Александр Башибузук - Великий посланник [litres]

Все смотрится очень уютно, чувствуется, что это жилое, домашнее помещение, где великокняжеская семья проводит свое время.

Приглашение князя на правильном латинском языке продублировала высокая плотная женщина с широким, но очень красивым лицом. С хорошо заметным налетом властности на нем и умными проницательными глазами. Одета она тоже без особой пышности. Просторный сарафан из тонкой камки, поверх него опашень со скромной вышивкой мелким жемчугом и серебряной нитью. Поверх, на плечи, накинута узорчатая шаль, а на голове сорока с наушами, полностью закрывающая волосы.

Правда, точно так же как и Феодора, княгиня просто увешала себя драгоценностями: узорчатые большие серьги-подвески, все пальцы в перстнях, и массивное жемчужное ожерелье размером чуть ли не с царские бармы. Но, к счастью, была не накрашена подобно тем девицам, которых я успел повидать во время въезда в Москву.

Держа ее за руку, рядом стоял мальчик годиков так шести-семи, в красивом ярком парчовом кафтанчике, красных сапожках с загнутыми носками и лихо заломленной скуфье на кудрях. Как две капли воды похожий на великого князя Ивана. Такой же чернявый и горбоносый. Правда, его личико я бы не назвал приветливым. Эдакий надутый бука.

Если в том, что мальчик и женщина – те самые Софья Палеолог и ее сын Василий, я абсолютно не сомневался, то четвертый присутствующий со стороны великого князя привел меня в легкое замешательство. Верней, четвертая – девушка примерно семнадцати-восемнадцати лет.

В скромных нарядах темного цвета, высокая, статная, с великолепной фигурой, которая просматривалась даже через свободную одежду, не красавица, но очень даже симпатичная смуглянка, на лице которой, сквозь притворную смиренность, проглядывало дикое своенравие и недовольство. Возможно, тем, что ее вытащили на встречу со мной. Кстати, недовольство на личике ей очень шло.

Интересно девки пляшут. Феб не упоминал о взрослой дочери великого князя. Разведопрос среди местных тоже никого подобного не выявил. Иван – от первого брака, дальше идет Елена уже от Палеологини, будущая жена польского короля, ей сейчас где-то около девяти-десяти лет, потом вот этот мальчик – Гавриил по рождении, переименованный потом в Василия, ну а остальные уж вовсе младенцы или только «в процессе».

Кто такая? Ежели все-таки дочь, каким-то образом пропущенная историками, то какой смысл ее мне показывать? Етить… а если… Н-да, чего уж тут гадать, все и так ясно. Не зря же бояре вопросами о моем семейном статусе досаждали. Конечно же смысл показа самый что ни на есть матримониальный. У государевых дочерей судьба по большей части незавидная. Да, их выдают замуж в угоду тому или иному политическому интересу, но чаще бывает так, что оный интерес под руку не подворачивается. А за абы кого замуж оных не выдашь – урон государевой чести. Вот и кукуют они свои дни старыми девами в монастырях. А тут кандидат не из последних нежданно-негаданно нарисовался. Цельный «божьей милостью». И что делать? С одной стороны, стать зятем русского государя – это престижно, а с другой… Как бы это сказать помягче… Можно наложить на себя кое-какие лишние обязательства. Лишнюю обузу, так сказать, на плечи взвалить.

Еще один вопрос: почему нет Ивана Молодого с женой? Все же соправитель. Почему, спрашивается? Просто Иван не счел нужным или… Или они замешаны в заговоре, от которого я сам чуть не пострадал? Опять же Ховрин намекал, что ниточки идут на самый верх. Да уж, загадка.

Хотя хватит над этим прямо сейчас голову ломать, на досуге пораскину мозгами. А пока знакомиться надо.

Раздумья не помешали мне своевременно склониться перед дамами в придворном поклоне.

– Граф божьей милостью Жан Шестой Арманьяк, ваши величества. Моя дочь…

– Виконтесса Теодория де Лавардан и Рокебрен, ваши величества… – Феодора исполнила почтительный низкий реверанс.

– Ну будя, будя растопыриваться, княже… – Иван добродушно усмехнулся, не спуская глаз с моей приемной дочери. – Представляю тебе жену свою, княгиню Софью с наследником Гавриилом, а сия девица – дщерь моя кровная, Александрой величают. Остальные чада почивают уже.

Софья вновь все перевела на латинский язык.

Пришлось опять раскланиваться, после чего я сразу принялся за подарки.

Великому князю достались шахматы. Нераскладная доска из сандалового и эбенового дерева на серебряной подставке; фигуры из черного как смоль гагата и горного хрусталя в окладе из золота и серебра – в отдельной большой шкатулке. Вещь дивной работы и немалой стоимости; Иван оружье и прочий воинский снаряд не жалует, я сам уже заметил на приеме, источники тоже доносили, а вот шахматной игрой увлекается – так что подарок очень в тему.

Сын Гаврюша заполучил сабельку, с богатым эфесом и ножнами, вполне настоящую, из отличной стали, правда, размером и весом под ребенка. А также небольшой детский шнеппер: средневековый девайс для стрельбы свинцовыми пульками.

Дамам вручала презенты Феодора.

Палеологиню наделили большим ящиком резного красного дерева с разнообразным женским инвентарем: зеркальца, гребни, щетки и прочий снаряд. Да еще в придачу духов пару десятков скляниц, не на масляной основе, а на спиртовой: то немногое прогрессорство, что я ввел в обиход.

А вот с Александрой получилось забавно, ей досталась большущая, в рост настоящего ребенка, кукла из венецианского фарфора. С ручками и ножками на шарнирах, настоящими волосами, моргающими глазами и целым гардеробом. Та, что ранее предназначалась Елене. Ну а что, откуда я знал, что у Вани обнаружится еще одна взрослая дщерь. Кстати, ее мачехе Софье столь шикарный подарок не понравился. Было видно, как она ревниво стрельнула взглядом на падчерицу, а потом по ее лицу пробежала мрачная тень. Ну-ну, так и запишем: не ладят мамаша с приемной дочерью, ой как не ладят. А вообще, для нее она не более чем досадная обуза: толку никакого, впрочем, и вреда особого нет. Сбагрить с глаз долой, чтобы под ногами не мешалась, да и всех делов.

С презентами угодил, без сомнений. Иван даже не скрывал довольное выражение на лице. Малец так вообще порывался опробовать подарки в деле, но был быстро урезонен мамашей.

Закончив с раздачей, я изобразил счастливую улыбку и сообщил великокняжеской чете на ломаном русском языке:

– Как говорят, с пустыми руками в гости не ходят. Так что примите, не погнушайтесь, ваши величества… – И добавил, дабы сгладить неожиданность: – У меня была кормилица – русская, в свое время отец выкупил ее у сарацин, она меня учила. По дороге тоже примечал язык.

– И я немного знаю, – подтвердила Феодора. – Понимаю, но говорю еще очень плохо.

Особого преимущества от своего скрытого знания русского языка за время нахождения на Руси я так и не выявил, поэтому принял решение вскрыться. Поможет в личной коммуникации с государем, если уж он проявил такое радушие.