим по-немецки юнцом в мокром летнем комбинезоне, шлеме, «стрекозьих» очках – и с чем-то очень странным за спиной. И только когда впустила и закрыла дверь, поняла, что пора просыпаться.

Вилли-Винки так и остался в темном коридоре. А о том, что у парня за спиной, ей пришлось беседовать не далее как вчера.

– Молодой человек! Если вы раздобыли «марсианский» ранец, это не повод вторгаться к замужней женщине в номер! Кстати, вы весь мокрый. Снимайте комбинезон, в соседней комнате у меня есть виски…

Гость снял «стрекозьи» очки, и Пэл поняла, что не ошиблась. Молод, совсем еще мальчишка. И очень-очень симпатичный.

– Не стоит. Комбинезон с подогревом, сейчас высохну. Леди Палладия! В оправдание своей наглости рискну предъявить верительные грамоты.

Теперь гостю пришлось снимать тяжелую летную перчатку. Боковой карман на «змейке», маленькая книжечка, завернутая в плотную ткань.

– Прошу!

Решение ничему не удивляться оказалось правильным. Паспорт, ее собственный, только не британский. Палладия Сомерсет, гражданка государства Тауред.

– Те, кто меня прислал, решили, что в Германии вам понадобится связной…

Она хотела уточнить (кто именно прислал?), но не успела.

Тук! Тук!.. Бах!

На этот раз в дверь. Кажется, она недооценила тетю Мири.

– Мелкая! Мелкая! Палладия, что там у тебя происходит?

Пэл улыбнулась.

– Тетя! У меня в гостях молодой человек. Имею я право на личную жизнь?

За дверью все стихло, но затем послышалось не слишком уверенное:

– Может, все-таки возьмешь револьвер?

Пэл покосилась на гостя. Тот, явно разобрав о чем речь, поднял вверх руки, одну в перчатке, другую без.

Револьвер отменялся.

– Нет-нет, я не марсианин и тем более не с Клеменции. Немец, родом из России, а вот профессия у меня редкая – небесный ландскнехт. Работаю по заказам. Моего шефа вы знаете, он сидит в баре и пьет горький венгерский ликер…

Комбинезон и шлем гостю пришлось все же снять. Без них, равно как без черного ранца-блина, он смотрелся сущим школяром. Белокурый стеснительный мальчишка в спортивном костюме. Представился просто – Николас. Фамилия связному не полагалась.

От виски отказался, и Пэл рискнула – заказала по телефону кофе и бутерброды.

– Меня выбрали, потому что я хорошо знаю Рейх. Инопланетянин и заблудиться может… Гостиница, конечно, под наблюдением, но сыщики вверх не смотрят. А я примерился и упал с километра. Уверен, не заметили.

Пэл смотрела на упавшего с километровой высоты парня, прикидывая, что с ним делать. Некоторые адреса и в самом деле имело смысл проведать без слежки за плечами. Несколько смутили слова о «редкой профессии». Наемникам она не очень доверяла.

Спросить?

Пэл, подождав, пока гость справится с бутербродом, отхлебнула неожиданно горький кофе.

– Значит, работаете только из-за денег?

Парень по имени Николас вопросу не удивился.

– Меня об этом спрашивают. Дело, конечно, не в деньгах. Очень люблю летать! Предлагали обучать группу, но я отказался… Леди Палладия! У меня в этом деле свой интерес. Я сам попросил, чтобы заказ Цеха Подмастерьев передали мне.

– Хотите попасть на Клеменцию? – удивилась Пэл.

Небесный ландскнехт ответил твердо.

– Очень хочу! Только не на Клеменцию. В Монсальват! Есть там на втором уровне блок № 25. Его еще называют «боковушка».

Домучик открыл дверцу сейфа, заглянул внутрь.

– А еще, Рихтер, у меня осталось полбутылки неплохого коньяка. Не желаете? Я бы от рюмки не отказался.

Лонжа намек проигнорировал. Гауптман не в первый раз искушал, но на этот раз как-то слишком грубо, прямо в служебном кабинете посреди рабочего дня. Или у контрразведчика с воображением плохо, или есть причина, по которой бывший нарядчик начал попивать.

…Или Домучику очень хочется, чтобы он так думал.

– Не хотите? Напрасно! – стальная дверца с негромким лязгом захлопнулась. – Опасаетесь, что начальству донесут? На меня и так положено доносы писать, пусть лучше про лишнюю рюмку с объектом разработки, чем…

Не договорив, махнул рукой, вернулся за стол.

– Ведь чего я здесь, в Горгау, сижу? По-вашему, Абвер-2 в каждой воинской части сотрудника держит? В каждом батальоне? Ничего подобного, в обычных условиях я бы курировал дивизию, наезжал бы в штаб раз в несколько дней и горя бы не знал. А все из-за вас!

– Неужели лично из-за меня? – восхитился Лонжа больше для поддержания разговора. Зачем Домучик его вызвал, он так и не понял. Впрочем, польза от встречи имелась: рота в полном составе отправилась на разгрузку очередного склада, так что можно побездельничать на вполне законном основании.

– Не из-за вас! – Домучик наставительно поднял палец вверх. – Из-за всей вашей компании. Кому-то в голову пришла светлая мысль не держать вас, воевавших, в «кацете»…

– Потому что концлагеря – ведомство Гиммлера, – пожал плечами Лонжа. – Достань нас потом оттуда! А вдруг перевербуют?

– …А теперь не очень понятно, куда ваш второй взвод девать… Не поминайте всуе Гиммлера, Рихтер, я из-за этого типа плохо сплю ночами.

Взглянул прямо в глаза.

– Вы действительно думаете, что Горгау собираются взорвать? Вот так – бум! – и все? Газовое облако накрывает половину Пруссии, массовая паника по всей стране, Лига Наций собирается на чрезвычайное заседание, а фюрер вынужден признать, что не контролирует собственные вооруженные силы?

Лонжа отвечать не спешил. Не из-за таких ли мыслей Домучика на коньяк потянуло?

– Знаете, в каком случае этот ужас был бы оправдан? Если в стране намечался бы военный переворот. Тогда – да, можно ввести чрезвычайное положение и разобраться с врагами от души. Выйдет даже убедительнее, чем в Ночь длинных ножей. Но Гиммлеру переворот не нужен, у него пока недостаточно сил. А между тем про снаряды в Горгау уже пишут за границей, подозреваю, с подачи самого рейхсфюрера. Какие делаем выводы?

Лонжа понял, что не отказался бы от сигареты. Всю курить бы не стал, но пару затяжек – с удовольствием.

– Вы их уже сделали, господин Домучик. Гиммлер не может допустить катастрофу, но может и обязан ее предотвратить. Горгау пока еще официально в ведении Вермахта. Прекрасный повод разоблачить заговор! Заговорщики уже есть – наш взвод, который по недомыслию Абвера не отправили за проволоку. И вы лично – все знали, но не предотвратили.

Бывший нарядчик взглянул кисло.

– Теперь-то поняли? Я каждый день сочиняю рапорты начальству, а мне рекомендуют сдерживать эмоции. В Берлине думают, что как-нибудь обойдется. О чем будете думать вы, Рихтер, дело ваше, но…