Александр Башибузук - Великий посланник [litres]

– Обязательно. – Я галантно поклонился и вышел из каюты.

Ишь чего захотела, прямо сейчас… Сейчас я и кашлянуть боюсь, не то чтобы кувыркаться в порывах страсти. К тому же надо будет подготовить северянку к случке, сделать так, чтобы она сама этого захотела больше всего на свете. Перепуганное и злое бревно я трахать не собираюсь. Думаю, в недельку уложусь.

Эта забавная сценка неожиданно привела меня в прекрасное расположение духа. Тяпнув перед сном добрую порцию арманьяка, я завалился в постель и мгновенно заснул.

Если кто-нибудь пожелал бы мне сегодня доброго утра, клянусь, засунул бы ему в глаз дагу. Потому что это чертово утро ну никак не было «добрым».

После полуночи меня начала бить жестокая лихорадка, а суставы выкручивало так, что я уже стал побаиваться, как бы они не сломались. Рана не выглядела воспаленной, а поднявшийся кашель и жар прямо намекнули, что это банальная простуда. Впрочем, по нынешним временам банальных болезней не бывает. В Средневековье каждая болезнь, пусть самая пустяковая, – это гребаная лотерея, в которой шансов выиграть гораздо меньше, чем проиграть, поэтому к любому недомоганию стоит относиться со всей серьезностью.

Поднятый на ноги медикус диагноз подтвердил, назначил постельный режим и понесся бодяжить микстуры.

Я не стал саботировать его указания, правда, слегка подкорректировал. Помимо микстур и прочих декоктов, засадил пару бокалов перцовой настойки, которую держу как раз на такие случаи, залез в постель под меховое одеяло и вырубился.

Проснулся к обеду и понял, что хуже не стало. Но и не лучше. А доклад Августа еще прибавил хандры. Как оказалось, гревинда тоже свалилась с простудой, причем в более тяжелой форме, чем я: горит огнем, лежит в беспамятстве и бредит.

Мля… не дай бог, помрет, с кого я приз буду получать? Сгоряча пообещав Рихтеру, что посажу его на кол, если не выходит норвежку, я принялся размышлять, каким образом поставить себя на ноги в самое короткое время.

Надоумила Феодора.

– Баньку бы вам, тятенька. – Девица положила мне на лоб ладошку и сокрушенно покачала головой. – А потом под одеяло да сопреть как следует. Да и я всласть попарилась бы… – Она мечтательно прищурилась.

Это да, согласился я с ней про себя, это самый лучший выход из ситуации. Конечно, справлюсь и так, микстуры Августа всегда действуют, но парилка ускорит дело в разы. Долго болеть мне сейчас никак нельзя. Да и Инге срочно надо на ноги поднимать. Но где ту баню возьмешь? В монастырь католиков не пустят в любом случае, а поселок только отстраивается. Хотя если приказчики приглашали, значит, есть куда.

– Излишняя чистота еще никого до добра не доводила, – скривился Логан. – Надо быка забить, а потом сразу залезть в тушу. Вот это дело будет! Мой дед всегда так лечился. В туше и преставился.

– Хороший способ! – одобрительно закивал Отто. – А еще можно натереться детской мочой, а затем обмотаться только снятыми бараньими шкурами. У меня дядя всегда так раньше делал.

– А мой дядька растирался горячей ослиной мочой, – встрял Луиджи. – Не знаю, помогало или нет, но помер он совершенно здоровым.

– Молитва Господу! – Падре Эухенио торжественно вздел перст кверху. – Вот лучшее лекарство, сын мой.

Доминиканец, Луиджи, Логан и Штирлиц активно сопереживали мне и между делом вовсю пользовали вяленый лосиный окорок из вчерашнего презента с пивом.

– Обильное питье и покой! – с превосходством заявил лейб-медикус. – А туша и моча… вам придется сначала меня убить!

– Это недолго устроить… – гнусно ухмыльнулся скотт.

– Прямо сейчас… – Шваб погладил рукоятку кинжала.

– Думаю, – священник ласково посмотрел на медика, – вам самое время исповедоваться.

По своему обыкновению, Август до смерти перепугался и завопил:

– За что?! Сир, спасите меня!..

– Отстаньте уже от него. И заткнитесь, я сам решу, чем лечиться буду, – проворчал я. – Дамуазо…

– Да, сир?

– Зовите сюда местных… – Матерясь про себя, я встал с постели и утвердился в своем кресле. Не встречать же их в кровати.

Через несколько минут Луиджи вернулся со Старицей. Гром почему-то отсутствовал.

– Звал, княже? – Приказчик внимательно выслушал и уверенно заявил: – Все спроворим в лучшем в виде, хворь мигом вылетит. И полонянку твою на ноги поставим. Прикажи собирать тебя, а я мигом обернусь.

Феодора и ближники единогласно высказали желание меня сопровождать. За главного остался Рагнар.

Старица действительно обернулся очень скоро, мне показалось, что у него все уже давно было готово. У причала появились несколько оседланных лошадей и две телеги.

Инге устроили на сено, крытое шкурами, Август занял место рядом с ней, а вот Федька наотрез отказалась туда грузиться. Пришлось задержаться, пока ее лошадку переседлывали на женское седло, которое мы предусмотрительно захватили с собой. Я и свои седла взял, и ближников. Мало ли, лошадей через море не перевезешь, зато можно на месте купить. А без них в наши времена как без рук.

Я выбрал себе каракового жеребца, явно неместной мелкой породы, высокого, статного и поджарого. Чувствую себя крайне погано, но в телегу не полезу, позориться не стану, как-нибудь доеду. А будучи уже в седле, заметил на причале Ванятку.

Один из помощников приказчика хотел шугнуть его, но не успел.

– Иди сюда, – поманил я пальцем мальчишку.

– Не пускают меня, княже, значица. – Паренек горестно хлюпнул носом. – Грят, к фрязину – не отдадим.

– Это почему еще? – Я обернулся к Старице.

Приказчик сверкнул взглядом на вертевшегося рядом здоровенного, сутулого и лохматого мужика, чем-то напоминающего собой медведя-шатуна.

– Почему я не ведаю? – В голосе руса прорезался металл. – Нешто за меня решать собрался, Митяй?

– Дык, батюшка… – Мужик содрал шапку и повалился на колени. – Прости мя, без умысла я, не ведая… Сам посуди, пошто мальчонку отдавать фрязину, а ежели греховное сотворит с ним али в свою веру обратит…

– Запорю, смерд! – рыкнул на него Старица и обратился ко мне: – А зачем малец тебе, княже?

– Служить! – резко обрубил я. – Слуга мне нужен. В веру свою обращать его не буду, обещаю. По окончании посольских дел верну туда, откуда взял. Или мне надо упомянуть при дворе великого князя, что…

Фен очень хорошо передал интонации в переводе. Приказчик нахмурился и кивнул:

– Раз так, быть по сему.

– Пока гуляй, – бросил я мальчику. – Вернусь – займусь тобой.

Вся эта сцена была похожа на хорошо срежиссированный спектакль. Понятное дело, пацан хоть и сирота, лишний рот, но свой, поэтому отдавать его заезжему латинянину местные не захотели, мало ли, про католиков разное говорят, и что характерно – все скверное. Вот приказчик и перестраховался. Если бы я махнул рукой: не отдают, так и не надо – тогда все в порядке, а если буду упорствовать, да еще гневаться, Митяй уже назначен козлом отпущения, а Старица, наоборот, весь в белом: восстановил порядок и услугу оказал. Да уж, умен и хитер мужик, ничего не скажешь.