Иван Оченков - Государево дело [litres]

– Цыц вы, охальники! Чай, не на свадьбу идете, чтобы зубы скалить!

– Отец Мелентий, – узнал я его. – Ты как здесь?

– Да вот решил с тобой, надежа-государь, сходить, поклониться святым местам.

– А академию на кого бросил?

– Даст бог, управятся с академией и без меня!

– А если серьезно?

– Куда уж серьезней, – вздохнул мой бывший духовник. – Нужно мне с тобой идти – и весь сказ! Гнать будешь, все одно не уйду!

– Тогда не отставай.

– Это мы еще поглядим, кто отстанет, – пробурчал иеромонах.

Некоторое время мы шли молча, но надолго моих молодцев не хватило, и по строю поползли шепотки.

– Слыхали, Федька Панин вернулся?

– Ага. Сказывали, немало добра привез из похода.

– Это же куда он так удачно сходил, неужто под Азов?

– Не, наших там не было, казачки сами управились.

– Ну и ладно, а чего Федька-то привез?

– Не чего, а кого, – хохотнул рассказчик. – Девку черкесскую! Сказывают, у ногаев отбил.

– И чего?

– Да ничего, если не считать, что евонная Ефросинья за сию добычу господину стольнику малым делом все волосья в бороде не выщипала!

– Видать, от радости!

После этих слов по нашей колонне снова поползли смешки, которые, впрочем, тут же пресек отец Мелентий, отвесив болтуну затрещину.

– Грех-то какой! – скорбно поджал губы Хованский, искоса наблюдая за моей реакцией.

– Отче! – подал голос я. – Сделай милость, иди рядом со мной, пока всю мою свиту не прибил.

– Как повелишь, государь, – не стал спорить священник и перебрался поближе.

Так мы прошли всю Москву, затем миновали посад и через некоторое время оказались в чистом поле, где нас окружили хорошо вооруженные всадники. Нопешившие от такого рынды сначала немного растерялись, а затем быстро окружили меня кольцом и, перехватив поудобнее посохи, стали ожидать развития событий. Причем у многих из них, помимо палок, оказались при себе припрятанные до поры пистолеты, кистени и прочее оружие. Сразу видно, что к паломничеству юноши готовились всерьез.

– Не утомился, государь? – поинтересовался Михальский, выехав вперед.

– Не дождешься, – усмехнулся я. – Кони где?

– Здесь все, – отозвался державшийся поначалу за его спиной Панин и махнул рукой коноводам.

Через пару минут нам подвели по паре уже снаряженных лошадей, к седлам которых были приторочены оружие и припасы. Что интересно, даже отец Мелентий не остался безлошадным. Видимо, его решение присоединиться к нам было не таким уж и спонтанным.

– Гляди-ка, все подготовлено, – покачал головой изумленный Хованский. – И кони, и сбруя…

– А ты думал, у царя токмо на тебя единого вся надежа? – буркнул в бороду иеромонах.

– Ну что вы телитесь? – нетерпеливо поинтересовался я у Корнилия.

– Да уж все готово, – тут же отозвался литвин.

– Ну, тогда с Богом!

Две следующие недели мы спешили так, будто за нами гнались волки или что похуже. Ночевали где придется, пищу готовили на кострах, а утром снова в путь. Единственной большой остановкой была Тверь, точнее Отроч Успенский монастырь. Когда-то в эту обитель ссылали опальных деятелей православной церкви. Как раз в этих стенах провел двадцать лет в заточении преподобный Максим Грек, и именно здесь Малюта Скуратов задушил митрополита Филиппа Колычева.

Разумеется, узнав о моем паломничестве, в монастырь тут же прилетел здешний архиепископ Пафнутий и очень печаловался, что-де великий государь не изволил остановиться в его палатах, а ночевал вместе со своими людьми в обители. Последнее обстоятельство, впрочем, не помешало ему лично провести торжественную литургию и произнести проникновенную проповедь, из которой я ничего не понял, ибо едва стоял на ногах от усталости.

На другой день службы продолжились с не меньшим рвением, но я все же сумел отдохнуть, поесть, вдоволь попариться в монастырских банях и вообще чувствовал себя гораздо лучше. Архиепископа, кстати, мы едва застали. Он как раз собирался в Москву участвовать в каком-то церковном суде. Последнее обстоятельство меня заинтересовало, и я без обиняков спросил у Пафнутия: кто там так провинился?

– Митрополита Иону судить будут, – постным голосом отвечал архиепископ.

– Давно пора, – кивнул я.

– Истинно так, государь, – обрадованно закивал пастырь, видимо, не знавший моей позиции по данному вопросу и потому осторожничавший.

Иона был местоблюстителем патриаршего престола после того, как скончался новгородский митрополит Исидор, и до возвращения Филарета. И если с последним у меня сложились хорошие отношения еще до того, как я присоединился к ополчению, то вот с первым общего языка не находилось никак. Со всех сторон на него непрерывным потоком шли жалобы и доносы, на жестокое обращение и своеволие. Он запросто мог по одному доносу и безо всякого разбирательства лишить кафедры епископа или заточить в узилище архимандрита. По-хорошему, его давно следовало унять, но времени и желания ввязываться в свару с иерархами церкви у меня не было, а после возвращения патриарха из плена я и вовсе решил, что он и без меня прекрасно справится. Видимо, процесс пошел, но был в этом один неприятный момент.

– Скажи мне, владыка, а я об сем отчего не ведаю? – ласково поинтересовался я у Пафнутия.

– А разве патриарх твоему царскому величеству не сказал ничего? – прикинулся простачком архиепископ.

– Позабыл, должно, – кротко и благостно вздохнул я, после чего пристально посмотрел в глаза иерарху. – Уж ты напомни ему, кто царь на Руси!

– Все исполню, государь! – нервно сглотнул тот, почуяв угрозу.

– Вот и славно!

На некоторое время между нами повисло тяжкое молчание. Наконец архиепископ решил, что гроза миновала, и вкрадчиво поинтересовался:

– Дальше-то куда направишься, государь? Может, велеть братии проводить али еще чего?

– Куда Господь сподобит, – отвечал я ему, подняв глаза к небу. – Молись за меня, владыка!

На следующее утро мы покинули обитель и со всем возможным поспешанием направились к Вышнему Волочку, где я с рындами, а также Михальский, Панин, Мелентий и еще два десятка бойцов из хоругви моего телохранителя пересели на нанятые тут же речные ладьи и пустились вниз по течению Мсты. Прочие же ратники еще некоторое время сопровождали нас вдоль берега, но потом резко развернулись и как будто растворились в лесу.

– Ловко! – восхищенно цокнул языком кормщик и одновременно владелец нашего суденышка, кривоногий коренастый мужичок с хитринкой в глубине глаз. – Вроде были, а уж и нету!

– Ты давай правь, чадо, не отвлекайся, – почти ласково посоветовал ему иеромонах, устраиваясь поудобнее.

– Я и правлю, – охотно согласился кормщик. – А вы в Новгород по службе али еще по какому делу?