Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

– Вы!

Дезертир Любек, спелеолог.

– Вы!

Лонжа – третий. Именно их троих видел той ночью господин обер-фельдфебель.

– Марш!

Вниз по каменной лестнице, по полутемному сырому коридору мимо железных, подернутых ржавчиной дверей. Крепостная тюрьма приняла первых арестантов еще до Семилетней войны.

– Рихтер, заходите!

Он молча переступил порог. С лязгом захлопнулась дверь, проскрежетал ключ в замке. Вначале Лонжа ничего не увидел, но затем глаза привыкли, густая тьма стала серым сумраком, и он смог сделать первый шаг.

И вот я начал различать неясный и дальний стон; вот я пришел туда, где плач в меня ударил многогласный…

Сырой скользкий пол, железные нары возле стены… Жизнь сделала очередной круг.

Я там, где свет немотствует всегда и словно воет глубина морская, когда двух вихрей злобствует вражда. То адский ветер, отдыха не зная, мчит сонмы душ среди окрестной мглы и мучит их, крутя и истязая.

– Быстрее! Быстрее! Не отставать!..

Надоевший до боли в печенках «бублик» Локи покидал с немалым удовольствием. Пусть под конвоем, пусть швабра на плече, зато от форта подальше. Куда именно, не так и важно. Вырвался, пусть и ненадолго. С утра пораньше, едва дав проглотить кружку бурды, заменявшей здесь кофе, их выстроили на плацу и принялись разбивать на команды. Весь блок № 5 тоже оказался там, не отсиделись господа депутаты. Соседей, включая разговорчивого журналиста, погнали привычной дорогой в канцелярию, кабинеты мыть, его же, из строя выдернув, впихнули в другую колонну. Швабра полагалась и здесь, некоторые тащили с собой ведра, кроме того каждому была выдана застиранная, пахнущая хлоркой тряпка.

И – марш! Сквозь новые, недавно пробитые ворота прямиком в крепость Горгау. По сторонам глазеть никто не запрещал, чем Локи и пользовался вовсю. Налево, направо, снова налево… Вначале понравилось. Простор! Потом взгляд скользнул по стенам с бастионами, и Хорст слегка приуныл. Из тюрьмы в тюрьму, только загородку вроде как отодвинули.

Поперек огромного плаца – веревка на столбиках. Для чего, догадаться легко, часть крепости «черным» уже передали, а за веревкой еще вермахт. Солдат в зеленых шинелях он тоже увидел и мельком позавидовал. Хоть и на службе, а не в тюрьме.

– Быстрее! Не разговаривать, не оглядываться!..

Зачем гонят – тоже не вопрос. Одно хорошо – с швабрами снаряды не грузят. И грузовики не подогнали, на плацу только черные «мерседесы». Значит, еще поживем!

…Статью господин Зеппеле написал быстро, за два вечера. А потом и прочитал, едва не касаясь уха губами. Просто так не разобрать, вместо букв на листках бумаги – хитрые стенографические значки. Журналист объяснил, что «там», на воле, есть человек, его приятель, который всю эту тарабарщину расшифрует сходу.

В статье же все по делу и очень доходчиво. Название – «Запах прелого сена» – так и осталось, и Локи втайне возгордился.

Вчера, подсчитав сколько дней минуло, журналист уверенно заявил, что газетный номер со статьей уже вышел. Если, конечно, связь не подвела.

В ежедневных отчетах Локи статью не поминал, и вроде обошлось. Глист даже не намекнул, хотя о господине Зеппеле расспрашивал. Хорст, сделав честные глаза, доложил, что журналиста разговорить удалось, но пользы никакой. Тот все больше войну ругает и требует полного всемирного разоружения. Господин Виклих, выслушав, согласился. Зеппеле – волк опытный, ученый, лишнего говорить не станет.

Локи успокоился, а этим утром и вовсе душою отмяк. Весело, когда форт позади остался! Вроде как праздник сидельцам подарили.

– Надумали, Локенштейн?

Шваброй махать не пришлось, о чем Локи втайне и подозревал. Отвели на второй этаж, втолкнули в одну из дверей. А там кабинет с лепным потолком и штучным паркетом. Стол, два стула, ведро с водой возле двери.

Глист…

Что сразу, с порога, спросил, Хорста немного удивило. Господин Виклих обычно предпочитал беседы непростые, с подходцем. Не иначе, и в самом деле припекло.

– Думать-то я думал, господин Виклих. Даже ночью не спал…

Притворяться полным глупцом не имело смысла, раскусит враз. Но и умничать не стоит. В конце концов, кто он таков, Хорст Локенштейн, для этого «эсэса»? Вор не из последних, удачливый, хитрый. Но уж никак не шпион.

– Самое подлое в нашем деле, господин Виклих, когда крысятничать начинают. Чужое берут – и не с клиентов, а у своего же подельщика. Вот я и подумал… Подполье – тот же криминал, только с политикой. У них наверняка и черная касса есть, и тот, кто при ней. Обвинить бы тех, которые из Германского сопротивления, в том, что деньгами не поделились, под себя все подгребли! Такое, знаете, у нас не прощают.

Сказал и глазами в паркет. Оцени, Глист, воровскую мудрость!

Господин Виклих с ответом торопиться не стал. Прошелся по комнате, в окно заглянул.

– Неглупо, – рассудил, наконец, – К сожалению, у нас нет точных данных об источниках финансирования, только подозрения. Можно и ошибиться… А чего еще у вас не прощают, Локенштейн?

Локи едва не скривился. Словно прямо на поводке подводят, носом тычут. Будто бы догадаться мудрено!

– Не прощают, когда сукой, извиняюсь, стал, на своих же товарищей начал доносить…

Унтерштурмфюрер поднял вверх указательный палец. Угадал, значит.

– Я о таком сразу подумал, только с этим вопросов целая куча. За слова отвечать принято. Без доказательств – никак, причем доказательств верных, одних слов пустых мало.

Кажется, Глист удивился.

– Следует пустить слух, причем сразу из нескольких источников. Могут и поверить, если источники серьезные.

Локи вновь отвел взгляд. Ясное дело, это и готовят. Один источник – он сам, король Август, второй – господин Зеппеле, почти Нобелевский лауреат.

– Могут, конечно, поверить. Только в подполье тоже не дети. Политических часто в измене обвиняют, у них на этот счет, говорят, свои правила есть. Вроде как суд созывают, и опять-таки доказательства требуют. А если не получат, кого предателем сочтут? Того, кто без причин наклеп возвел, вот кого. Напишет, допустим, король Август письмо с обвинениями…

– Хватит! – резко бросил Глист. – Довольно, я понял. Доказательства есть.

Подошел ближе, голос сбавил.

– Представьте себе, что начальник штаба Германского сопротивления Харальд Пейпер на самом деле штурмбаннфюрер СС, офицер для особых поручений при рейхсфюрере. Этого достаточно?

Локи чуть было не согласился, но потом вспомнил, что про Пейпера в бумажке, которую читать давали, писано.

– Был штурмбанфюрером, стал подпольщиком, под трибунал угодил, а потом и в Бёргамор. А оттуда бежал, причем не сам, камрадов с собой увел.

– Мы докажем, что побег был подстроен, – ухмыльнулся господин Виклих, но Локи понесло. Уж очень не хотелось в такое грязное дело встревать. Ввек после не отмоешься!