Александр Башибузук - Великий посланник [litres]

– И я держу, – очень спокойно сказал я. – И у нас не пристало мучительствами себя пятнать, но я пообещал пленникам, что, если они попробуют бежать, сотворю с ними то, что вы видели. Они пропустили мои слова мимо ушей, попробовали сегодня поднять бунт. Убили двоих моих людей, а одного ранили. Пришлось выполнять обещанное, ибо слово графа божьей милостью Жана Арманьяка тверже стали. Но не всех казнили, а только тех, кто причастен, ибо справедливость – одно из истинных достоинств благородного мужа.

– А-а-а, вот оно как… – Лицо Старицы смягчилось. – Совсем другое дело.

– Тада, канешно… – Гром тоже расплылся в улыбке. – Урок преподал, значица…

Так-то оно лучше будет. Гуманисты, блин, нашлись. Впрочем, скорее всего, бояре просто попытались тактично напомнить мне, кто здесь хозяин. Не более того.

После ужина наведался проведать Феодору и попал прямо на… даже не знаю, как сказать: на женские посиделки, что ли.

В большой светлой горнице, убранной цветами и рушниками, Феодора и Домна Ивановна в домашних нарядах чинно пряли, а прочие девицы из окружения рукодельничали и хором пели песни. Эдакий девичник в древнеславянском стиле. Парадиз, да и только. Нет, действительно смотрится прелестно. По личику Федьки было видно, что сие времяпрепровождение ей неимоверно нравится. Ну что же, понимаю, русское начало на чужбине никуда из девчонки не делось, даже укрепилось. Сам такой.

Там же обнаружилась и Забава, причем рядом с Феодорой. Не понял… приблизила, что ли, к себе мою зазнобу? На самом деле это очень много значит. В людях дочурка разбирается просто великолепно. К примеру, в отличие от меня, мурманку на раз раскусила. Плохого человека к себе никогда не подпустит. Очень интересно…

Я не стал чиниться и изобразил перед дамами придворное куртуазное приветствие по всем правилам. Пусть гордятся вниманием, которое им оказывает цельный граф божьей милостью. Небось потом все языки себе истреплют, обсуждая, как забавно фряжский князь растопыривается.

Федька в ответ присела в реверансе, а остальные, не мудрствуя лукаво, отбили земные поклоны, не забывая стрелять в меня лукавыми взглядами.

– Слышала, папенька, что вы сегодня весь в трудах и заботах. – Феодора торжествующе улыбнулась краешками губ. – Не могу нарадоваться вашей мудрости.

Ага… это она о норвежке. И откуда так быстро узнала? Получается, кто-то сливает ей информацию о каждом моем шаге. И кто? Да много кто может. Ближники мою приемную дочь боятся как огня и при этом сильно уважают. Так что могут и постукивать. Узнаю кто – снесу башку на хрен, не смотря на степень приближенности. Еще чего не хватало…

– Тогда не буду задерживать вашу фаворитку, ваше сиятельство. – Феодора еще раз улыбнулась и величаво кивнула Забаве. – Кстати, это ваше решение я тоже всецело одобряю.

– Смотри мне, – не найдя что сказать, буркнул я. – Слишком много воли взяла. Ей-ей, выдеру, как сидорову козу.

– Я вас тоже люблю, тятенька…

Уже у себя в комнате я достал из поясной сумки ожерелье с серьгами и положил перед Забавой.

– Держи, думаю, к лицу тебе будет.

– Это мне?.. – охнула Забава, осторожно прикасаясь пальчиком к одной из подвесок. – Мне…

– Тебе, кому еще.

Девушка отчаянно покраснела, спрятала лицо в ладонях, потом приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

В этом поцелуе было столько застенчивости, радости и ласки, что прямо за душу взяло.

– Ну хватит, хватит, примерь лучше. Давай помогу застегнуть. Вот… очень хорошо. А о чем ты с княжной Теодорией разговаривала?

Каким-то загадочным образом Забава умудрялась меня понимать, хотя французский язык слышала впервые в жизни. Не всегда впопад, но большей частью правильно. На уровне интуиции, наверное. Вот и сейчас быстро сообразила, что я спрашиваю, хватило пары наводящих жестов.

– Добрая княжна, ласковая; приветила меня, разговором удостоила, – ответила девушка, любуясь своим отражением в лохани с водой. – Откуда я, что умею, здорова ли, люб ты мне, княже, али нет. О многом. А косоглазенький твой переводил.

– Льюб?..

Забава весело рассмеялась.

– Вот же нерусь фряжская… Люб. Люблю ли я тебя… – Она приложила руку к своему сердцу, а потом положила ее мне на грудь. – Понял?

– И что ты ответила?

– Люб, – коротко ответила девушка. – Ой как люб. Только боязно мне…

– Тогда иди сюда…

Признаюсь, после трагической смерти своих женщин я не пускал никого к себе в душу и зарекся заводить долгие близкие отношения. Ограничивался короткими, ничего не значащими романами или просто перепихом для снятия напряжения. Но Забава заставила меня оттаять.

Решено, забираю ее с собой. Надо будет поговорить со Старицей и выкупить у него девчонку.

Что и осуществил на следующий день вечером. Но не с того начал…

– Извини, княже. – Приказчик развел руками. – Не торгую я человеками. Супротив законов божьих сие.

– Значит, вопрос не к тебе, а к ней?

– Сначала ко мне. – Старица лукаво подкрутил ус. – Ибо сия дева – воспитанница моя. И без моего благословения ни к кому не пойдет.

«Понятно… – Я про себя улыбнулся. – Вот же хитромудрый тип. Ну ладно, будем договариваться…»

– Ты мне вот что скажи, княже, зачем Забава тебе? – продолжил приказчик.

– До того тебе дела нет. Одно скажу, ничего дурного с ней не случится. Совсем наоборот.

– В жены ее не возьмешь?

– Нет, конечно, – отрезал я. – Это невозможно, да ты и сам должен понимать.

– Понимаю, понимаю, для красного словца спросил – чай, не малец неразумный, – умудренно закивал боярин. – Для души, значица, она тебе. А неволить ее принять латинскую веру будешь?

– Не буду, пусть верует во что хочет. Так что?

– А давай, княже, у нее самой спросим. – Старица простодушно улыбнулся. – Домна, кликни Забаву к нам… А вот и она. Тут такое дело, дева красная. Князь Иван хочет взять тебя к себе. Согласна ли ты на сие?

Забава помедлила, прикусила губу и решительно кивнула:

– Согласна, дяденька Старица.

– Значит, люб он тебе? – лукаво ухмыляясь, продолжил допытываться приказчик.

– Люб, дяденька Старица, – подтвердила девушка, украдкой стрельнув на меня глазами.

За ее согласие я не особо беспокоился. Явно не дура, прекрасно понимает, что в качестве любовницы при князе ее положение будет куда получше, чем у некоторых боярынь. А может, действительно любит – чем черт не шутит. Да и не особо важно это, главное – мне она по душе.

Боярин исполнил трагическую паузу, после чего расплылся в улыбке и выдал:

– Быть по сему! Отдаю!

И с намеком на меня глянул.

Ну и жук… Чего уж тут, намек понял, буду отдариваться.

И отдарился, по-царски. За такое сокровище не жалко. Потом пировали, конечно.

Забава не задавала никаких вопросов про свою судьбу – словно и не состоялось никакого акта передачи в мою собственность. Только вечером, уже в постели, прижалась и тихонечко прошептала: