Александр Башибузук - Великий посланник [litres]

– Лучше, – коротко ответил я. – Ты как устроилась?

– Все хорошо, папенька, хозяйка приняла надлежащим образом. Любо мне здесь. Пожалуй, съеду с когга. Уже приказала вещи перевозить. И твои тоже. Да мальчонку к делу пристроила, неча прохлаждаться. А ты, смотрю, время не теряешь? – Феодора пристально посмотрела на Забаву, заставив ее покраснеть и потупиться.

– А тебе-то что?

– Да ничего. – Федька пожала плечами. – Не все ж тебе служанку мою мучать. И эта всяко лучше будет, чем та кошка варяжская. Тут такое дело. Меня здесь досель считают твоей женой. Открываться али нет?

Я особо не раздумывал. Таиться смысла никакого нет.

– Открывайся. Что твой дружок сердешный? Узнал?

– Не-а… – Феодора презрительно скривилась. – Валенок. Ну и ладно… Ну мы пошли?

– Идите. И смотри там…

– Я всегда смотрю.

После того как они ушли, я обратил внимание, что Забава словно не своя, скорее всего от страха.

– Что с тобой? Боишься?

По интонации поняв, что я спрашиваю, девушка кивнула:

– Да, княже, да… А как прикажет княгиня меня извести? Кто я для нее?

– Не бойся, не прикажет. Это дочь моя… – Я изобразил, как качаю младенца на руках.

– Понесла от тебя? Теперь нельзя ей с тобой на ложе? – Забава ожидаемо ничего не поняла. – Все равно… боязно…

– Тьфу ты, да нет…

Объясниться все-таки получилось. Впрочем, даже не знаю, для чего я старался. Добрый, наверное.

Валяться в постели скоро надоело. Я оделся при помощи Забавы и решил прогуляться по дому. На ближников глянуть, норвежку проведать и вообще осмотреться.

С ближниками выяснилось очень быстро. Со двора доносился молодецкий гогот и рев. Как выяснилось, личный состав вместе с хозяевами изволили забавляться играми в стиле «вырви глаз» и «сломай ближнему спину». Дурковали, в общем.

Добрые молодцы, оседлав друг друга, изображали конную битву, а женский состав подбадривал бойцов одобрительными выкриками, визгом и хохотом. С учетом того, что все были вусмерть бухие, выглядело зрелище довольно эпично.

Мешать не стал, пусть общаются. На правильном пути процесс коммуникации. Глянул чутка и направился к Инге.

Норвежке отвели покои не в пример скромнее моих – темную келейку, очень смахивающую на чулан. При ней обнаружилась сухонькая старушка в черном, со строгим иконописным лицом.

– Жива будет, княже… – сухо отрапортовала бабушка после поклона. – Что с ней сдеется, с волчицей варяжской…

И, скрестив руки на груди, шагнула от узенькой кровати, на которой лежала Инге. Выглядела норвежка вполне живой, только была очень бледная и осунувшаяся.

– Бабка Секлетея, – дополнила Забава. – Знатная травница, слов на ветер не бросает. Если сказала – так и будет.

И неприязненно окинула взглядом норвежку. Впрочем, Инге ответила тем же, с не меньшей ненавистью.

– Как вы, графиня?

– Лучше, – коротко ответила она. – А я смотрю, вы уже обзавелись…

– Вам-то что? – оборвал я ее.

– Да ничего… – Норвежка скривилась. – Вы за долгом явились? Тогда пусть все выйдут.

И зло отвернулась.

– Сначала выздоравливайте, – бросил я и вышел из комнатки.

Тьфу ты… бабы они и есть бабы…

Ужинал вместе со всеми, под аккомпанемент седого как лунь слепого старика, тренькавшего на гуслях и вещавшего неожиданно густым басом былину о новгородском беспредельщике Ваське Буслаеве.

Личный состав снова упился, впрочем, как и хозяева. Но я, в отличие от прочих, не злоупотреблял медами, желания не было. И вообще свалил из-за стола раньше времени.

День закончился, как и положено, в постели. С Забавой. А с кем еще. Дева вошла во вкус и уже сама ластилась, без принуждения и стимулирования. Эх, ладная девица. По душе пришлась. С собой ее забрать, что ли?

А утро началось с неприятностей. Но обо всем по порядку.

Проснулся с рассветом и, как всегда, собрался на утреннюю тренировку. Одеваться помогал уже Ванятка. Пацана самого уже успели приодеть: кое-какая одежка осталась от моих пажей, а все по размеру подогнал корабельный баталер Питер, обладавший многими талантами, в том числе и портняжным. Короткий шитый серебром жакет, шоссы, сапожки по колено с отворотами, перепоясан ремнем, на котором болтается нож, что я ему подарил, на голове беретка, а вихры подрезали по бургундской моде – так что парень выглядел вполне по-европейски. Ванятка неимоверно гордился обновками, правда, европейские штаны-колготы ругал втихомолку нещадно, чем очень смешил Забаву.

К моему удивлению, во дворе уже разминался Гром. Ну как разминался… крутил по-всякому здоровенное бревнище, аки тростинку. Н-да… силушкой парня боженька явно не обидел. Старицы видно не было, а вот мои ближники, кривя похмельные рожи, потихоньку стали сползаться.

Увидев меня, приказчик поздоровался и с намеком показал на деревину: мол, не хочешь приобщиться?

Я улыбнулся и отрицательно покачал головой. Совсем не мой профиль. А вот братец Тук как раз не отказался. Тоже дури в детине полно, и вообще, тягать тяжести – национальная скоттская забава. Я не стал смотреть, как они выпендриваются друг перед другом, и занялся разминкой. Но завершить ее не получилось.

Во двор наметом влетел мужик, круто осадил лошаденку, спрыгнул с седла и забежал в усадьбу. А через несколько минут появился уже вместе со Старицей.

Почувствовав неладное, я сразу подозвал Фена. И не ошибся в предчувствии.

– Княже, неладное случилось. Бабу нашу порешили, Василису-бобылку, люди говорят, что последним одного из твоих воев с ней видели. Он вроде как постоянно возле бабы той крутился.

По лицу боярина было видно, что он сильно огорчен известием. Оно и понятно. Как правеж чинить? А ну пришлый князь своего не отдаст? А силой не возьмешь, явно сила на его стороне. Да и государя Ивана можно прогневить, если иноземному послу обиду нанести.

Черт… и я в дурацком положении оказался. Не дай бог, коль и вправду кто-то из моих замазан – порву собственноручно! Предупреждал ведь уродов!

Оба приказчика выжидательно уставились на меня.

Я после коротко раздумья кивнул:

– Если мой человек убил, выгораживать не буду. Отдать не отдам – но сам накажу. А прежде надо все проверить. Вели седлать лошадей, поедем на место.

Через час мы уже были в поселке. Его жители совершенно преобразились, от прежней приветливости и гостеприимства не осталось и следа, отовсюду слышался недовольный ропот.

– Возле ручья ее нашли… – Посыльный ткнул рукой в сторону зарослей. – И досель она там лежит. Староста с людьми при ней, сторожат, значица. А вертелся возле Василисы кривой фрязин. С ним оная вдова шашни крутила. Морда такая приметная, нос набок свернутый. Длиннющий и горбатый. И глаз один прикрытый.