Иван Оченков - Государево дело [litres]

В общем, я потом примирился с литвином, дескать, не серчай, сам понимаешь, но…

– В Кремль! – скомандовал я и тронул поводья.

Возки царицы и ее свиты тронулись следом, а за ними потянулись и боярские. Ну, с Катариной все понятно, ей вести из Европы вообще и из нашего княжества в особенности ой как интересны! Однако громоздким колымагам, как ни погоняй запряженных в них битюгов, за верховыми не угнаться. Так что когда государыня появилась во дворце, я уже успел прочитать письмо от своей благородной матушки герцогини Клары Марии и стоял, пытаясь осознать полученную информацию.

– Что-нибудь случилось? – настороженно поинтересовалась супруга, подбирая остальные письма, рассыпавшиеся по полу.

Я в ответ поднял на шведскую принцессу глаза и немного растерянно сказал:

– Мама, вы не охренели?!

Лицо шведской принцессы осталось невозмутимым, но в глазах мелькнул хорошо знакомый мне блеск. Нужно было объясниться, и я, тщательно подбирая слова, начал:

– Матушка пишет, что нашла жениха для принцессы Марии.

– И что же вас так удивило?

– Но она еще очень мала!

– Дайте письмо, – протянула руку Катарина, и мне ничего не оставалось делать, кроме как подать ей свиток.

– Вот оно что… – задумалась царица, покончив с чтением. – Ульрих Датский – сын Кристиана IV… да, вы правы, могут возникнуть осложнения. Мой брат может не одобрить подобный союз.

– Боже правый! Като, ты слышишь себя? Ведь она еще ребенок, ей всего… блин, а сколько ей?

– Девять. – В голосе Катарины послышалась легкая ирония. – Причем большую часть этого времени вам не было до нее никакого дела.

– Это неправда…

– Еще какая правда! И если бы не ваша благородная матушка, эта бедная девочка до сих пор считалась бы прислугой при ее дворе. Но оставим это. Должна признать, что моей свекрови удалось совершить почти невозможное. Видит Бог, я не пожелала бы лучшей партии и для собственной дочери, что уж тут говорить о падчерице!

– Я ушам своим не верю!

– Успокойтесь, Иоганн! Во-первых, помолвка – еще не брак. Если этот союз и состоится, то не ранее чем через пять лет, и к тому же, если я правильно поняла, король Кристиан еще не дал своего согласия. Во-вторых, ваша благородная матушка выдвинула весьма интересные условия.

– Условия?

– То есть вы дочитали до известия о замужестве и на том остановились? Браво! Нет, я знала, что все мужчины одинаковы, но, признаю, насчет вашего величества у меня еще были кое-какие иллюзии…

– И что там? – ледяным тоном поинтересовался я.

– Мир и союз с Данией.

– Против Швеции?

– Нет, против императора. Но вы правы, мой брат непременно сочтет, что этот альянс может быть направлен против него. И потребуется немало усилий, чтобы убедить его в обратном.

– Но король Кристиан разевал рот на мои владения!

– Верно, но, судя по всему, успел убедиться в тщетности этих усилий. К тому же он не прочь помириться и со Швецией.

– И что же могло подвигнуть его на это?

– События в Богемии и Пфальце, очевидно.

– Ладно, – помотал я головой, пытаясь вернуть себя ясность мыслей. – Признаю, это известие несколько выбило меня из колеи, и я немного погорячился. Однако продолжайте: что там еще о браке?

– Вы утвердите принца Ульриха во владении Шверинским епископством и дадите за своей дочерью соразмерное приданое. Король Кристиан со своей стороны пожалует им ренту. Их дети, буде таковые появятся, унаследуют и то и другое. И не делайте такое лицо, Иоганн! А то глядя на вас, можно подумать, что рождение наследников случится уже завтра…

– Не многовато ли датчанин хочет за возможность породниться? – криво усмехнулся я.

– Так ведь это не он пристраивает бастарда…

– Довольно!

– Хорошо-хорошо, – сделала примирительный жест руками царица. – Но, согласитесь, условия недурны. Помнится, один из ваших предшественников на русском троне уже пытался породниться с Ольденбургами, но не смел и надеяться на подобные условия.

– Никлотичи – не Годуновы!

– Верно, – кивнула головой Катарина.

Я оказался в крайне затруднительном положении, поскольку не мог объяснить, что на самом деле меня тревожит. Нет, это вовсе не сватовство к малолетней принцессе, как подумала жена. И не возможный союз с Данией, он-то как раз был мерой вполне разумной. Меня беспокоила моя дочь, которой я никогда не видел. С ней явно что-то было не так, но я не мог понять, что именно. По словам встречавшегося с ней Рюмина, она довольно хорошо говорила по-русски. Мои дети пели сочиненную ею песенку, очень уж похожую на те, что я слышал в своей прошлой жизни. Катарина отмечала, что у принцессы, несмотря на малолетство, очень оригинальный образ мыслей, а также непонятно откуда взявшееся умение рисовать.

По отдельности каждому из этих явлений можно было дать разумное объяснение. В самом деле, почему бы дочь русского царя не обучить русскому языку? А песня вполне могла быть народной, просто через три с лишним века ее стала исполнять популярная группа. Что же до таланта художника, то встречаются же самородки? Так почему бы Марии Агнессе не иметь способностей к рисованию…

Но все же странностей слишком много! Вдруг она такая же, как я, в смысле из моего времени?..

– А вот это еще интересней, – прервала мои размышления царица. – Князья Нижне-Саксонского округа собираются в Брауншвейге, чтобы обсудить создавшееся положение. Судя по всему, к ним присоединятся и другие лидеры Евангелической лиги, а также ожидаются послы от императора Фердинанда. Очень интересно, о чем они там будут договариваться…

– Я должен ехать!

– Куда? – изумилась Катарина.

– На съезд Нижне-Саксонского округа, разумеется, – охотно пояснил я.

– Но для чего?

– Странный вопрос. Я, если помните, один из крупнейших князей в тех краях, и все, что там творится, касается нас напрямую.

– Нас?

– Разумеется. Вы ведь моя жена и мать моих детей, которые унаследуют не только венец Мономаха, но и корону Никлота. Кстати, для осуществления этих планов нам совсем не помешал бы еще один царевич или даже два-три. Да и против царевны я, честно говоря, возражать не стану.

Катарина неожиданно смутилась и из многоопытной дамы вдруг превратилась в смущенную и нестарую еще женщину.

– В моем возрасте… – нерешительно начала она.

«Блин, а ведь если не брать в расчет мою тушку, то мы с ней ровесники», – мелькнула мысль в одной премудрой голове, отчего ее обладателю вдруг стало невыносимо стыдно.

– О чем ты говоришь, Като? Раз уж небо благословило наш союз, значит, мы еще молоды и полны сил.

– Вы – да, – грустно улыбнулась супруга, – но не я…

– Не говори так.

– Но это же правда. И довольно об этом. Как скоро вы отправитесь в путь?